«Шмель», Аня Гетьман

Вера, героиня дебютного романа Ани Гетьман, живет где-то неподалеку от автогероини романа «Яд» - в Петербурге образца 2022 года с полным набором примет реальности, которые вы сможете вспомнить о том периоде. Для Веры это время - не просто период, а буквально эпоха, перемалывающая ее жизнь как изнутри (развод с мужем, переезд, новая вымученная влюбленность, известие о смерти школьной подруги), так и снаружи (чего только стоит билборд с рекламой службы по контракту прямо под окном). На протяжении всего повествования мы ни разу не видим Веру в состоянии покоя, разве что в моменты, когда шум воды из-под душа заглушает внутреннего шмеля, ставшего ключевой метафорой романа и олицетворением ее тревоги и тревожного расстройства, разницу между которыми она не сразу замечает.

Вере сложно, муторно, непонятно жить - и кажется, если бы не перемены внутренние и внешние, если бы не 2022, легче бы ей не было. Как не бывает легче человеку, которого когда-то давно не так любили, и теперь это «не так» она пестует внутри себя, ведь когда-то давно какие-то взрослые не могли ошибаться. Отраду, простоту, ясность и понятность она находит в помощи мальчикам осенью того же 2022 года, в те полтора месяца, которые, хочется верить, больше не повторятся.

И фабульно, и сюжетно «Шмель» - это долгий путь героини к понимаю, что так жить больше нельзя, но как жить иначе - непонятно. Со стороны, на которой оказывается читатель, кажется, что жить с высочайшим уровнем тревожности, с подслушиванием чужих конфиденциальных разговоров, с постоянной борьбой за внимание, борьбой ожесточенной претензией на место, которое Вера пытается занять в чужом, хотя бы в чьем-нибудь, мире, - невыносимо. В образе Веры автор выкрутила на максимум максиму Сартра об аде, который, конечно, другие. Хочется верить (да, снова), что если у «Шмеля» и есть практическое применение, то оно не в письме ради фиксации, как будто породившей этот роман, а в прочтении его теми самыми другими, которые могут вслед за Верой заметить ад внутри себя. Обезвредить его впоследствии или нет - вопрос иного порядка.

Но пока такой возможности, скорее, не предоставляется, и хочется верить (да, уже в третий раз, но такова моя природа отношений с этим романом), что и «Шмеля», и «Яд» ждет насыщенная литературная жизнь и во времени, и в пространстве. Кажется, это идеальные тексты для студентов филологического и исторического факультетов любого вуза (а в моем, например, эти два факультета когда-то были единым логичным целым). На основе именно этих романов можно будет написать несколько хороших дипломов, можно будет долго и с удовольствием разбирать их метафоры, яркость и образность которых отмечают авторы всех встретившихся мне рецензий и отзывов, можно будет вывести тенденции и тренды как литературы, так и общественных настроений новых бурлящих 20-х (двадцатые, что с вами не так?).

Да, уверена, их ждет много всего классного во времени и пространстве - а в читательском сердце, что их ждет?

Мне - не понятно.

#взрослое #импортозамещение
Издано в @polyandria

Как-то так странно получилось, что к 2024 году я с десяток раз побывала в Турции, но при этом деньги и ноги предпочитала уносить на убаюкивающее олинклюзивное побережье.

Оказавшись в Стамбуле впервые в сентябре этого года, я сразу поняла, что не стоит напрягаться и пытаться за пару дней охватить этот город - ему куда больше подходит фланирование, чем короткие перебежки. Да и то, что я сюда вернусь, стало очевидно при виде первого же кота, то есть в первые несколько минут после выхода из аэропорта.

Поэтому я нисколько не жалею, что книга из сегодняшнего обзора попала в мои руки только сейчас - скорее, радуюсь, что следующая встреча со Стамбулом будет куда радостнее и еще насыщеннее, что внутри меня самой, что снаружи.

