Казимир III Великий. Последний Пост на польском троне
Ч.2
Казимир Великий после присоединения Руси стал править поистине многонациональным государством. К ранее жившим в его стране колонистам из Западной Европы присоединились православные русины и жившие среди них армяне. Король также поощрял евреев селиться в Польше.
О Казимире Великом часто говорят, что он застал Польшу деревянной, а оставил каменной. Действительно, король построил ряд кирпичных крепостей. Самым известным из них был пояс так называемых сеть орлиных гнезд, охранявших границу с Королевством Богемия. Казимир Великий стабилизировал политическую ситуацию и осуществил обширные инвестиции в города. Это были города, обнесенные каменными стенами и с кирпичными постройками, но подавляющее большинство домов все же были деревянными.
Казимир Великий, несмотря на четыре брака, не оставил наследника мужского пола с законного ложа. Умер 5 ноября 1370 года. Польский престол занял его племянник, король Венгрии Людовик Анжуйский.
Казимир Великий действительно заслуживает на прозвище, которое ему дали. Во время его правления Королевство Польское развивалось экономически, король также привел к кодификации закона, налоговой реформе и развитию городов. В 1364 году основал первый польский университет Краковскую академию.
Ч.2
Казимир Великий после присоединения Руси стал править поистине многонациональным государством. К ранее жившим в его стране колонистам из Западной Европы присоединились православные русины и жившие среди них армяне. Король также поощрял евреев селиться в Польше.
О Казимире Великом часто говорят, что он застал Польшу деревянной, а оставил каменной. Действительно, король построил ряд кирпичных крепостей. Самым известным из них был пояс так называемых сеть орлиных гнезд, охранявших границу с Королевством Богемия. Казимир Великий стабилизировал политическую ситуацию и осуществил обширные инвестиции в города. Это были города, обнесенные каменными стенами и с кирпичными постройками, но подавляющее большинство домов все же были деревянными.
Казимир Великий, несмотря на четыре брака, не оставил наследника мужского пола с законного ложа. Умер 5 ноября 1370 года. Польский престол занял его племянник, король Венгрии Людовик Анжуйский.
Казимир Великий действительно заслуживает на прозвище, которое ему дали. Во время его правления Королевство Польское развивалось экономически, король также привел к кодификации закона, налоговой реформе и развитию городов. В 1364 году основал первый польский университет Краковскую академию.
Ханс Бальдунг Грин. Святое семейство со св. Анной. 1511 год
На гравюре Ханса Бальдунга Грина мы видим хорошо знакомых персонажей: младенца Иисуса, Деву Марию, ее мать св. Анну и св. Иосифа, мужа Марии. Но происходит что-то странное. Мария держит Иисуса на коленях, а Анна, под взглядом Иосифа, наклонившись, дотрагивается до гениталий ребенка.
Искусствоведы объясняют происходящее на гравюре как «бытовую сценку» или магический обряд. Но для чего художнику изображать подобные медицинские осмотры, когда речь идет не о простом ребенке, а о новорожденном Спасителе? Зачем показывать Святое семейство во власти суеверий?
Средневековые люди были гораздо более откровенны в обсуждении сексуальных вопросов, чем это сегодня нам представляется. В частности, они прекрасно понимали, что уж если Иисус воплотился именно в мужском, а не в женском теле, то это влечет за собой определенные вопросы: был ли он в полном смысле слова мужчиной? Испытывал ли он желание? Оставался ли девственником? Мог ли стать отцом?
Искусство не остается в стороне от этих сомнений. Сцена, где кто-то рассматривает гениталии маленького Иисуса, — это вовсе не плод извращенного воображения Бальдунга Грина. Его гравюра — лишь одно из многих произведений, в которых создатели стремились подчеркнуть пол Божественного младенца.
На гравюре Ханса Бальдунга Грина мы видим хорошо знакомых персонажей: младенца Иисуса, Деву Марию, ее мать св. Анну и св. Иосифа, мужа Марии. Но происходит что-то странное. Мария держит Иисуса на коленях, а Анна, под взглядом Иосифа, наклонившись, дотрагивается до гениталий ребенка.
Искусствоведы объясняют происходящее на гравюре как «бытовую сценку» или магический обряд. Но для чего художнику изображать подобные медицинские осмотры, когда речь идет не о простом ребенке, а о новорожденном Спасителе? Зачем показывать Святое семейство во власти суеверий?
Средневековые люди были гораздо более откровенны в обсуждении сексуальных вопросов, чем это сегодня нам представляется. В частности, они прекрасно понимали, что уж если Иисус воплотился именно в мужском, а не в женском теле, то это влечет за собой определенные вопросы: был ли он в полном смысле слова мужчиной? Испытывал ли он желание? Оставался ли девственником? Мог ли стать отцом?
Искусство не остается в стороне от этих сомнений. Сцена, где кто-то рассматривает гениталии маленького Иисуса, — это вовсе не плод извращенного воображения Бальдунга Грина. Его гравюра — лишь одно из многих произведений, в которых создатели стремились подчеркнуть пол Божественного младенца.
