Подборку Антона Андриенко

https://daktilmag.kz/59/poetry/anton-andrienko/eto-bylo-neobyazatelno/1091

я собрал по одноименному телеграм каналу, в котором регулярно респаунятся его лирические миниатюры.
https://www.group-telegram.com/notneccesary

Для Метажурнала я её чуть сократил, поэтому читайте подборку полностью. Это не займет много времени, зато наполнит определёнными вещами.

Про Антона Андриенко известно только то, что он сам сообщил о себе: поэт, прозаик, преподаватель английского. Эта идеальная биография имеет значение, потому что указывает на языковую интерференцию, важную для реализуемой поэтики:

*
pretty
это ты такая
или я

чувствую

В отличие от прозы ( какая она у автора?) слово здесь берётся как бы наощупь кончиком языка и при тонком соприкосновении обнаруживает новые свойства, расслаивается, что требует исключительного чутья и такта. Минимализм – это поэзия предельного выбора. Концептуального и (тут большая заслуга Андриенко) – лирического. Из всего массива жизни выбирается только то, что соответствует текущим сложным настройкам восприятия. В контексте присутствуют глобальные вещи — любовь и война. Но это слишком тяжёлые слова для такого тонкого слоя реальности. Не проходят по весу.
Один мастер дзен рассказал мне, что такое аналитическая медитация. Это когда всё внимание направляется на одну мысль вплоть до того момента, пока она не примет совершенную форму. После чего мысль можно записать и отпустить.
Готовое определение поэзии.
Не этим ли занимается Антон Андриенко, когда выуживает из бесконечного массива информации нужные слова и оттачивает их до совершенства?
Подобная практика помогает удержать распадающуюся реальность. Важно, что эта дисциплина чувства и мысли работает в сложном контексте современной жизни, что является хорошим примером экзистенциального сопротивления тому-чему-необходимо-сопротивляться.
Последний текст в подборке мне кажется идеальным. Его не напишешь просто так, можно только вырастить из контекста всей своей жизни. И пусть эта найденная и необязательная гармония ещё немного побудет здесь:

*
совсем

совсем

#комментарий_ивана_полторацкого

#переводы

Анна Макдональд

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Мне нравится, что в скелет умещается всё,
как в чемодан, — все обитающие внутри меня
овощи и животные, красные кораллы моих артерий,
большая грибная шляпка печени, бесконечный стручок
кишечника, лошадиные зубы позвоночника, венерина
мухоловка матки, бабочка-павлиноглазка моего
таза, бесхвостый скат моих половых губ и яичники —
глаза слепого ягненка! Перед тем, как узнать, что я —
машина для страданий, я хотела возвышаться на
большой карнавальной платформе,
плывущей по городу в праздник. Наедине со всем,
что есть в моем теле, я была восторженной королевой
невозможного царства.

перевод с английского Галины Рымбу и Яниса Синайко

•

Anna McDonald

HOMECOMING

I like how everything packs into the skeleton
like a suitcase, all the animals and vegetables
who live inside me, the Sardinian coral of my arteries,
the big mushroom cap of my liver, the endless peapod
of my intestines, the horse teeth of my spine, the venus
fly trap of my uterus, the atlas moth of my
pelvis, the ray without a barb of my labia, and my ovaries!
the eyes of a blind lamb. Before I knew I was
a machine for suffering, I wanted to be put on top
of a crepe paper float, paraded
around town. Alone with everything
in my body, I was the ecstatic governess
of an impossible kingdom.

источник

#выбор_нико_железниково

сегодня, в канун Дня Всех Святых, — стихотворение-анатомический атлас, стихотворение-энциклопедия мироздания бруклинской поэтки Анны Макдональд (в изысканном переводе Галины Рымбу и Яниса Синайко) — восхитительное торжество телесности, карнавал мяса и празднество боли — празднество-как-присвоение неизбывной боли существования, которая (как сама жизнь) оказывается неразлучна с ликованием и красотой.

