Основные предпосылки философии, ее аксиомы, стало быть, отнюдь не должны быть принимаемы за объективные утверждения.

Спокойствие, ровность, холодность, равнодушие – тоже человеческие черты, которые, может быть, и способствуют приближению к истине, а, может быть, порождают неповоротливость и тяжеловесность, навсегда прикрепляющие человека к привычному месту и заранее осуждающие его на прочные и почтенные, но близорукие и ошибочные суждения.

Настоящий исследователь жизни не вправе быть оседлым человеком и верить в определенные приемы искания.
Он должен быть готов ко всему: уметь вовремя заподозрить логику и вместе с тем не бояться прибегнуть, когда нужно, хотя бы и к заклинаниям, как делали Достоевский и Ницше.

Он должен уметь держаться прямо и глядеть на небо, но он же должен, когда нужно, не побрезгать согнуться в три погибели и искать истину на земле. Если человек вам скажет: scire est per causas scire, [Знание есть знание причин] можете больше не сомневаться: он уже не существует для философии, и философия не существует для него.

Давно пора бросить старые предрассудки и открыто заявить: per causas scire est nescire [Знание есть знание причин]. И тут, пожалуй, Шекспир пригодится. Он расскажет вам, что есть неизвестное, которое никоим образом не может и не должно быть сведено к известному.

Что порядок, о котором мечтают философы, существует только в классных комнатах, что твердая почва рано или поздно уходит из-под ног человека, и что после того человек все-таки продолжает жить без почвы или с вечно колеблющейся под ногами почвой, и что тогда он перестает считать аксиомы научного познания истинами, не требующими доказательств, что он перестает их считать истинами и называет ложью.

И что мораль, если только можно, не играя словами, назвать моральным его отношение к миру и людям, называет знание по причинам самым несовершенным знанием.

Его девиз: апофеоз беспочвенности… Но «философ» давно уже не слушает. Все лучше, чем беспочвенность.

Лев Шестов - Апофеоз беспочвенности
#цитата
#волкология

Сострадать человеку значит признать, что больше ему ничем нельзя помочь. Но отчего не сказать этого открыто, отчего не повторить вслед за Ницше: у безнадежно больного не должно желать быть врачом? Ради каких целей утаивается истина? Для Ницше ясно, что «добрые» сострадают несчастным лишь затем, чтобы не думать об их судьбе, чтоб не искать, чтоб не бороться.

Лев Шестов - Достоевский и Ницше
#цитата
#волкология

Есть мораль господ и мораль рабов, спешу прибавить, что во всех высших и смешанных культурах мы видим также попытки согласовать обе морали, еще чаще видим, что они переплетаются одна с другою, взаимно не понимая друг друга, иногда же упорно существуют бок о бок – даже в одном и том же человеке, в одной душе.

<…>

Знатный человек отделяет от себя существ, выражающих собою нечто противоположное таким возвышенным, гордым состояниям: он презирает их. Следует заметить, что в этой морали первого рода противоположение «хороший» и «плохой» значит то же самое, что «знатный» и «презренный», – противоположение «добрый» и «злой» другого происхождения.

Презрением клеймят человека трусливого, малодушного, мелочного, думающего об узкой пользе, а также недоверчивого, со взглядом исподлобья, унижающегося, – собачью породу людей, выносящую дурное обхождение, попрошайку-льстеца и прежде всего лжеца: все аристократы глубоко уверены в лживости простого народа.
«Мы, правдивые» – так называли себя благородные в Древней Греции.

Фридрих Ницше - По ту сторону добра и зла
#волкология
#цитата

Коренной смысл глагола «to exist», «существовать» (ехisterе по-латыни) — «стоять вне». Сразу же напрашивается вопрос: «Стоять вне чего?»

С одной стороны, есть английское слово «outstanding» («выдающийся»), которым обозначается нечто, «стоящее вне» среднего уровня вещей или людей, превосходящее их в силе и ценности.

С другой стороны, «стояние вне» в смысле ехisterе означает то, что существование — это общая характеристика всех вещей — как тех, которые являются выдающимися, так и тех, которые являются средними, посредственными.

Общим ответом на вопрос о том, вне чего же мы стоим, будет то, что стоим мы вне небытия. «Вещи существуют» означает то, что они обладают бытием и стоят вне ничтожности.

Но от греческих философов мы научились тому (а они, в свою очередь, научились этому от ясности и чуткости древнегреческого языка), что небытие может быть понято двояко, то есть и как «оuk on»» (абсолютное небытие), и как «mе оn» (относительное небытие). Существование, «стояние вне», относится к небытию в обоих этих смыслах.