Дорогие подписчики, о свадьбе в средние века я уже делал видеоролик, а как насчёт развестись? В средние века с этим были некоторые проблемы, поскольку брак считался нерасторжимым. Однако, это же средние века, тут все возможно и развод тоже! Как конкретно это делали расскажу в видеоролике!
https://youtu.be/oiU6d88qJbk?si=zp5BOaUL7boRlRqp
https://youtu.be/oiU6d88qJbk?si=zp5BOaUL7boRlRqp
YouTube
РАЗВОД В СРЕДНИЕ ВЕКА
Изображение жетонов пилигримов. Фрагмент миниатюры из фландрийского часослова конца XV века
Знатные господа или богатые горожане, у которых были собственные псалтири или часословы, нередко пришивали значки к их страницам. Тем самым они, видимо, сохраняли память о совершенных паломничествах и накапливали приобретенную благодать. Эта практика стала популярна в Нидерландах и Северной Франции во второй половине XV века. Подражая ей, книжные иллюминаторы (Иллюминатор — художник, который выполнял цветные миниатюры (иллюминации) и орнаментацию в средневековых рукописных книгах) в Генте и Брюгге начали изображать на полях такие паломнические сувениры в технике trompe l’oeil, что значит «обманка». Нарисованные значки, отбрасывающие нарисованные тени и «пришитые» к фону нарисованными нитями, были почти неотличимы от настоящих. А на соседних листах поля нередко заполняли цветы, окружавшие тексты молитв и миниатюры с изображением библейских или житийных сюжетов.
Мехеленские «запертые сады», как и страницы молитвенников, вероятно, позволяли аккумулировать благодать, которая копилась в реликвиях, значках и других сакральных объектах. Они помогали сестрам-августинкам, а также мирянам и мирянкам мысленно совершить паломничества, которые были для них физически недостижимы. И представляли их взору райский сад, в который они мечтали попасть после смерти.
Знатные господа или богатые горожане, у которых были собственные псалтири или часословы, нередко пришивали значки к их страницам. Тем самым они, видимо, сохраняли память о совершенных паломничествах и накапливали приобретенную благодать. Эта практика стала популярна в Нидерландах и Северной Франции во второй половине XV века. Подражая ей, книжные иллюминаторы (Иллюминатор — художник, который выполнял цветные миниатюры (иллюминации) и орнаментацию в средневековых рукописных книгах) в Генте и Брюгге начали изображать на полях такие паломнические сувениры в технике trompe l’oeil, что значит «обманка». Нарисованные значки, отбрасывающие нарисованные тени и «пришитые» к фону нарисованными нитями, были почти неотличимы от настоящих. А на соседних листах поля нередко заполняли цветы, окружавшие тексты молитв и миниатюры с изображением библейских или житийных сюжетов.
Мехеленские «запертые сады», как и страницы молитвенников, вероятно, позволяли аккумулировать благодать, которая копилась в реликвиях, значках и других сакральных объектах. Они помогали сестрам-августинкам, а также мирянам и мирянкам мысленно совершить паломничества, которые были для них физически недостижимы. И представляли их взору райский сад, в который они мечтали попасть после смерти.
Византия и балканские страны в XIII-XIV веках
Ч.1
Яркие страницы истории Средневековья связаны с Балкано-Византийским регионом. Одна из наиболее значительных проблем в международной жизни Западной и Восточной Европы XIV—XV вв. была связана с судьбой Византийской империи. С начала XIV в. Византия и славянские государства Балканского полуострова ощущали нарастающую угрозу со стороны Османской империи. Опасность завоевания была обусловлена не только военно-политической мощью султана, но и внутренней слабостью стран Балканского полуострова и постоянными конфликтами между ними. Международную обстановку на Балканах осложняла позиция Западной Европы: папство рассчитывало ослабить Византию и подорвать авторитет православной церкви; Венеция и Генуя боролись за приоритет в средиземноморской торговле.
Последняя попытка Византии остановить продвижение турок в Азии, закончившаяся поражением армии Андроника III при Филокрене в 1329 г., совпала по времени с обострением международных противоречий на Балканском полуострове. В начале 30х гг. XIV в. Болгария и усилившаяся Сербия конфликтовали друг с другом. Византия, опасавшаяся усиления каждой из них, поддерживала то одну, то другую сторону. В этой благоприятной обстановке турки продолжали наступление на византийские владения в Малой Азии и все чаще появлялись во Фракии.
В 40-50х гг. XIV в, используя внутренние неурядицы в Византии, в частности восстание зилотов, Генуя захватила ряд островов Эгейского моря (в том числе Самос и Хиос), а Сербия вытеснила византийцев из Македонии. Византийские феодалы привлекали турок к междоусобной борьбе и войнам с Сербией, что способствовало началу широкого переселения турок на территорию Европы. В 60х гг. XIV в. византийские императоры искали поддержку в Западной Европе: Иоанн V ездил в Венгрию (ко двору Лайоша I) и в Италию; он даже принял католичество. Однако эти шаги не приносили реальных результатов. Венеция и Генуя не были заинтересованы в спасении своего соперника — Византии и настолько ослабили друг друга в борьбе за преобладание в Эгейском море (войны 5070х гг. XIV в.), что были вынуждены заключить союзные договоры с турецким султаном Мурадом I.