#комментарий_нико_железниково

Андрей Черкасов

***

четвёртое
воскресенье
последнего месяца
осени

постоянство
воздуха
над прелым картоном
над гниющей листвой

там где
ранний вечер
распределяет
укрытия

размечает
освещаемые
места

раздаёт кавычки
для завтрашних
слов

***

пропал
человек

поверх объявления —
красная клейкая лента
с записью
белого шума

от перестановки
не-мест
не меняется
сумма
шагов

без предупреждения
прорастает трава
среди сухожилий
под разъединительной
тканью

последнее зрение
оставлено остывать
в тёмной воде
скопившейся за ночь
в следах
неизвестных
птиц

из подборки "Повышение уровня осени"

#выбор_константина_шавловского

Небольшая подборка Андрея Черкасова “Повышение уровня осени” читается скорее как цикл и относится к уже, можно сказать, не характерной для этого автора лирической поэзии. В отличие от книги “Дополнительные поля”, где Черкасов работает в соавторстве с нечеловеческими объектами, алгоритмами, автоматическим набором и проч., или книги блэкаутов “Ветер по частям”, где соавтором Черкасова выступает он сам и его стихи, написанные в 14-17 лет, в этом цикле он остается в полном одиночестве. Тяготеющие к столь любимому им минимализму сверхкороткие строки - короткая прогулка по окрестностям собственного письма. Каждое слово - шаг, стихотворение - сумма шагов.

Значение этой суммы, очевидно, отрицательное: это поэзия убывания, распада, картография (или дневник) тревоги. Тут ощутимо чего-то/кого-то не хватает, и язык пытается этот минус ощупать и описать: объявление о пропаже человека, красная лента, которой огораживают место преступления, гниение листвы, резкий, внезапный образ разъединительной ткани, который прорастает в тексте без предупреждения, как трава. Торжеству и витальности этой травы, кстати, порадоваться трудно, поскольку она растет не сама по себе, а тоже является следом и знаком смерти (так уровень осени неуклонно повышается: в этом есть какое-то отрицательное постоянство).

Кажется, что этот короткий цикл маргинален для творческой лаборатории Андрея Черкасова, где много лет происходит продуктивная работа по вычитанию слишком человеческого из поэзии. Но лично я воспринимаю его именно как такую ревизию весьма амбициозного авторского проекта, остановку в пути. Пока вечер еще только раздает кавычки для завтрашних слов, можно оглянуться и посмотреть, что останется, если вдруг отказаться от концептуалистского жеста, вынести за скобки и вычесть метод?

Оказывается, минус на минус дают плюс.

#комментарий_константина_шавловского

Марина Хоббель

*три рода слова язык / тры роды слова мова /
tre kjønn av ordet språk*

*
в моей голове – три языка
тры мовы чапляюцца за нейроны
tre språk kjemper om den samme veien ut

один из них родной, ворочается
бурым комом сгнивших листьев во рту
откроешь рот – люди с отвращением
шарахаются в сторону

другую мову я б і хацела назваць сваёй
але яна – як вавёрка: міргнула сярод лісця – і няма
руды хвосцік тырчыць з дупла

det tredje språket er så ulikt de to andre
at jeg ikke vet om jeg noen gang vil kunne si:
det er akkurat som morsmålet mitt
som den myke pysjen min

все коннотации
все слова, которых нет в словарях
всё, что меня составляет –
спрессовано в буром коме
торчит обглоданными костями
подсекает цепкими крючками
я повисаю в темноте, в немоте
мысли копошатся среди извилин
подхватывают случайные слова

выпадковыя словы на той мове
што ўсплыла на паверхню
па-над чорнаю прорвай несвядомага

som en hval med sin støyende sprut
як рыбка – бліскучая луска
как утопленник с кожей скользкой и синей
som et minne om en manet

слова-медузы, стайки рыбок
hvalenes ubegripelige sang
в сетях трех языков

один из которых – язык медных орд
омертвелый язык убийцы
другая зазірае ў імглістую бездань
на крохкім краі існавання
og det tredje er så lite og ubetydelig
at folk i utlandet undrer: Er det tysk? Nederlandsk?

