🎬📌«Новый год, который так и не наступил».
На фестивале Тарковского в Иваново показали румынский фильм Богдана Мурешану
Словно в морозном рисунке соединились линии разных судеб в окне грядущей революционной эпохи 90--х.
Несколько дней до знаменательного для Румынии Нового 1989-го года. Чаушеску еще в телевизоре. Диктатура, кажется бесконечной.   Театральную актрису Флорину (Николета Ханку) срочно вызывают на центральное телевидение. Она должно заменить сбежавшую на запад звезду в патриотическом новогоднем шоу, стать ее двойником.  К ее полнейшему ужасу, ей надо восхвалять солнечное социалистическое настоящее и будующее страны и отдельно Чаушевску - «живой символ любви к этой стране». У продюсера программы (Михай Кэлин) свои проблемы. Его сын-студент (Андрей Меркуре) сначала «запятнал» себя в сатирической студенческой пьесе, затем безуспешно пытался бежать из страны и теперь его жёстко допрашивает тайная полиция. А у полицейского Ионута (Юлиан Постельнику) мать не хочет покидать свой дом, предназначенный правительством для сноса, и переезжать в новую квартиру.  Один из грузчиков, перевозящих мебель,  Джелу (Адриан Ванчица) приходит вечером домой и расспрашивает маленького сына: что же тот попросил у Санта Клауса. И узнает. Для себя мальчик попросил паровоз, для мамы – новый кошелёк, а для папы… смерти Чаушеску. Отец в шоке. Как? Откуда ты такое взял? Почему? «Ты же сам, папочка, говорил: когда уже этот Николае подохнет». И где твое письмо? А оно уже летит почтой прямо в руки доброму… Санта Клаусу. А шепот о расстреле протестующих по приказу правительства в далекой Тимишоаре, постепенно превращается в ропот.  
 
      Микродрамы крутятся на предновогодней карусели в одной тоталитарной стране. Когда товарищ студента уговаривает того бежать, среди главных доводов – несменяемость режима: он же может продержаться еще лет тридцать. Кто же поверит, что режим уже на ладан дышит, подыхает прямо сейчас в телевизоре, демонстрирующем, как собранная на демонстрацию провластная толпа, начинает закипать гневом. Что в прямом эфире начинается революция.
Личные истории в этой трагикомедии - ручейки судеб, сливающиеся в судьбу страны на ее переломе. Интимное и политическое, частное и публичное неразрывно связаны.  И все в этой лодке связаны друг с другом. Фильм - лауреат Венецианского и Палм-Спрингс-фестиваля, запечатлел это разрастание – вроде бы из ничего – ощущение нарастающего социального взрыва в последние дни вроде бы несгорающего режима.
Картина немного затянута (все-таки 138 минут),  немного запутана, но держит напряжение, прежде всего благодаря ансамблю сильных актеров, и благодаря музыке. «Болеро» Равеля выползает вначале, осторожно двигаясь по кругу: шаг за шагом, круг за кругом, эпизод за эпизодом, постепенно вырастая вместе с громовым ритмом перкуссии - к неотвержимой кульминации. Абсурд наступает на пятки выверенному до микрон реализму: елка падает прямо в кадре, актриса бьет себя по лицу мухобойкой, пытаясь испортить «лук»,  а Санта Клаус исполнит просьбу ребенка, ведь тот хорошо учился в этом году.
Изображение (операторы Борока Биро и Тудор Плэйтон) запечатлело серость и безнадежность времени в выверенных партией и правительством сдержанных тонах, за исключением алых огненных знамен на демонстрации.  
В финале документальные кадры, толпы людей на улицах. И невольно всматриваешься в лица, пытаясь  рассмотреть в этой массе героев фильма: избитого студента, отчаявшуюся актрису, ожидающего приговора рабочего, телепродюсеров на грани нервного срыва. Всех этих людей, надеющихся на чудо в грядущем Новом году, который непременно наступит.

Евгений Голубенко замечательный портрет Киры Георгиевны откопал в домашних архивах. Сколько в нем радости, света, сочувствия и… Киры Муратовой