Османская империя использовала эту ситуацию. В 60х гг. она начала завоевание Фракии. В 1362 г. был захвачен Адрианополь, превращенный в столицу Османской империи. Неизбежная борьба против южнославянских государств облегчалась для турок феодальной раздробленностью Болгарии и Сербии. Поражение сербов у Черномен на реке Марица в 1371 г. открывало Османской империи путь в глубь страны. Попытка сербской армии и боснийских отрядов остановить османское продвижение в Южной Сербии окончилась трагическим поражением на Косовом поле (15 июня 1389 г.). Последовавшие за этим события — признание Сербией вассальной зависимости от султана и покорение болгарского Тырновского царства в 1393 г. заставили до того бездействовавшие государства Западной и Центральной Европы попытаться остановить дальнейшие завоевания турок в Европе.
Германский король Сигизмунд I, ставший в 1387 г. и королем Венгрии, наиболее остро ощутил реальную опасность турецкого вторжения и выступил организатором Крестового похода, в котором приняли участие рыцари Венгрии, Германии, Чехии, Польши, Франции. 25 октября 1396 г. близ Никополя на Дунае состоялось одно из крупнейших сражений европейских народов с турками. Оно закончилось полным поражением недостаточно организованного и не подчинявшегося единому руководству рыцарского войска.
Ч.1
Яркие страницы истории Средневековья связаны с Балкано-Византийским регионом. Одна из наиболее значительных проблем в международной жизни Западной и Восточной Европы XIV—XV вв. была связана с судьбой Византийской империи. С начала XIV в. Византия и славянские государства Балканского полуострова ощущали нарастающую угрозу со стороны Османской империи. Опасность завоевания была обусловлена не только военно-политической мощью султана, но и внутренней слабостью стран Балканского полуострова и постоянными конфликтами между ними. Международную обстановку на Балканах осложняла позиция Западной Европы: папство рассчитывало ослабить Византию и подорвать авторитет православной церкви; Венеция и Генуя боролись за приоритет в средиземноморской торговле.
Последняя попытка Византии остановить продвижение турок в Азии, закончившаяся поражением армии Андроника III при Филокрене в 1329 г., совпала по времени с обострением международных противоречий на Балканском полуострове. В начале 30х гг. XIV в. Болгария и усилившаяся Сербия конфликтовали друг с другом. Византия, опасавшаяся усиления каждой из них, поддерживала то одну, то другую сторону. В этой благоприятной обстановке турки продолжали наступление на византийские владения в Малой Азии и все чаще появлялись во Фракии.
В 40-50х гг. XIV в, используя внутренние неурядицы в Византии, в частности восстание зилотов, Генуя захватила ряд островов Эгейского моря (в том числе Самос и Хиос), а Сербия вытеснила византийцев из Македонии. Византийские феодалы привлекали турок к междоусобной борьбе и войнам с Сербией, что способствовало началу широкого переселения турок на территорию Европы. В 60х гг. XIV в. византийские императоры искали поддержку в Западной Европе: Иоанн V ездил в Венгрию (ко двору Лайоша I) и в Италию; он даже принял католичество. Однако эти шаги не приносили реальных результатов. Венеция и Генуя не были заинтересованы в спасении своего соперника — Византии и настолько ослабили друг друга в борьбе за преобладание в Эгейском море (войны 5070х гг. XIV в.), что были вынуждены заключить союзные договоры с турецким султаном Мурадом I.
Османская империя использовала эту ситуацию. В 60х гг. она начала завоевание Фракии. В 1362 г. был захвачен Адрианополь, превращенный в столицу Османской империи. Неизбежная борьба против южнославянских государств облегчалась для турок феодальной раздробленностью Болгарии и Сербии. Поражение сербов у Черномен на реке Марица в 1371 г. открывало Османской империи путь в глубь страны. Попытка сербской армии и боснийских отрядов остановить османское продвижение в Южной Сербии окончилась трагическим поражением на Косовом поле (15 июня 1389 г.). Последовавшие за этим события — признание Сербией вассальной зависимости от султана и покорение болгарского Тырновского царства в 1393 г. заставили до того бездействовавшие государства Западной и Центральной Европы попытаться остановить дальнейшие завоевания турок в Европе.
Германский король Сигизмунд I, ставший в 1387 г. и королем Венгрии, наиболее остро ощутил реальную опасность турецкого вторжения и выступил организатором Крестового похода, в котором приняли участие рыцари Венгрии, Германии, Чехии, Польши, Франции. 25 октября 1396 г. близ Никополя на Дунае состоялось одно из крупнейших сражений европейских народов с турками. Оно закончилось полным поражением недостаточно организованного и не подчинявшегося единому руководству рыцарского войска.