Если мы говорим, что нечто существует, то тем самым мы утверждаем, что это нечто можно найти (непосредственно или опосредованно) в совокупном составе реальности. Оно стоит вне пустоты абсолютного небытия. Однако метафора «стоять вне» логически подразумевает и что-то вроде «стоять в».

Только то, что в каком-то отношении «стоит в», может стоять и вне. Человек выдающийся («outstanding» - «стоящий вне») поднимается над тем средним уровнем, на котором он стоял и отчасти все еще продолжает стоять.

Пауль Тиллих - Систематическая Теология
#цитата

Ницшевский Заратустра провозглашает относительность всех ценностей и моральных оценок, на разный манер повторяя, что каждый народ прежде был привержен различным системам ценностей, выработанным им в соответствии с местными условиями его существования. Он говорит, что имеется тысяча целей.

И, следовательно, человечество, как таковое, не имеет единственной цели или всеобщей морали:

"Тысяча целей существовала до сих пор, ибо существовала тысяча народов. Недостает еще только цепи для тысячи голов, недостает единой цели. Еще у человечества нет цепи".

Заратустра и хочет заполнить эту моральную лакуну и возвещает объединяющую людей цель. Эта цель - ubermensch (сверхчеловек):

"Смотрите, - заклинает он, - я учу вас о сверхчеловеке! Сверхчеловек- смысл земли".

Артур Данто - Ницше как философ
#волкология
#цитата

Этический принцип прагматизма — рост, его воспитательный метод — самоутверждение индивидуального Я, его излюбленное понятие — творчество.

Философы – прагматисты, однако, не всегда осознают тот факт, что мужество творить подразумевает мужество заменить старое новым — новым, для которого нет ни норм, ни критериев, новым, которое есть риск и которое непредсказуемо с позиций старого.

Социальная конформность мешает прагматикам увидеть то, что в Европе было выражено открыто и сознательно. Они не понимают, что из прагматизма логически следует (в том случае, если его не сдерживает христианская или гуманистическая конформность) такое же мужество быть собой, какое провозглашают радикальные экзистенциалисты.

Прагматизм как разновидность натурализма по характеру своему — пусть и непреднамеренно — преемник романтического индивидуализма и предшественник экзистенциалистской установки на независимость. Неуправляемый рост по своей природе не отличается от воли к власти и от elan vital.

Пауль Тиллих – Мужество быть
#цитата

Дефляционные теории противопоставляют себя таким инфляционным (субстанциальным) теориям, как корреспондентная, которая определяет истину как особое отношение между пропозицией (предложением) и реальностью или ее частью.

К дефляционизму принадлежат несколько теорий, но при обсуждении метаэтических проблем чаще всего применяют минимализм (иногда термины минимализм и дефляционизм используют как синонимы). Минимализм можно определять по-разному.

Джеймс Дрейер различает три вида минимализма:
(Субститутивный минимализм): любое предложение формы «S истинно» может быть в принципе заменено самим S без потери или приобретения значения; и это все, что мы можем знать об истине.

(Ассертивный минимализм): назвать предложение истинным означает соглашаться с ним или утверждать это предложение; и это все, что мы можем знать об истине.

(Схематический минимализм): теория истины состоит из всех примеров Схемы T [«"S" истинно ≡ S*»] и только из них; и это все, что мы можем знать об истине.

Евгений Кононов - Метаэтика
#цитата

«На первый взгляд, понятие онтологических обязательств теорий является простым. Теории имеют условия истинности. Эти условия истинности говорят нам о том, каким должен быть мир, чтобы теория была. Иногда, а возможно, и всегда, они требуют от мира существования определенных сущностей или видов сущностей. Таким образом, онтологические обязательства теории – это просто сущности или виды сущностей, которые должны существовать, чтобы теория была верной».

Онтологические обязательства теории – о сущности и виды сущностей, существование которых требуется для истинности теории. В принципе, понятие онтологического обязательства может быть применимо к отдельному предложению, а не только к какой-либо теории в целом:

«Представьте условия истинности предложения как требования, которые истинность предложения предъявляет к миру. Понятие онтологических обязательств можно охарактеризовать следующим образом. Описать онтологические обязательства предложения – значит описать некоторые требования, которые истинность предложения предъявляет к миру, – те требования, которые касаются онтологии. Соответственно, для того чтобы предложение несло обязательство к Fs, истинность предложения должна требовать от мира, чтобы он содержал Fs».

Некоторые авторы признают еще больше возможных носителей онтологических обязательств:
«Наиболее заметными потенциальными носителями онтологических обязательств являются: проинтерпретированные предложения, теории (понимаемые как наборы проинтерпретированных предложений), высказывания, утверждения, пропозиции, условия истинности, убеждения, а также говорящие или теоретики (т.е. люди)».

