ЛОБОЙКО

«Права человека как резиновое изделие»: революционная теория российского омбудсмена

Многие просто не поняли, но в своём недавнем интервью РБК, которое вызвало бурную реакцию, глава Совета по правам человека при президенте РФ Валерий Фадеев не людоедствовал, а представил миру поистине революционную концепцию прав человека. Её можно было бы назвать «ситуативной теорией прав», если бы это не звучало слишком академично для столь гибкого подхода.

Основной тезис этой теории поразительно прост: права человека – это не какая-то там жесткая конструкция, высеченная в камне конституций и международных договоров, а нечто удивительно эластичное, способное растягиваться и сжиматься в зависимости от обстоятельств.
«Право – очень тонкая и гибкая вещь», – поясняет Фадеев, и в этой фразе заключена вся суть его инновационного подхода.

Возьмем, например, его рассуждения о мигрантах. Согласно классической теории прав человека, если вы получили гражданство страны, вы обладаете всеми правами гражданина. Но в новой концепции Фадеева всё не так просто: если вы «неправильно» получили гражданство (например, не выучили язык), то ваши права могут быть пересмотрены.
«Не хотите жить, как мы тут живем, как у нас принято, так уезжайте обратно», – формулирует он этот принцип с подкупающей прямотой.

Особенно впечатляет его подход к ситуации в Чечне. В новой теории прав человека оказывается возможным находиться «почти полностью» в правовом пространстве – примерно как быть «почти беременной». При этом случаи избиения людей, по мнению главы СПЧ, можно объяснить тем, что «не надо провоцировать». Таким образом, права человека становятся не базовой гарантией, а своеобразной привилегией, которую нужно заслужить правильным поведением.

Примечательна и его позиция по поводу исторической памяти. Оказывается, напоминания о жертвах репрессий должны быть строго дозированы и локализованы в специально отведенных местах. Таблички проекта «Последний адрес» на домах, где жили репрессированные, по мнению главы СПЧ, создают неправильное впечатление, будто «вы идете по городу мертвых». Очевидно, в новой концепции прав человека право на память тоже должно быть «гибким».

Но, пожалуй, самым ярким элементом новой теории является введение термина «мягкие санитарные меры» вместо устаревшего понятия «репрессии». Это действительно гениальный терминологический ход: кто же будет возражать против санитарных мер, тем более мягких? А если кто-то и пострадает от этих мер, то, как объясняет Фадеев, «не всегда можно помочь, к сожалению».

Особого внимания заслуживает подход к правам во время СВО. Фадеев предлагает предельно простую формулу: «Давайте сначала победим, а там видно будет». При этом даже отсутствие формального военного положения не мешает применять военную логику к гражданским правам: «требования должны быть адекватными ситуации войны». Просто «взрыв хлопок мозга».

Возможно, самое важное в этой новой концепции – её удивительная адаптивность. Права человека в ней напоминают не жесткий каркас, а скорее некое резиновое изделие, которое можно растягивать в зависимости от потребностей момента. Не работает закон – есть «жизнь, конкретная ситуация, конкретные сложности». Не получается защитить права – что ж, бывает.

Эта теория «гибких прав» действительно может считаться уникальным вкладом в теорию прав человека. Она позволяет элегантно обойти неудобные вопросы о нарушении прав, просто объявив их «санитарными мерами», и изящно уклониться от прямой обязанности правоохранительных органов или того же омбудсмена – защиты прав человека, – объяснив это «конкретной ситуацией». В конце концов, как говорит сам Фадеев, «право – очень тонкая и гибкая вещь». Настолько гибкая, что порой кажется, будто его нет вовсе.

www.group-telegram.com/us/loboykoru.com/27

352 viewsDec 4 at 03:40

«Права человека как резиновое изделие»: революционная теория российского омбудсмена

Многие просто не поняли, но в своём недавнем интервью РБК, которое вызвало бурную реакцию, глава Совета по правам человека при президенте РФ Валерий Фадеев не людоедствовал, а представил миру поистине революционную концепцию прав человека. Её можно было бы назвать «ситуативной теорией прав», если бы это не звучало слишком академично для столь гибкого подхода.

Основной тезис этой теории поразительно прост: права человека – это не какая-то там жесткая конструкция, высеченная в камне конституций и международных договоров, а нечто удивительно эластичное, способное растягиваться и сжиматься в зависимости от обстоятельств.
«Право – очень тонкая и гибкая вещь», – поясняет Фадеев, и в этой фразе заключена вся суть его инновационного подхода.

Возьмем, например, его рассуждения о мигрантах. Согласно классической теории прав человека, если вы получили гражданство страны, вы обладаете всеми правами гражданина. Но в новой концепции Фадеева всё не так просто: если вы «неправильно» получили гражданство (например, не выучили язык), то ваши права могут быть пересмотрены.
«Не хотите жить, как мы тут живем, как у нас принято, так уезжайте обратно», – формулирует он этот принцип с подкупающей прямотой.

Особенно впечатляет его подход к ситуации в Чечне. В новой теории прав человека оказывается возможным находиться «почти полностью» в правовом пространстве – примерно как быть «почти беременной». При этом случаи избиения людей, по мнению главы СПЧ, можно объяснить тем, что «не надо провоцировать». Таким образом, права человека становятся не базовой гарантией, а своеобразной привилегией, которую нужно заслужить правильным поведением.

Примечательна и его позиция по поводу исторической памяти. Оказывается, напоминания о жертвах репрессий должны быть строго дозированы и локализованы в специально отведенных местах. Таблички проекта «Последний адрес» на домах, где жили репрессированные, по мнению главы СПЧ, создают неправильное впечатление, будто «вы идете по городу мертвых». Очевидно, в новой концепции прав человека право на память тоже должно быть «гибким».

Но, пожалуй, самым ярким элементом новой теории является введение термина «мягкие санитарные меры» вместо устаревшего понятия «репрессии». Это действительно гениальный терминологический ход: кто же будет возражать против санитарных мер, тем более мягких? А если кто-то и пострадает от этих мер, то, как объясняет Фадеев, «не всегда можно помочь, к сожалению».

Особого внимания заслуживает подход к правам во время СВО. Фадеев предлагает предельно простую формулу: «Давайте сначала победим, а там видно будет». При этом даже отсутствие формального военного положения не мешает применять военную логику к гражданским правам: «требования должны быть адекватными ситуации войны». Просто «взрыв хлопок мозга».

Возможно, самое важное в этой новой концепции – её удивительная адаптивность. Права человека в ней напоминают не жесткий каркас, а скорее некое резиновое изделие, которое можно растягивать в зависимости от потребностей момента. Не работает закон – есть «жизнь, конкретная ситуация, конкретные сложности». Не получается защитить права – что ж, бывает.

Эта теория «гибких прав» действительно может считаться уникальным вкладом в теорию прав человека. Она позволяет элегантно обойти неудобные вопросы о нарушении прав, просто объявив их «санитарными мерами», и изящно уклониться от прямой обязанности правоохранительных органов или того же омбудсмена – защиты прав человека, – объяснив это «конкретной ситуацией». В конце концов, как говорит сам Фадеев, «право – очень тонкая и гибкая вещь». Настолько гибкая, что порой кажется, будто его нет вовсе.

BY ЛОБОЙКО