Византия и балканские страны в XIII-XIV веках
Ч.2
Новые дипломатические усилия, предпринятые византийскими императорами в поисках международной поддержки, не имели успеха. Обращение к правителям Руси оказалось напрасным. Перед русским государством стояли сложные внутренние проблемы: продолжение борьбы против монголо-татарского ига и централизация. Страны Запада по-прежнему занимали неопределенную позицию. В начале XV в. назрело новое обострение утихшего в 50—90е гг. англо-французского конфликта. Заинтересованные в средиземноморской торговле итальянские города-государства и Арагонская морская держава были поглощены конкуренцией друг с другом. Отсрочка окончательного завоевания Византии Османской империей пришла с Востока вследствие разгрома армии султана Баязида I войсками Тимура в битве при Анкаре 28 июля 1402 г.
Западноевропейские правители и папство попытались использовать турецкую угрозу в целях утверждения гегемонии католической церкви и укрепления влияния государств Западной Европы и Византии в южнославянских странах, а также на Руси. Средства для этого они видели в унии католической и православной церквей под эгидой папства. Начавшиеся в 30х гг. переговоры византийского императора Иоанна VIII по этой проблеме завершились решениями Ферраро Флорентийского собора (1438—1439 гг.), провозгласившими унию. Уния была дипломатической победой папства, но так и осталась на бумаге. Падение Константинополя 29 мая 1453 г. означало конец существования Византийской империи. Завоевание турками-османами стран Балканского полуострова (в 1459 г. пала последняя сербская крепость Смедерево; в 1463 г. захвачены Босния и Герцеговина) внесло новые черты в международные отношения в Европе, значительно осложнило их. Возникла опасность дальнейшего расширения границ Османской империи, был нанесен тяжелый удар европейской торговле со странами Востока.
Ч.2
Новые дипломатические усилия, предпринятые византийскими императорами в поисках международной поддержки, не имели успеха. Обращение к правителям Руси оказалось напрасным. Перед русским государством стояли сложные внутренние проблемы: продолжение борьбы против монголо-татарского ига и централизация. Страны Запада по-прежнему занимали неопределенную позицию. В начале XV в. назрело новое обострение утихшего в 50—90е гг. англо-французского конфликта. Заинтересованные в средиземноморской торговле итальянские города-государства и Арагонская морская держава были поглощены конкуренцией друг с другом. Отсрочка окончательного завоевания Византии Османской империей пришла с Востока вследствие разгрома армии султана Баязида I войсками Тимура в битве при Анкаре 28 июля 1402 г.
Западноевропейские правители и папство попытались использовать турецкую угрозу в целях утверждения гегемонии католической церкви и укрепления влияния государств Западной Европы и Византии в южнославянских странах, а также на Руси. Средства для этого они видели в унии католической и православной церквей под эгидой папства. Начавшиеся в 30х гг. переговоры византийского императора Иоанна VIII по этой проблеме завершились решениями Ферраро Флорентийского собора (1438—1439 гг.), провозгласившими унию. Уния была дипломатической победой папства, но так и осталась на бумаге. Падение Константинополя 29 мая 1453 г. означало конец существования Византийской империи. Завоевание турками-османами стран Балканского полуострова (в 1459 г. пала последняя сербская крепость Смедерево; в 1463 г. захвачены Босния и Герцеговина) внесло новые черты в международные отношения в Европе, значительно осложнило их. Возникла опасность дальнейшего расширения границ Османской империи, был нанесен тяжелый удар европейской торговле со странами Востока.
Больницы средневекового Парижа
В Париже было полдюжины больниц или богаделен, где паломники, старики, бедные и больные получали прибежище или заботу: больница Сент-Авуа, основанная в 1288 г. недалеко от ворот Тампль, для проживания сорока бедных вдов; больница Сен-Жерве, основанная в 1171 г., для размещения проезжих; больница Сен-Жак, основанная в 1183 г. И предназначенная для паломников; больница Ла-Трините, на углу улиц Сен-Дени и Гренета, которая, открывшись как больница для бедных, в XIII в. уже принимала только паломников; больница Трехсот, основанная Людовиком Святым около 1260 г. для размещения трехсот слепых; наконец, Отель-Дье.
Но, похоже, эти заведения не удовлетворяли всех нужд, притом средства на их содержание поступали нерегулярно. Слепые из больницы Трехсот ходили по улицам, во все горло прося подаяния. Даже Отель-Дье, где о больных заботились и который был самым значительным из благотворительных учреждений, существовал за счет даров или пожертвований, твердо рассчитывать на которые было трудно. К нему проявляли интерес короли: рассказывают, что когда старший сын Людовика Толстого погиб, упав с лошади, которая споткнулась о бродячую свинью, было приказано, чтобы каждую свинью, обнаруженную на улицах, сержанты Шатле убивали, а мясо отдавали в Отель-Дье; в ту же больницу передавали использованную солому из королевских апартаментов; Людовик Святой освободил от дорожной пошлины съестные припасы для больных, которые здесь лечились, а Филипп Красивый ежегодно жаловал этой больнице триста тележек дров, нарубленных в его лесах. Деятельность этого заведения поддерживали и цехи: прибыль от торговли в единственной лавке золотых дел мастеров, открытой каждое воскресенье, шла на то, чтобы на Пасху давать обед для больных Отель-Дье; суконщики, когда их братство собиралось на пир, посылали тем же больным хлеба, вина и мяса; иногда эти больные получали и продукты, отнятые в соответствии с уставными требованиями у некоторых купцов. Но сама природа этих даров или передач свидетельствует, что обойтись без них было трудно.