​​«Стамбул. Тайны, истории, легенды», Коррадо Ауджиас (пер. Ольги Поляк)

Передо мной стояла важная задача - проникнуться духом Стамбула в той мере, в какой это вообще возможно для иностранца, а значит, не утаивать своего изумления о непрерывных, бессчетных открытиях, более того - делиться этим изумлением с читателем, стараться перенести на страницы книги то ощущение чуда, которое дарил мне Стамбул.

С чего начать рассказ о нонфикшене, название которого полностью отражает содержание - и в чем его отличие от многочисленных исследований, монографий, да и просто путеводителей разной степени применимости к жизни простого путешественника? Попробую начать с автора этой книги - такого же простого путешественника, как мы с вами, просто еще и мастера слова с многолетним стажем, то есть путешественника, которым может стать каждый из нас. Коррадо Ауджиас - итальянский журналист и писатель, автор биографий тех городов, что входят в культурный код не только его жителей, но и всего человечества: Парижа, Нью-Йорка, Лондона, Рима и вот теперь Стамбула.

Репортажный опыт Ауджиаса считывается в каждом абзаце - как и глубокий личный интерес автора к предмету своего исследования. Он мастерски жонглирует веками, султанами и крестоносцами, с ноги открывает двери в богатейшие дворцы, уважительно помалкивает в соборах и мечетях, внимательно слушает рассказы из потайных уголков гаремов и, кажется, неотступно следует за полководцами и рядовыми, описывая оказавшиеся и провальными, и успешными стратегии военного наступления и защиты, которые множество раз испытывали на прочность Стамбул.

Ауджиасу удалось показать город не как «вещь в себе», а как часть (важную, но все же - часть) мира древнего и современного, в котором все переплетено. Один из фонтанов намертво связывает Турцию и Кайзеровскую Германию, вилла Боргезе в Риме невозможна без доминанты площади Таксим, а одна из почти утерянных картин Ренуара рифмуется с витиеватой лестницей Камондо, ведущей от Бейоглу к одной из паромных станций и никогда не отдыхающую от туристов и свадебных фотосессий. Не единожды автор останавливается на тесных исторических связях Турции и Италии - и подчас представляет Стамбул и Рим братьями-близнецами, что, в целом, вполне обоснованно. Однако на третьей такой параллели невозможно не задуматься, как бы написал об этом городе представитель другой нации? Скорее всего, в сходной манере - так много всего скопилось на этом крошечном участке суши, что историй хватит всем, причем каждая следующая не будет перебивать предыдущую и, тем более, нисколько не умалит величие и значимость Стамбула этими бесконечными историческими перекличками.

Переплетаются у Ауджиаса и война и мир - ровно в тот момент, когда читателя укачивает от мотивов и следствий, например, крестовых походов, автор переключает его внимание на истории из частной жизни, подробно рассказывая о том самом Восточном экспрессе, его знаменитых пассажирах, убранстве и порядках. А для остроты ощущений раскрывает широкую панораму жизни в турецких гаремах со всеми присущими ей скандалами, интригами и расследоаниями. И да, показывает действительно все, что скрыто.

«Стамбул. Тайны, истории, легенды» - это та книга, в которой каждая глава «еще одна - и спать». Этого эффекта она достигает не только исключительно точно подобранной и собранной фактурой. Ее уникальность - в любви автора к своему герою, что всегда сокращает дистанцию между текстом и читателем. На тот же эффект работает и отношение Ауджиаса в истории - здесь нет места высоколобому «и вот так мы дошли до жизни такой», скорее уж «ого, вот это вы тут делов наворотили, рассказывайте!».

В прочтении Ауджиаса история Стамбула не линейна, не логична и полна перегибов на местах. И историю эту рассказывают камни, мозаики, литература и, если повезет, то и воспоминания очевидцев. Самое же любопытное - все это находится не только в Стамбуле, но и в любой точке мира. И кажется, что сам Стамбул нам дан для того, чтобы увидеть, как все, черт возьми, связано. Намертво и навсегда.

