Главным итогом детскокнижной индустрии 24 года считаю существование в нем таких вот книжек - чудо и спасительная отдушина этих лет, огромное спасибо всем причастным. Главная потеря - конечно, No kidding press, которое так красиво объявило о закрытии - цитатой из Поля Б. Пресьядо “мне кажется, я начинаю учиться умирать”.
Но, как бы ни было жаль, это совершенно точно не конец. Во-первых, сотрудницы издательства уже запустили новые проекты (тут и тут). А во-вторых, No kidding успело произвести настоящий переворот - открыло нам мировую фемклассику, запустило бум автофикшн, заставило так и сяк вглядываться во всевозможное социально-этическое. Детлита эта волна тоже коснулась - как опосредованно, так и прямо - взять хотя бы пронзительно иной взгляд на феномен детства от Тове Дитлевсен.
Так вот, если детские издательства ждут те или иные плохие новости в 25-м, желаю нам не впасть в грех обесценивания того, что было сделано, и продолжать по мере сил так, как будет возможно. Короче, учимся умирать и жить дальше.
Главным итогом детскокнижной индустрии 24 года считаю существование в нем таких вот книжек - чудо и спасительная отдушина этих лет, огромное спасибо всем причастным. Главная потеря - конечно, No kidding press, которое так красиво объявило о закрытии - цитатой из Поля Б. Пресьядо “мне кажется, я начинаю учиться умирать”.
Но, как бы ни было жаль, это совершенно точно не конец. Во-первых, сотрудницы издательства уже запустили новые проекты (тут и тут). А во-вторых, No kidding успело произвести настоящий переворот - открыло нам мировую фемклассику, запустило бум автофикшн, заставило так и сяк вглядываться во всевозможное социально-этическое. Детлита эта волна тоже коснулась - как опосредованно, так и прямо - взять хотя бы пронзительно иной взгляд на феномен детства от Тове Дитлевсен.
Так вот, если детские издательства ждут те или иные плохие новости в 25-м, желаю нам не впасть в грех обесценивания того, что было сделано, и продолжать по мере сил так, как будет возможно. Короче, учимся умирать и жить дальше.
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from us