В Париже было полдюжины больниц или богаделен, где паломники, старики, бедные и больные получали прибежище или заботу: больница Сент-Авуа, основанная в 1288 г. недалеко от ворот Тампль, для проживания сорока бедных вдов; больница Сен-Жерве, основанная в 1171 г., для размещения проезжих; больница Сен-Жак, основанная в 1183 г. И предназначенная для паломников; больница Ла-Трините, на углу улиц Сен-Дени и Гренета, которая, открывшись как больница для бедных, в XIII в. уже принимала только паломников; больница Трехсот, основанная Людовиком Святым около 1260 г. для размещения трехсот слепых; наконец, Отель-Дье.
Но, похоже, эти заведения не удовлетворяли всех нужд, притом средства на их содержание поступали нерегулярно. Слепые из больницы Трехсот ходили по улицам, во все горло прося подаяния. Даже Отель-Дье, где о больных заботились и который был самым значительным из благотворительных учреждений, существовал за счет даров или пожертвований, твердо рассчитывать на которые было трудно. К нему проявляли интерес короли: рассказывают, что когда старший сын Людовика Толстого погиб, упав с лошади, которая споткнулась о бродячую свинью, было приказано, чтобы каждую свинью, обнаруженную на улицах, сержанты Шатле убивали, а мясо отдавали в Отель-Дье; в ту же больницу передавали использованную солому из королевских апартаментов; Людовик Святой освободил от дорожной пошлины съестные припасы для больных, которые здесь лечились, а Филипп Красивый ежегодно жаловал этой больнице триста тележек дров, нарубленных в его лесах. Деятельность этого заведения поддерживали и цехи: прибыль от торговли в единственной лавке золотых дел мастеров, открытой каждое воскресенье, шла на то, чтобы на Пасху давать обед для больных Отель-Дье; суконщики, когда их братство собиралось на пир, посылали тем же больным хлеба, вина и мяса; иногда эти больные получали и продукты, отнятые в соответствии с уставными требованиями у некоторых купцов. Но сама природа этих даров или передач свидетельствует, что обойтись без них было трудно.
Портрет кардинала Лудовико Тревизана (около 1459 года)
1459 году кардинал Лудовико Тревизан успешно завершил морскую кампанию против Османской империи, вернулся в Италию и отправился в Мантую. Там он принял участие в соборе, который инициировал папа Пий II: решалось, начинать ли очередной Крестовый поход против турок. Несмотря на только что одержанную победу, кардинал был против этой инициативы и резко возражал папе. Чутье полководца его не подвело: объявленный вопреки его предостережениям поход закончился ничем, потому что большинство европейских правителей отказались к нему присоединиться. Портрет написан приблизительно во время собора.
Тревизан был разносторонним человеком и воплощением ренессансного идеала личности — uomo universale: успешный банкир, образованный собиратель античных древностей, влиятельный клирик и выдающийся военачальник. Именно к этой, воинственной стороне обращается Мантенья, хотя прямых доказательств того, что на картине изображен военный, нет. Портрет напоминает бюст римского полководца или императора. Этому сходству способствует выбранный вместо традиционного для кватроченто изображения в профиль ракурс в три четверти, характерный для бюстов, жесткие черты лица, словно выточенные из камня, и даже прическа: обрамляющие тонзуру волосы напоминают лавровый венец.
Сходство кардинала с древними полководцами современники замечали и раньше, до написания портрета. Так, поэт и гуманист Леонардо Дати в стихотворении 1441 года сравнил Тревизана с Александром Великим и Ганнибалом.
Такое уподобление изображаемого человека скульптуре — специальный прием, который позволяет передать характер модели. Вот как описал Тревизана мантуанский хронист Андреа Скивенолья: «Невысокий, темнокожий, волосатый, очень гордый и суровый». Кажется, именно такого человека мы видим на портрете.
1459 году кардинал Лудовико Тревизан успешно завершил морскую кампанию против Османской империи, вернулся в Италию и отправился в Мантую. Там он принял участие в соборе, который инициировал папа Пий II: решалось, начинать ли очередной Крестовый поход против турок. Несмотря на только что одержанную победу, кардинал был против этой инициативы и резко возражал папе. Чутье полководца его не подвело: объявленный вопреки его предостережениям поход закончился ничем, потому что большинство европейских правителей отказались к нему присоединиться. Портрет написан приблизительно во время собора.
