«Генеалогия морали» – является одной из самых сильных и проработанных работ Ницше, посвященных моральной философии. Пафос, стиль, риторика и доводы этой работы способны убеждать агентов, используя достаточно изощрённые механизмы психики.
Рассуждая об истоках моральной практики, связи психологии с этикой и ценностях в генеалогическом ключе, Ницше не намеривается привести вам ряд метаэтических аргументов, которые были бы способны обосновать метаэтический анти-реализм, релятивизм или что-то еще.
Его цель не состоит в том, чтобы убедить вас, якобы рациональных агентов, мощными рациональными аргументами, ведь его литературный талант, знание классической филологии и искусное понимание психологии человека дает ему более мощные инструменты влияния.
Используя мощный конгломерат литературно-эстетических и риторических приемов, Ницше намеривается изменить ваш вкус к морали и ценностям. Он убежден, что никакие рациональные доводы не сработают так успешно, как могут сработать доводы нон-когнитивные.
Мы можем вспомнить, что многие моральные философы придерживались и придерживаются своих ценностных убеждений во многом из эстетической силы последних. Взять, к примеру, чувство уважения к моральному долгу, о котором говорит Кант, или то сочувствие, которое испытывают утилитаристы, когда ведут разговоры о минимизации страданий для людей и животных.
Эти эмоционально-эстетические установки не должны быть устранены, однако во многом именно от них зависит убедительность той или иной этической системы, ведь если моральная теория не дает красивого мифа, то и верить в нее будут только строгие рациональные философы, которые стараются исключить элементы пафоса, риторики и мифа из своего повествования.
Ницше, будучи хитрым и талантливым мыслителем, бьет именно в эту часть нашего размышления о морали. Ударяя по вкусу к морали, он способен изменить и наши когнитивные представления о последней. Здесь, я полагаю, будет уместна метафора ресторана, блюда которого выглядят достаточно прекрасно для посетителей, однако если заглянуть на кухню, то тотчас же это вызовет ужас.
Первичное ощущение и у меня было именно таковым: Как можно вообще продолжать доверять хотя бы одной моральной норме или «истине», когда узнал ту историю и генеалогию, хотя и мифологическую, которая так успешно вызывает отвращение к моральным нормам как таковым?
Метаэтически, конечно, аргументация Ницше в «генеалогии» не является с рациональной точки зрения столь сильной и убедительной в сравнении с аргументами сторонников теории ошибок (Мэки, Джойса, Лоеба и др), однако Ницше способен запустить у неподготовленной публики процесс изменения интуиций, которые смогут лечь в основу анти-реалистических метаэтик.
Суммируя высказанный блок, заявлю, что важным для понимания «генеалогии» является понимание того, что данная работа делает с читателем – она представляет из себя специальную психологическую операцию по разрушению ваших реалистических моральных убеждений и пресуппозиций.
Она системно вызывает у вас чувство отвращения к моральной «кухне», ведь готовят моральные «истины», как полагает автор, далеко не через анализ базовых моральных интуиции и попытки выстроить логически совершенные моральные системы. Мораль куется из тонкой и изощрённой борьбы, движимой ресентиментом слабых, уязвимых и озлобленных рабов против господ.
Рабская, она же актуальная социальному миру Ницше, мораль является результатом переворачивающей реакции на ценности активных и могущественных людей, которые, будучи витальными, были отражены будто бы в «кривом» зеркале.
«Генеалогия», как я сказал ранее, не содержит достойных аргументов, которые могли бы убедить рациональных агентов занимающихся метаэтикой, однако она содержит миф, яркий пафос и подмечает интересные психологические регулярности, которые касаются природы ресентимента (обиды), а также его влияния на моральные взгляды людей.
«Генеалогия морали» – является одной из самых сильных и проработанных работ Ницше, посвященных моральной философии. Пафос, стиль, риторика и доводы этой работы способны убеждать агентов, используя достаточно изощрённые механизмы психики.
Рассуждая об истоках моральной практики, связи психологии с этикой и ценностях в генеалогическом ключе, Ницше не намеривается привести вам ряд метаэтических аргументов, которые были бы способны обосновать метаэтический анти-реализм, релятивизм или что-то еще.
Его цель не состоит в том, чтобы убедить вас, якобы рациональных агентов, мощными рациональными аргументами, ведь его литературный талант, знание классической филологии и искусное понимание психологии человека дает ему более мощные инструменты влияния.
Используя мощный конгломерат литературно-эстетических и риторических приемов, Ницше намеривается изменить ваш вкус к морали и ценностям. Он убежден, что никакие рациональные доводы не сработают так успешно, как могут сработать доводы нон-когнитивные.
Мы можем вспомнить, что многие моральные философы придерживались и придерживаются своих ценностных убеждений во многом из эстетической силы последних. Взять, к примеру, чувство уважения к моральному долгу, о котором говорит Кант, или то сочувствие, которое испытывают утилитаристы, когда ведут разговоры о минимизации страданий для людей и животных.
Эти эмоционально-эстетические установки не должны быть устранены, однако во многом именно от них зависит убедительность той или иной этической системы, ведь если моральная теория не дает красивого мифа, то и верить в нее будут только строгие рациональные философы, которые стараются исключить элементы пафоса, риторики и мифа из своего повествования.
Ницше, будучи хитрым и талантливым мыслителем, бьет именно в эту часть нашего размышления о морали. Ударяя по вкусу к морали, он способен изменить и наши когнитивные представления о последней. Здесь, я полагаю, будет уместна метафора ресторана, блюда которого выглядят достаточно прекрасно для посетителей, однако если заглянуть на кухню, то тотчас же это вызовет ужас.
Первичное ощущение и у меня было именно таковым: Как можно вообще продолжать доверять хотя бы одной моральной норме или «истине», когда узнал ту историю и генеалогию, хотя и мифологическую, которая так успешно вызывает отвращение к моральным нормам как таковым?
Метаэтически, конечно, аргументация Ницше в «генеалогии» не является с рациональной точки зрения столь сильной и убедительной в сравнении с аргументами сторонников теории ошибок (Мэки, Джойса, Лоеба и др), однако Ницше способен запустить у неподготовленной публики процесс изменения интуиций, которые смогут лечь в основу анти-реалистических метаэтик.
Суммируя высказанный блок, заявлю, что важным для понимания «генеалогии» является понимание того, что данная работа делает с читателем – она представляет из себя специальную психологическую операцию по разрушению ваших реалистических моральных убеждений и пресуппозиций.
Она системно вызывает у вас чувство отвращения к моральной «кухне», ведь готовят моральные «истины», как полагает автор, далеко не через анализ базовых моральных интуиции и попытки выстроить логически совершенные моральные системы. Мораль куется из тонкой и изощрённой борьбы, движимой ресентиментом слабых, уязвимых и озлобленных рабов против господ.
Рабская, она же актуальная социальному миру Ницше, мораль является результатом переворачивающей реакции на ценности активных и могущественных людей, которые, будучи витальными, были отражены будто бы в «кривом» зеркале.
«Генеалогия», как я сказал ранее, не содержит достойных аргументов, которые могли бы убедить рациональных агентов занимающихся метаэтикой, однако она содержит миф, яркий пафос и подмечает интересные психологические регулярности, которые касаются природы ресентимента (обиды), а также его влияния на моральные взгляды людей.
#философское_размышление
BY Андрей Леман | LS Philosophy
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. READ MORE
from us