я не ведаю, якую мову абраць
каб мяне пачулі
ці пажадалі пачуць

магчыма, ніякую
kanskje det er best å tie

таму што ўсе словы ўсё адно
упадут и сгниют
как черные листья
som ikke etterlater noen spor

да и что они могут значить
у свеце, дзе ўсе занятыя сабой
дзе ўсе забыліся на тое
што мы – адно
что мы – одно
at vi er ett

где мы убиваем
забіваем
dreper hverandre

уничтожаем всё
к чему прикасаемся
адские машины убийства
helvetes ødeleggelsesmaskiner

я не знаю, есть ли будущее у вида,
вся энергия и эссенция которого
заключена в одном слове:
Jeg
Я
Я

или нам просто
лучше исчезнуть
з нашымі мовамі
з нашымі словамі
якія ніхто і ніколі
к счастью
не сможет услышать
не сможет прочесть

Источник: сборник Марины Хоббель "(не)магчымасць пісьма / (не)возможность письма / skrivingens (u)mulighet". Берлин, 2024

#выбор_Юлии_Подлубновой

1. Марина Хоббель — беларуская поэтесса, переводчица, критик, живущая с 2003 года в Норвегии. Ее текст — из только что вышедшего сборника, который содержит тексты, написанные на беларуском и русском языках, с некоторыми вкраплениями норвежского и английского.

2. Иногда представленный микс напоминает полилингвальные практики Софии Камилл, но при том он лишен игровых и деколониальных интенций последней, и, скорее, призван обозначить зоны идентичности пишущей, живущей в глобальном мире, однако на правах эмигрантки (то есть без права вернуться на родину). Для нее языки ‒ это не только инструменты социализации, но и способы мыслить себя саму в мире. И в этом плане текст видится мне своеобразной репликой на текстом "бе_ла_ло_русский — неустойчивое имя моего языка" Марии Малиновской, который проблематизировал неустойчивость не столько соответствующего языка (который маргинализирован и требует демаргинализации), сколько идентичности, которая не имеет отчетливых границ и не может быть сформирована с помощью лингвокультурных инструментов. В случае Хоббель на повестке проблема иного рода: три языка, каждый из не способен отражать реальность говорящей. Потому что русский в условиях войны — язык вражды, беларуский, как и у Малиновской, все время ускользает, а норвежский сложно освоить и осмыслить как родной.

3. Текст Хоббель в меньшей степени перформативен, чем у Малиновской, но заметно, что в здесь ключевую роль играют фиксация положения в социуме и ощущение растерянности и непонимание, как жить дальше в условиях коллективного и персонального поражения. И это главное: растерянность и потерянность; лиминальность эмиграции не только как физического, но и как внутреннего состояния; попытка проговорить то, что плохо поддается проговариванию, выяснить: кто же я сейчас и нужно ли мне "я" в глобальном мире, заточенном на уничтожение людей и "всего, к чему мы прикасаемся".

4. Отказываясь от "я", которое все равно не монтируется в нечто монолитное (распадаясь на три части), говорящая становится репрезентаторкой человечества вообще и его "мы", вполне отчетливого, внеязыкового, но отнюдь не дающего ощущения свободы совпадения, потому что оно моментально притягивает вину и ответственность за то, что человек — "адская машина убийства". И, получается, иногда лучшее, что он может сделать, исчезнуть. Впрочем, эмиграция — подчас сродни исчезновению.

#комментарий_Юлии_Подлубновой

#переводы

* * *

под покровом спящей листвы
и под раскрывающиеся сны деревьев,
когда чертог лесной страны зелен и свеж,
и ветер дует с Запада,
вернись ко мне
вернись ко мне
и скажи, что моя земля лучшая.