Тревизан был разносторонним человеком и воплощением ренессансного идеала личности — uomo universale: успешный банкир, образованный собиратель античных древностей, влиятельный клирик и выдающийся военачальник. Именно к этой, воинственной стороне обращается Мантенья, хотя прямых доказательств того, что на картине изображен военный, нет. Портрет напоминает бюст римского полководца или императора. Этому сходству способствует выбранный вместо традиционного для кватроченто изображения в профиль ракурс в три четверти, характерный для бюстов, жесткие черты лица, словно выточенные из камня, и даже прическа: обрамляющие тонзуру волосы напоминают лавровый венец.
Сходство кардинала с древними полководцами современники замечали и раньше, до написания портрета. Так, поэт и гуманист Леонардо Дати в стихотворении 1441 года сравнил Тревизана с Александром Великим и Ганнибалом.
Такое уподобление изображаемого человека скульптуре — специальный прием, который позволяет передать характер модели. Вот как описал Тревизана мантуанский хронист Андреа Скивенолья: «Невысокий, темнокожий, волосатый, очень гордый и суровый». Кажется, именно такого человека мы видим на портрете.
Миниатюра с изображением Иерусалима из часослова Салюс. Около 1440–1470 годов
Одним из главных типов книг, которыми владели многие государи, аристократы и богатые горожане на исходе Средневековья, был часослов — своего рода молитвенный ежедневник, часто украшенный миниатюрами.
На странице часослова, заказанном Эме де Салюс, графиней Полиньяк, где-то в середине XV века, внутри стен Иерусалима и за ними разворачивается вся история Страстей: от Входа Господня в Иерусалим (в левом нижнем углу) до Распятия и Воскресения (наверху).
Этот крошечный образ интересен тем, как он соединяет множество евангельских эпизодов в одном городском пространстве и как такая миниатюра превращается в инструмент молитвенной медитации.
На первом плане — Иерусалим, главное место действия. Вокруг — сцены, происходившие за его стенами. На схожих по замыслу изображениях, созданных одним-двумя веками ранее, каждая из евангельских сцен была бы помещена в свою рамку или отсек между колоннами.
Здесь же все иначе. В XV веке и итальянцы, и северные (в первую очередь — французские и нидерландские) мастера стали увлеченно подражать природе и осваивать приемы, позволявшие передать на плоскости трехмерное пространство. Они отказались от условных (золотых или орнаментальных) фонов в пользу далеких пейзажей, научились передавать эффекты света и преуспели в воспроизведении мира таким, каким его видит глаз. Эта крошечная миниатюра с довольно условным пейзажем и деревьями ниже человеческого роста все же далекий отголосок этих художественных поисков. Все евангельские сцены здесь разворачиваются в одном пространстве, которое мы видим с высоты птичьего полета.
Освоение пространства вовсе не означало стремления к единству времени. В религиозном искусстве XV века, как и в предшествующие столетия, последовательные эпизоды одной истории часто конденсировались в одну сцену, а их персонажи повторялись несколько или множество раз.
Так и тут разные сцены Страстей показаны одновременно. Иерусалим похож на театральные декорации. У зданий, где Христос и ученики собрались на Тайную вечерю, воины Понтия Пилата бичуют Христа, а другие мучители возлагают ему на голову терновый венец, срезаны передние стенки, чтобы зритель мог видеть происходящее внутри. Этот условный прием широко применялся в средневековом искусстве (похожие здания без передних стен мы найдем и в русской иконописи).
Средневековые образы Страстей не только напоминали зрителям о муках, которые претерпел Христос ради их спасения, но стремились воскресить эти события перед взором молящегося, сделать их максимально зримыми, осязаемыми и реальными, вовлечь его внутрь происходящего. Созерцание мук должно было служить катализатором благочестия, побуждать к размышлению о собственных грехах и будить ненависть к палачам Христа, а заодно к тем, кого считали их потомками и современными альтер эго: иудеям, другим иноверцам, еретикам…
Для того чтобы эмоционально вовлечь зрителя в евангельскую историю и подвигнуть его к состраданию Спасителю, средневековые мастера — вслед за авторами трактатов, посвященных Страстям, — применяли множество приемов.
Одной из главных техник была мысленная визуализация всех этапов Страстей. Верующего призывали как можно подробнее представить каждую из пыток, каждый из ударов, каждого из палачей. В трактатах о Страстях, какие с XII–XIII веков во множестве составляли для клириков, а потом и для мирян, постоянно звучали призывы мысленно перенестись в преторию (иерусалимская резиденция римских наместников. В Евангелиях так называется место, где Пилат допрашивал арестованного Иисуса), где Христа бичевали, или на Голгофу, где он был распят, ужаснуться жестокости палачей и прослезиться, видя, с каким смирением Спаситель принимает все издевательства, тычки и удары.
Как сделать этот опыт конкретным и зримым? Для этого его следовало наполнить максимумом подробностей. Вот почему многие тексты рекомендовали перенести действие Страстей в знакомое человеку пространство, к примеру в его родной город.