#взрослое
Издано в @slovobooksru

Пока у Алены эффектно стартовала неделя Foo Fighters (и эту неделю мы, конечно, поддерживаем, присоединяйтесь), у меня продолжается грузинский ноябрь, начало которому пару недель назад заложил семейный ужин в грузинском же ресторане.

Между Mgzavrebi и Mgzavrebi ухо уловило что-то новое - и, сначала показалось, не особо сочетающееся с общим фоном из треков… Ну вы поняли. Что-то новое отсылало скорее к тому самому Вудстоку или к камерным кантри-выступлениям в затемненных барах, чем к благословенным землям Мегрелии, однако же - Vaqo оказался родом именно из этих мест и в десяти альбомах, вышедших до 2023 года, умело замиксовал все, что неприколоченным валялось. Мало? Можно смело пойти дальше и познакомиться с его творчеством, выпущенным как под собственным именем Вахтанг Кантария, так и в рамках группы Duet The W.

Увы, но все вышеперечисленное в прошлом году перешло в статус наследия - Вахтанг закончил свой музыкальный и жизненный путь по собственному желанию, а причины и детали его ухода остаются то ли в тайне от широкой публики, то ли просто неразгаданными и/или непонятыми даже близкими людьми.

А чем-то новым в разгаре того самого семейного ужина в грузинском ресторане оказался трек Khrashuna Puri, существующий в сети только в live-варианте, что ему, конечно, исключительно идет.

Ютуб
Спотифай

#музыка

Тут хороший повод:

1. напомнить про классную и важную книгу и
2. рассказать, что Леночка залетела в Форбс.

Да, именно в таком порядке.

Одна писательница с журналистским прошлым, которое, конечно, просто так не пропьешь, как ни старайся, уверена, что в блоге обязательно нужно показывать личность. У нее это успешно получается, у меня - не очень. А вот вместе у нас вышло очень классное интервью - с ее вопросами и моими рассказами о детстве, семье, работе, выгорании и снова работе.

По-моему, шалость удалась - посмотрите на канале той самой писательницы, где личное органично сочетается с очень профессиональным.

Если вам кажется, что бумажные календари отжили свой век - поверьте, вам кажется.

Например, в пору работы в большой корпорации у нас в воронежском офисе была славная традиция - каждый декабрь, вне зависимости от глубины очередного кризиса, мы скидывались на новогодние подарки подопечным фонда «Сердцем не стареть» (ex-«Старость в радость» в Воронеже). После определения общей суммы я списывалась с координатором предпраздничной акции и спрашивала, есть ли что-то прямо сильно нужное, чтобы не завалить бабуль и дедуль гелями для душа и пенами для бритья. И всегда, вне зависимости от года и числа подопечных, фонд просил бумажные отрывные календари. Только не православные и не садоводческие, а как бы «общие».

Думаете, нам помогали маркетплейсы, на которых есть вроде как все? Не особо - календари там стоили в 2-3 раза дороже, чем в Роспечатях, а бюджет у нас, конечно, был ограничен. Что-то придумывали, покупали, передавали.

Уверена, бумажные календари - не атавизм, а все еще вполне прикладная штука не только для бабуль и дедуль, и вы можете вспомнить по паре случаев их острой необходимости в течение даже последнего полугода.

А пока вспоминаете (и, надеюсь, делитесь наблюдениями в комментариях к этому посту), я расскажу про книгу, полностью календарям посвященную.

​​«Круглый год: детская жизнь по календарю», Марина Костюхина

Гимназист Петр Львов, владелец календаря «Спутник школьной жизни» на 1901/02 год, подробно записывал карандашом свои расходы. Чаще всего деньги у мальчика уходили на покупку булок и табака (они стоили примерно одинаково). Когда к ним добавились траты на гильзы, от булок пришлось отказаться. Трудно представить, чем питался на протяжении учебного года юный любитель табачного курева и стрельбы из пистолета.