Источник: стихотворение Древня из фильма "Властелин колец. Две крепости" (2002 г.). Перевод сценария Павла Санаева
_

Оригинал из фильма:

Beneath the roof of sleeping leaves
And the dreams of trees unfold
When woodland halls are green and cool
And the wind is in the West
Come back to me
Come back to me
And say my land is best
_

Оригинал 3 строфы песни эльфов и перевод из книги "Две крепости":

Ent:
When Summer lies upon the world, and in a noon of gold
Beneath the roof of sleeping leaves the dreams of trees unfold;
When woodland halls are green and cool, and wind is in the West,
Come back to me! Come back to me, and say my land is best!

Джон Рональд Руэл Толкин

Энт:
Когда настанет летний день, и грянет птичий звон,
И оживут лесные сны под сенью ясных крон,
Когда зальет чертог лесной златой полдневный свет –
Приди ко мне и пой со мной:
Прекрасней края нет!

перевод Владимира Грушецкого и Наталии Григорьевой

#выбор_Валерия_Горюнова

/ Выбрал этот текст под влиянием личных размышлений и разговоров в литературном поле о связи поэзии и популярной культуры, а также мне стало интересно, способно ли поэтическое произведение в фильме стать сосредоточением смыслов всех показанных сцен /

Стихотворение Древня из фильма "Властелин колец. Две крепости" — одно из моих самых ярких детских поэтических воспоминаний. И, на мой (взрослый) взгляд, образец любопытной работы сценаристов. В книге диалог хоббитов с Древнем посвящён печали из-за ушедших на Юг энтских женщин (для справки: энты-мужчины "пастыри деревьев" отказывались вмешиваться в процессы, происходящие в земле, а женщины, напротив, мечтали заниматься земледелием и созданием садов, и потому покинули лес, а после исчезли, когда Саурон впервые пришёл к власти). В фильме фабула разговора сохранена, но это стихотворение незаметно наполняет общение ответвлениями смыслов. Во-первых, в книге это не отдельное произведение, а строфа из песни-диалога энтов и их женщин за авторском эльфов ("Она никогда не была песней энтов, заметьте: на нашем языке это была бы очень долгая песня"). В фильме это собственное сочинение Древня.

Во-вторых, сценаристы убрали из песни первую строку, где упоминается летний полдень. Это можно интерпретировать как невнимательность или как визуальное решение (цвета в сцене холодные и приглушённые), но при этом отходе от книжной версии стихотворение приобрело особую глубину: на передний план выступили образы "спящей листвы" и "раскрывающихся снов деревьев". Без упоминания лета они выглядят странно: "спящая листва" похожа на погибающую (осеннюю), но в стихотворении она находится на живой кроне ("зелен и свеж"), а "раскрывающиеся сны" напоминают просыпающиеся почки — в детстве меня заворожил этот образ, потому что позволял почувствовать, что деревья засыпают, пробуждаясь вглубь.

"Спящая листва" и "раскрывающиеся сны деревьев" воплощают собой состояние между сном и пробуждением, жизнью и смертью (скорее всего, неслучайно, что Мерри и Пиппин засыпают под это стихотворение). Энты из-за ухода своих женщин находятся в таком состоянии сотни лет: живые и обреченные на постепенное угасание без возможности продолжить свой род.

Интересно понять, какое место занимает это произведение в ткани всего фильма и почему выбрана и сокращена именно эта строфа? На мой взгляд, почти все герои второго фильма трилогии находятся в пограничном состоянии/между сном и явью: фильм начинается со сна Фродо (хоббит к тому же постепенно искушается кольцом), король Рохана Теоден одержим Саруманом, что находится под властью Саурона, Арагорн не принимает своего предназначения, Элдронд пророчит смерть Арвен, деревья Фангорна одновременно находятся во сне и просыпаются для противостояния злу, как и их пастыри, видя уничтоженный лес. Кажется, что основная идея "Двух крепостей" — пробуждение сил героев для встречи со злом, зло же в это время затаилось, наводя мороки, и готовится к наступлению на Средиземье, глядя на всё ясно-расчётливым взглядом.

Почти незаметное стихотворение, таким образом, становится ключом к смыслу всего фильма — сплетает его ветви в единый сон-пробуждение.