Одним из главных типов книг, которыми владели многие государи, аристократы и богатые горожане на исходе Средневековья, был часослов — своего рода молитвенный ежедневник, часто украшенный миниатюрами.
На странице часослова, заказанном Эме де Салюс, графиней Полиньяк, где-то в середине XV века, внутри стен Иерусалима и за ними разворачивается вся история Страстей: от Входа Господня в Иерусалим (в левом нижнем углу) до Распятия и Воскресения (наверху).
Этот крошечный образ интересен тем, как он соединяет множество евангельских эпизодов в одном городском пространстве и как такая миниатюра превращается в инструмент молитвенной медитации.
На первом плане — Иерусалим, главное место действия. Вокруг — сцены, происходившие за его стенами. На схожих по замыслу изображениях, созданных одним-двумя веками ранее, каждая из евангельских сцен была бы помещена в свою рамку или отсек между колоннами.
Здесь же все иначе. В XV веке и итальянцы, и северные (в первую очередь — французские и нидерландские) мастера стали увлеченно подражать природе и осваивать приемы, позволявшие передать на плоскости трехмерное пространство. Они отказались от условных (золотых или орнаментальных) фонов в пользу далеких пейзажей, научились передавать эффекты света и преуспели в воспроизведении мира таким, каким его видит глаз. Эта крошечная миниатюра с довольно условным пейзажем и деревьями ниже человеческого роста все же далекий отголосок этих художественных поисков. Все евангельские сцены здесь разворачиваются в одном пространстве, которое мы видим с высоты птичьего полета.
Освоение пространства вовсе не означало стремления к единству времени. В религиозном искусстве XV века, как и в предшествующие столетия, последовательные эпизоды одной истории часто конденсировались в одну сцену, а их персонажи повторялись несколько или множество раз.
Так и тут разные сцены Страстей показаны одновременно. Иерусалим похож на театральные декорации. У зданий, где Христос и ученики собрались на Тайную вечерю, воины Понтия Пилата бичуют Христа, а другие мучители возлагают ему на голову терновый венец, срезаны передние стенки, чтобы зритель мог видеть происходящее внутри. Этот условный прием широко применялся в средневековом искусстве (похожие здания без передних стен мы найдем и в русской иконописи).
Средневековые образы Страстей не только напоминали зрителям о муках, которые претерпел Христос ради их спасения, но стремились воскресить эти события перед взором молящегося, сделать их максимально зримыми, осязаемыми и реальными, вовлечь его внутрь происходящего. Созерцание мук должно было служить катализатором благочестия, побуждать к размышлению о собственных грехах и будить ненависть к палачам Христа, а заодно к тем, кого считали их потомками и современными альтер эго: иудеям, другим иноверцам, еретикам…
Для того чтобы эмоционально вовлечь зрителя в евангельскую историю и подвигнуть его к состраданию Спасителю, средневековые мастера — вслед за авторами трактатов, посвященных Страстям, — применяли множество приемов.
Одной из главных техник была мысленная визуализация всех этапов Страстей. Верующего призывали как можно подробнее представить каждую из пыток, каждый из ударов, каждого из палачей. В трактатах о Страстях, какие с XII–XIII веков во множестве составляли для клириков, а потом и для мирян, постоянно звучали призывы мысленно перенестись в преторию (иерусалимская резиденция римских наместников. В Евангелиях так называется место, где Пилат допрашивал арестованного Иисуса), где Христа бичевали, или на Голгофу, где он был распят, ужаснуться жестокости палачей и прослезиться, видя, с каким смирением Спаситель принимает все издевательства, тычки и удары.
Как сделать этот опыт конкретным и зримым? Для этого его следовало наполнить максимумом подробностей. Вот почему многие тексты рекомендовали перенести действие Страстей в знакомое человеку пространство, к примеру в его родной город.
Записки о Средневековье / Notatki o Średniowieczu / Medieval Notes pinned «Дорогие подписчики, о свадьбе в средние века я уже делал видеоролик, а как насчёт развестись? В средние века с этим были некоторые проблемы, поскольку брак считался нерасторжимым. Однако, это же средние века, тут все возможно и развод тоже! Как конкретно это…»
Знамёна и хоругви в средневековых армиях
Значительная численность и сплоченность были залогом успешного действия в любой обстановке. Каждое формирование должно было держать строй и атаковать или маневрировать единой массой, которая концентрировалась вокруг собственного стяга, хоругви. В источниках основные тактические единицы часто именуются поэтому «хоругвями» ,или «знаменами». Знамя служило главным средством управления боевым порядком. Воины должны были следовать за ним и, если строй нарушался, собираться к нему при первой возможности. Главное знамя короля или главнокомандующего армией обычно располагалось в самой крупной и боеспособной части. Оно служило общим ориентиром и являлось основой управления армией в бою. Роль знамени для полковождения в Средние века трудно переоценить. Звуковые сигналы играли вспомогательную роль, так как в условиях средневековой битвы их было физически трудно услышать и идентифицировать. Грохот многих сотен копыт звон и треск сталкивающегося оружия, крики умирающих, ржание лошадей — все это образовывало звуковой фон, в котором сложно было распознать голос именно своей трубы, подающей ту или иную команду. Кроме того, толстые подшлемники и шлемы на головах сильно приглушали звуки. Адъютанты, развозящие приказы по полкам, были хороши в начале битвы или когда какая-то часть находилась в бездействии и ее нужно было ввести в дело. Знамя же господствовало над полем сражения, и его было видно издалека. Поэтому движения знамени являлись самым эффективным способом управления в бою. Знамя берегли любой ценой, ведь потеря его означала потерю управления. А это если не поражение, то, по крайней мере, серьезное осложнение тактической ситуации.