Несмотря на многообразие способов применения бумажных календарей в быту (один из них, взятый из россыпи сносок, я привела вместо эпиграфа), функция их проста и понятна - отмерять ход времени. В мире детском, открытом всему новому - еще и научить за этим временем следить и разумно им же распоряжаться. Но, кажется, это слишком просто для предмета, в том или ином виде сопровождающего человечество тысячелетиями и глубоко вшитого в изнанку повседневности. Пятисотстраничный труд Марины Костюхиной эту мысль, разумеется, подтверждает. Не все так просто.

«Круглый год: детская жизнь по календарю» - это подробное исследование «начинки» календарей, тех коротких текстов, что сопровождали важные для жизни цифры, и самих цифр, важность которых менялась вместе со страной и повесткой дня. Начинается это, в прямом смысле слова, путешествие во времени, с начала ввода календарей в массовый обиход в XVIII веке и заканчивается в годы перестройки - заканчивается вместе с централизованной печатью бумажных календарей. Солидная часть книги отдана под календари детские - дошкольные и школьные, но вовсе ими не ограничивается, заходя и на «взрослую» часть темы. Автор умело лавирует между адресатами календарей - так же, как и среди сменяющихся эпох и политических режимов, отразившихся на составлении того или иного жизненного пособия, роль которых на себя и брали или принимали бумажные календари.

Пересказывать, каким именно целям служили календари для колхозников в 1920-х, для кого на самом деле предназначался «Школьный календарь» и чем регулировались выходные дни в конце XIX века, старту чьих литературных карьер помогло или застопорило календарное дело, с моей стороны было бы нечестно - все равно что перепечатать всю книгу, буквально состоящую из фанфактов о том, кто, когда и как задавал ход времени, а значит, определял форму и содержание календарей, которые, в свою очередь регулировали (со множеством перегибов на местах) повседневные дела и, конечно, мысли простых граждан нашей необъятной.

Отдельной книгой здесь читаются сноски. В отличие от стройного и спокойного повествования «основного» текста, сноски здесь отвечают за чувства, порывы и спонтанность, определявших взаимоотношения с календарями в не меньшей мере, чем правила писаные - здесь автор приводит свидетельства, как именно календарями пользовались (не смогла себе отказать в удовольствии вытянуть один из них в самое начало своего текста) и как участие в их составлении влияло на жизнь писателей (вас ждет немного печальная история из жизни Корнея Чуковского).

Несмотря на то, что автор с календарями в закрепленной веками форме прощается на моменте перестройки и развала централизованных институтов, она понимает, что жизнь их если не начинается заново, то переходит на новый виток развития - и тут, уверена, уже каждый из вас может рассказать очень личную историю о коллекционировании карманных календариков (было!), о лежащем в уборной отрывном календаре с анекдотами, навсегда запечатленными на волнистых от влажности страницах (было!), об обмене настенных календарей с поп-звездами миллениума с друзьями по школе, подъезду или переписке (было!). Возможно, это все когда-то войдет в новое исследование нашей повседневности, а значит, и общей истории наравне с адвентами, заполонившими умы и маркетплейсы.

Но это, как говорится, совсем другая история. И совершенно особое детство, которое, впрочем, тоже в некоторой степени регулировалось и продолжает регулироваться календарями.

#взрослое #импортозамещение
Издано в @nlobooks

Ситуация

Я: ой, да что там страшного может быть в рассказах из бывшего космополитена…

Также я: чаек с ромашкой, мелатонинчик на ночь, свет пусть тоже везде горит🥲

Вид за окном прямым текстом призывает не совершать ошибок, однако, Воронеж, не пропусти «Стоиков» в «Прогрессе» - удивительный с своей лаконичности спектакль по пьесе Дмитрия Данилова.

Чем именно и почему он великолепен, подробно рассказала в рецензии для любимого @teatr_togo.