#комментарий_Валерия_Горюнова

Али Ахмад Саид Эсбер

Другой голос

Он истратил нити вещей, и погасла
звезда его чувств, он не отступится,
пока шаг его не окаменеет
и щеки не выскоблит скука —
он медленно собрал свои члены,
собрал их, чтобы жить, и распался

Перевод К. Корчагина
#переводы
#выбор_Ксении_Боровик

#переводы
Ингер Кристенсен

ЗИМА

Зима в этом году чего-то ждет.
Пляж будто замер,
и все едино, и все в этом году едины —
льдины и крылья станут чем-то одним,
и переменится мир:

лодка услышит свои земные шаги на снегу,
война услышит свои сражения на снегу,
женщина услышит время свое на снегу —
час рождения в оцепенении льда

зима пришла надолго —

в дома и города
в леса и облака
на горы и в долины
во взрослые страхи
в детские мирные радости

зима в этом году чего-то ждет
мы все становимся единым целым:
руки оцепенели,
я слышу, как плачут дети,
как дом мой скользит по снегу

вместе с огромным миром,
как крик одного становится общим криком;
лодка моего сердца бьется и бьется об лед,
а на дне этой лодки тихо шуршат ракушки.

Если вдруг я оледенею,
если вдруг и ты, дитя мое, превратишься в лед,
мой огромный лес оживет этим летом,
мой огромный страх оживет;
если и ты, моя жизнь, покроешься льдом,
я сделаюсь коршуном:
лед и крылья, и ничего больше,
и стану клевать свою печень,
свою живую жизнь
пробуждать к вечности.

Эта зима в нас надолго.

Перевела с датского Анастасия Строкина

(Флаги #18)

#выбор_Дмитрия_Гуревича

Представители Метажурнала, издательства Полифем и онлайн-журнала Всеализм 15 ноября в 21:00 мск встретятся с Карлой Харриман — американской поэтессой, писательницей, эссеисткой и авторкой перформансов и пьес.

В прямом эфире мы поговорим о готовящейся к изданию билингвальной книге "Пёстрые устройства" и попробуем понять основы уникальной драматургии Харриман, её связи с сюрреализмом и языковой школой, а также попытаемся вместе сложить из произведений картину художественного мира и видение авторки (если это возможно).

Ведущая и модераторка встречи: Евгения Вежлян
Интервьюеры: Настя Голованова, Сергей Хан и Валерий Горюнов
Переводчик: Кирилл Азёрный

Трансляция встречи произойдёт в ютуб-канале Метажурнала.

Илья Похлебалов

ИСТОРИЯ ОДНОЙ СЕМЬИ

1.
Мой папа военный,
Работал на заводе,
А еще, может быть,
Играл графа Рошфора
В трех мушкетерах
Моя мама учитель,
Думаю, что начальных классов
Играет на пианино
И готовит вкусно
А еще мой брат Лёня
Я его ненавижу
Даже не знаю
Что о нем сказать
Это моя семья

2.
Мой папа Сережа
А мама Люда
Они знают французский
И любят Ирландию
Мой папа изменщик
Он любит другую
Она его бьет
И ему это нравится
Она участковый
И любит законы
Она мой законный
Теперь опекун
Ну или нет
Да и в общем не важно
Но точно я знаю
Мой папа блядун
Приводит ко мне ее
На день рождения
Она в золотом
А он без белья
И папа мой с мамой
В Мексику ездили
И, верно, он там ей,
Блядун, изменял
Но дело не в этом
Я бегаю в ужасе
И страшно подумать
Как теперь жить
Я Вера Воронина
Домохозяйка
На этом рассказа
Кончается нить

3.
Галя Вера
Костик Лёня
Коля Настя
На ВДНХ
Дружно пели
Песни тосты
Галя чуточку
Перепила
Вспоминала
Бывшего
Это не просто
Любовь
Он ей делал предложение
Она отказалась
И пришел Коля
Пограничник

4.
Лёня приставляет ложку к подбородку
Перед тем как ее отправить в рот
И если в ложке горячий суп
Подбородку не так больно как языку
Подбородку больно, если он рассечен
Разве можно ложкой рассечь подбородок?
Подбородку больно и очень страшно
Если подбородок не подбородок
Подбородок значит под бороду
А у Лёни бороды нет
А у Лёни вместо бороды Детская травма,
Которую он получил в 5 лет
Когда родился Костя

5.
Умер папа Насти.
Альберт.
Лютеранец.
Вегетарианец.
Надо было развеять прах
Над рекой Рейн
Но далеко ехать
До реки Рейн
Поэтому остался прах
В Твери

(опубликовано в «Журнале на коленке» 26.10.2024 г.)