Значительная численность и сплоченность были залогом успешного действия в любой обстановке. Каждое формирование должно было держать строй и атаковать или маневрировать единой массой, которая концентрировалась вокруг собственного стяга, хоругви. В источниках основные тактические единицы часто именуются поэтому «хоругвями» ,или «знаменами». Знамя служило главным средством управления боевым порядком. Воины должны были следовать за ним и, если строй нарушался, собираться к нему при первой возможности. Главное знамя короля или главнокомандующего армией обычно располагалось в самой крупной и боеспособной части. Оно служило общим ориентиром и являлось основой управления армией в бою. Роль знамени для полковождения в Средние века трудно переоценить. Звуковые сигналы играли вспомогательную роль, так как в условиях средневековой битвы их было физически трудно услышать и идентифицировать. Грохот многих сотен копыт звон и треск сталкивающегося оружия, крики умирающих, ржание лошадей — все это образовывало звуковой фон, в котором сложно было распознать голос именно своей трубы, подающей ту или иную команду. Кроме того, толстые подшлемники и шлемы на головах сильно приглушали звуки. Адъютанты, развозящие приказы по полкам, были хороши в начале битвы или когда какая-то часть находилась в бездействии и ее нужно было ввести в дело. Знамя же господствовало над полем сражения, и его было видно издалека. Поэтому движения знамени являлись самым эффективным способом управления в бою. Знамя берегли любой ценой, ведь потеря его означала потерю управления. А это если не поражение, то, по крайней мере, серьезное осложнение тактической ситуации.
Путешествуя по средневековым местам
Дорогие подписчики, объявляю об открытии новой рубрики! Рубрика под названием: " путешествуя по средневековым местам" будет проектом долгостроем этой группы. Думаю, что начать нужно с предисловия постепенно подходя к описанию рубрики. Итак , идея возникла очень давно, случилось это во время планирования одной из поездок. Тогда я хотел найти какой-нибудь сайт или группу, в которой бы была интерактивная карта с местами связанными со средневековьем. К сожалению, мои поиски не привели к чему-то конкретному, а посему решаюсь сам отправиться по Европе с целью показать и рассказать о прекрасных местах связанных со средними веками.
Как будет работать рубрика? Раз в месяц (ибо админ нищий), я буду отправляться в выбранную мною, а затем и вами на голосовании локацию, там буду искать и посещать места которые существовали в средние века либо крепко с ними связаны. Что это будут за места? Прежде всего замки, соборы, монастыри, городские застройки (это скорее относится к Италии), а также музеи. Удивление конечно же могут вызвать в этом списке музеи, ведь их не было в средневековье, НО считаю обязательным посетить музей средних веков в Париже или музей Византии в Афинах. Считаю обязательным посещение музеев находящихся на территории средневековых мест , как пример музей королевского замка Вавель в Кракове.
Дополнительно создам карту в Google maps помещая эти места на нее, чтобы каждый из вас мог найти что-то для себя.
Дорогие подписчики, объявляю об открытии новой рубрики! Рубрика под названием: " путешествуя по средневековым местам" будет проектом долгостроем этой группы. Думаю, что начать нужно с предисловия постепенно подходя к описанию рубрики. Итак , идея возникла очень давно, случилось это во время планирования одной из поездок. Тогда я хотел найти какой-нибудь сайт или группу, в которой бы была интерактивная карта с местами связанными со средневековьем. К сожалению, мои поиски не привели к чему-то конкретному, а посему решаюсь сам отправиться по Европе с целью показать и рассказать о прекрасных местах связанных со средними веками.
Как будет работать рубрика? Раз в месяц (ибо админ нищий), я буду отправляться в выбранную мною, а затем и вами на голосовании локацию, там буду искать и посещать места которые существовали в средние века либо крепко с ними связаны. Что это будут за места? Прежде всего замки, соборы, монастыри, городские застройки (это скорее относится к Италии), а также музеи. Удивление конечно же могут вызвать в этом списке музеи, ведь их не было в средневековье, НО считаю обязательным посетить музей средних веков в Париже или музей Византии в Афинах. Считаю обязательным посещение музеев находящихся на территории средневековых мест , как пример музей королевского замка Вавель в Кракове.
Дополнительно создам карту в Google maps помещая эти места на нее, чтобы каждый из вас мог найти что-то для себя.