Евгений Кононов – Метаонтология
#цитата

Философия может сказать нам лишь одно о том, что существует: она может сказать нам лишь о том, какие «онтологические обязательства» могут скрываться за убеждениями, которые люди имеют совершенно независимо от мыслей и трудов философов.

Онтология – это как раз та ветвь философии, задача которой состоит в извлечении философски интересных экзистенциальных положений из убеждений не философов и из убеждений, которые философы приносят с собой в философию.

Р. Van Inwagen - Being. A Study in Ontology
#цитата

Николай Бердяев о философии Бубера

Еврейский религиозный философ Мартин Бубер в своей замечательной книге «Ich und Du» устанавливает основное различие между Ichsein, Dusein и Essein, я, ты и оно. Первичное для него отношение между «я» и «ты» есть отношение между человеком и Богом. Это отношение диалогическое или диалектическое. «Я» и «ты» стоят друг перед другом лицом к лицу. «Ты» не есть объект, не есть предмет для «я». Когда «ты» превращается в объект, то становится Essein, оно. Если сопоставить мою терминологию с терминологией М. Бубера, то можно сказать, что Essein, оно, есть результат объективации.

Все объективированное есть Essein. Бог превращается в Essein, когда он объективируется. «Ты» исчезает, нет более встреч лицом к лицу. «Он» есть «оно», когда «он» не есть «ты». Никакое «ты» не есть для меня объект. Но все может быть превращено в объект, и этот процесс мы видим в религиозной жизни. Объект есть оно, Es по терминологии Бубера. Природа и общество, поскольку они объективированы, превращены для нас в Essein. Когда же мы встречаемся в природе с «ты», мир объективированный исчезает и раскрывается мир существования. Бубер верно говорит, что «я» не существует без отношения к другому, как «ты».

<…>

Когда «я» поставлено перед обществом, оно нигде не встречается с «ты». Общество, как объект, всегда есть Essein. Но ведь есть иное общение между «я», вхождение всякого «я» в «мы». «Мы» не есть «оно», не есть объект для «я», «мы» не дано извне «я». «Мы» есть содержание и качество жизни «я», ибо всякое «я» предполагает не только отношение к «ты», но и отношение к человеческому множеству.

<…>

Das Man Гейдеггера отчасти соответствует Essein Бубера.[86] Это и есть то, что я называю миром объективации (не тождественной, конечно, с проблемой социального вообще). Мир Dasein у Гейдеггера есть Mitwelt, мир сосуществования с другими. Но проблема метафизической социологии у Хайдеггера не поставлена и не углублена. Уже больше можно найти у Ясперса. Преднаходимы не только «я» и «ты», но и «мы». «Я» первичнее, но, когда я говорю «я», я уже говорю и полагаю «ты» и «мы». В этом смысле «я» дана социальность, как его внутреннее существование. Нужно делать радикальное различие между «ты» или «мы» и «не-я». «Ты» и «мы» – экзистенциальны, «не-я» же есть объективация.

«Ты» может быть другим «я», и «мы» может быть его собственным содержанием. Но «не-я» всегда враждебно «я», всегда есть сопротивление и препятствие. «Я» раскрывается «не-я» в лучшем случае как половина, другая половина бытия, а не как множество других «я», подобных его собственному «я». Это и понятно, так как «не-я» есть объект, а не «ты», в мире «не-я» никакого «я» не раскрывается. Проблема «я», «ты», «мы» и «оно» до сих пор почти не ставилась в философии, это не была ее проблема. Но ставилась проблема реальности чужого «я» и познания чужого «я». Дана ли нам реальность другого «я» и познаем ли мы его?

Николай Бердяев - Я и мир объектов
#цитата
#волкология

Для Тейлора процесс артикуляции идентичности включает в себя установление отношения с благом или с чем-то значимым, что связано с принадлежностью человека к языковому сообществу.

Как он ясно показывает, «подлинность не противоречит требованиям, которые исходят извне самости. Напротив, она включает в себя такие требования». Я не могу решать, что является значимым, это было бы противоречием.

Напротив, все, что обладает значимостью для меня, должно быть связано с интерсубъективным пониманием блага, откуда и исходит значительная доля его нормативной силы. В таком смысле подлинность просто требует соотнесения с вопросами об общих ценностях, которые выходят за пределы личных предпочтений.

Тейлор хочет показать, что формы современной культуры, которые нацелены на самореализацию без учета (а) требований, которые обусловлены нашими отношениями с другими людьми, или (б) любого рода требований, исходящих от чего-то большего или иного, нежели человеческие желания или стремления, противоречат сами себе и уничтожают условия для реализации самой подлинности.