#выбор_Максима_Алпатова

В стихотворном цикле Ильи Похлебалова события сериала «Воронины» извлекаются из фрейма комедийно-развлекательного шоу, и возникает совершенно другая история, трагическая и нелепая — но нелепая не в примитивном смысле, как падение в лужу, сопровождающееся закадровым смехом, а в смысле полной дезориентации говорящего субъекта. Пересказ отдельных, выдернутых из сериального нарратива фрагментов намеренно лишён линейной связности, остранён и подан будто бы с позиции ребёнка, смотрящего на всё впервые («Подбородку больно, если он рассечен / Разве можно ложкой рассечь подбородок? / Подбородку больно и очень страшно / Если подбородок не подбородок»). Тем не менее, в этом скомканном мирке есть некоторая константа, придающая ему целостность — его невозможно покинуть: дети не могут сепарироваться от родителей, родители — от детей, а прах Альберта навсегда останется в Твери. Схожим образом актёры самого длинного в истории России франшизного сериала заперты в четырёхугольнике экрана и вынуждены раз за разом отыгрывать одни и те же ситуации в коробках двух соседних квартир, в том числе — и после своей смерти; думаю, вполне очевидно, метафорой чего является подобное существование, безусловно знакомое многим.

#комментарий_Максима_Алпатова

Александр Беляков

***

там настенька поёт
не ведая ума:
тепло ли тебе лёд?
светло ли тебе тьма?

она жалеет их
ей греться не впервой
в сугробах вековых
под елью мировой

Источник: личный блог автора
#выбор_Людмилы_Казарян

Стихотворение Александра Белякова на первый взгляд переворачивает ситуацию сказки "Морозко": вопросы задаёт не Морозко, а Настенька (такое имя носит героиня одноимённого фильма-сказки, в различных вариантах сказки она может фигурировать и без имени, как "старикова дочь, падчерица"). Но и в самой сказке есть загадка (для современного сознания): почему положительная героиня (аналог Золушки, в фильме "Морозко" это подчёркнуто в эпизоде намазывания её лица сажей перед приходом сватов) обманывает Морозко? Для фольклорного/мифологического сознания всё как раз понятно: лес - чужое пространство, холод - зло, воплощениям "инишного" мира не следует говорить правду, обманывать их - доблесть. Это только в воспитательных целях можно сказать, что дочь старика вежлива, а дочь старухи - нет. "На самом деле" дочь старика знает правила мироустройства (в сказке совпавшие с правилом поведения в гостях). Настенька Александра Белякова - ведунья-шаманка, которая поёт для страшных стихийных сил "под елью мировой", причём шаманка настолько могущественная, что испытывает к этим силам жалость (им самим холодно и темно, они безблагодатны).
Ср. у Ольги Седаковой:

Холод мира
кто-нибудь согреет.

Мертвое сердце
кто-нибудь поднимет.

Этих чудищ
кто-нибудь возьмет за руку,
как ошалевшего ребенка:

– Пойдем, я покажу тебе такое,
чего ты никогда не видел!

Настенька из стихотворения А.Белякова поёт-ворожит, пытаясь (в который уже раз) расколдовать холодный и тёмный мир.