Таким образом, мы не только нуждаемся в признании конкретных других для формирования нашей идентичности, но мы также должны научиться (критически) использовать общий словарь разделяемых ценностных ориентиров. Иными словами, Тейлор отмечает, что подлинность нуждается в усвоении ценностей, которые составляют наш коллективный горизонт.

Authenticity
#цитата

Если исключить, что я décadent, я еще и его противоположность.

Мое доказательство, между прочим, состоит в том, что я всегда инстинктивно выбирал верные средства против болезненных состояний: тогда как décadent всегда выбирает вредные для себя средства. Как summa summarum, я был здоров; как частность, как специальный случай, я был décadent.

Энергия к абсолютному одиночеству, отказ от привычных условий жизни, усилие над собою, чтобы больше не заботиться о себе, не служить себе и не позволять себе лечиться, – все это обнаруживает безусловный инстинкт-уверенность в понимании, что было тогда прежде всего необходимо.

Я сам взял себя в руки, я сам сделал себя наново здоровым: условие для этого – всякий физиолог согласится с этим – быть в основе здоровым.

Существо типически болезненное не может стать здоровым, и еще меньше может сделать себя здоровым; для типически здорового, напротив, болезнь может даже быть энергичным стимулом к жизни, к продлению жизни.

Фридрих Ницше - Ecce Homo
#цитаты
#волкология

Самообман философов и моралистов, будто они не заражены декадансом потому, что борются против него.

Это не зависит от их воли, и сколько бы ни отпирались, впоследствии все же обнаруживается, что они были самыми сильными двигателями декаданса.

Возьмем философов Греции, например Платона.

Он отвлек инстинкты от полиса, от состязания, от военной доблести, от искусства и красоты, от мистерий, веры в традицию и предков...

Он был обольстителем nobles, его самого обольстил roturier Сократ...

Он отрицал все предпосылки «благородных греков» старого закала, ввел диалектику в повседневный обиход, вступал в заговоры с тиранами, вел политику будущего и дал образец совершеннейшего отклонения инстинктов от старого.

Он глубок и страстен во всем антиэллинском...

Они олицетворяют собой один за другим типичные формы декаданса, эти великие философы: морально-религиозную идиосинкразию, анархизм, нигилизм, индифферентность, цинизм, ожесточение, гедонизм, реакционность.

Вопросы о «счастье», «добродетели», «спасении души» являются показателем физиологической противоречивости этих натур упадка: их инстинктам не хватает устоя, не хватает понятия «куда?».

Фридрих Ницше - Воля к власти
#волкология
#цитата

Воля сама по себе бессознательна и представляет собой лишь слепой, неудержимый порыв, – такой она проявляется еще в неорганической и растительной природе и ее законах, как и в растительной части нашей собственной жизни.

Но благодаря привходящему, развернутому для служения воле миру представления, она получает познание своего желания и того, что составляет предмет последнего: оказывается, он есть не что иное, как этот мир, жизнь, именно такая, какова она есть.

Мы назвали поэтому мир явлений зеркалом воли, ее объективностью, и так как то, чего хочет воля, всегда есть жизнь (потому что именно в ее образе является для представления это желание), то все равно, сказать ли просто «воля» или «воля к жизни»: последнее – только плеоназм.

Так как воля – это вещь в себе, внутреннее содержание, существо мира, а жизнь, видимый мир, явление – только зеркало воли, то мир так же неразлучно должен сопровождать волю, как тень – свое тело; и если есть воля, то будет и жизнь, мир.

Таким образом, за волей к жизни обеспечена жизнь, и пока мы проникнуты волей к жизни, нам нечего бояться за свое существование – даже при виде смерти.

Артур Шопенгауэр - Мир как воля и представление
#цитата
#волкология

Мы установили, что дух есть субъект и раскрывается в субъекте.
Но дух объективируется, он выбрасывается вовне, выражает себя вовне, в бытии-для-другого. Дух выражает себя социально. Он социализируется.

Дух вступает в историю, и в истории он очень меняется, он как бы теряет многие свои черты и приобретает черты новые. Дух есть внутреннее, в этом пространственном символе один из признаков духа. Все духовное идет изнутри, из глубины. Но внутреннее переходит во внешнее, обнаруживается.

Дух есть в-себе-бытие, но он неизбежно переходит в бытие-для-другого, активно выражает себя для другого. Мысль неизбежно должна изрекаться, но в каком-то смысле остается верным, что «мысль изреченная есть ложь». Активность духа делает его экспансивным.

Дух не может не выходить из себя в другое, в мир. Дух вступает в мир, который не есть только дух. И тут начинается трагедия духа. Трагедия духа в том, что дух не может остаться в-себе-бытием, но что выход из себя никогда не означает вступления в царство объективного духа, потому что объективного духа нет, а есть лишь объективация духа.

Николай Бердяев - Дух и реальность
#волкология
#цитата