#комментарий_Людмилы_Казарян

Инна Краснопер



Дорогой человек,
ходишь ты чего поверх

Дорогой человек, ты чего
тут ходишь

Дорогой уж local человек,
вектор потерял
пути спутал

Дорогой человек,
руки пустые

Дорогой человек, человек дорогой,
дорогой ни одной ногой

Дорогой голый человек,
голень прибери

Дорогой глыба-человек,
ты не человек совсем

Дорогие сети человека,
не было на вас сроду

Дорогой неродной человек,
честь имею

Дорогой рыба-человек,
утка-человек
живчик-человек

гечвок
наоборот

Дорогая сторона неродного человека,
оборотная

Дорогой оборотень человека,
зубом грецкий орех

Дорогие зубр,
зебра и рысь

Дорогой сурок
и ночной сырок

Дорогой рок человека,
память не пропьёшь

Дорогая почка и сучок,
дорогой щеночек

Дорогая ночка
нычка
чело
века

Доброго человека дорогой человек,
доброго имени из пустого

Дорогой испутанный человек
из спуска

Дорогой покатый человек
без плеча


#выбор_дениса_ларионова

(опубликовано в журнале "Воздух" 2024/ №43)

Стоит послушать это стихотворение в авторском исполнении (в первом комментарии), тогда можно физически почувствовать, как постепенно проявляются нюансы и контрапункты, делающие его одним целым. Но это не значит, что этого не происходит на бумаге или на экране. Кажется, что оно написано - хочется сказать: сделано - на одном дыхании, легкими движениями руки. Оба варианта подходят, учитывая пластический фрейм текстов Инны Краснопер, и чтение, подразумевающее специфический способ перераспределения воздушного потока. Как и в пластических искусствах (в диапазоне от пантомимы до свободного танца) легкость здесь - не синоним дилетантизма и не спутница легкомысленности, но результат последовательной и непростой работы, которая не должна быть видна читателям/зрителям. Довольно часто тексты Инны возводят к авангардным и поставангардным практикам письма. Это справедливо. Но все-таки в поставангардных делах нет и не может быть такой органичной позитивной свободы и ее производных, которая, например, была у Натальи Горбаневской, продолжательницей поэтического дела которой видится мне Инна Краснопер.

Нельзя не оставить без комментария и дорогого человека, вынесенного в заглавие второй русскоязычной книги Краснопер (в которой вообще беспрецендентно много для нашего времени, выставляющего счет антропоцентризму, упоминания слова «человек»). C одной стороны, он продолжает ряд, тянущийся, быть может, от известного стихотворении Иосифа Бродского 1989 года («Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером…») – к римейку есенинской строчки в коротком стихотворении Григория Дашевского («Собственное сердце откушу/но не перебью и не нарушу/ласковое нашу шушушу/дорогие мои хорошие»). Параллельно можно вспомнить цикл «Серия «Бодлер» Майкла Палмера, построенный на цитатах из писем сверзившегося французского поэта, и сознательно продолжающую его (цикла) логику книгу уже современного французского поэта Эммануэля Окара «Теория столов», в которых вежливый эпитет словно бы выхватывает предметы и людей из тьмы доязыкового существования и максимально приближает их к говорящему, стремящемуся разделить с ними жизненный мир. Если бы нужно было быстро обозначить, где в этом ряду находится поэтический жест Инны, то я бы сказал, что где-то посередине между стремлением Дашевского пробиться к так называемой реальности через толщу обрекающего на молчание…культурного архива? одиночества? both? – и деликатными, но прицельными речевыми интервенциями Окара. С другой стороны, нельзя остановиться только на литературной генеалогии (которую,возможно, здесь нужно знать лишь для того, чтобы поскорее забыть), игнорируя лежащую на поверхности диалогическую установку, стремление установить контакт с дорогим человеком и его/ее/их атрибутами (вербально-пластический перформенс которых мы тут наблюдаем) по ту сторону текста. Клишированная вежливая форма, имеющая хождение в переписке и могущая показаться иронической, приобретает особую выразительность, и становится не менее волнующей, чем присутствие дорогого человека рядом.

#комментарий_дениса_ларионова

Напоминаем, что сегодня в 21:00 мск представители Метажурнала, издательства Полифем и онлайн-журнала Всеализм встретятся с американской поэтессой и писательницей Карлой Харриман, чтобы поговорить об основах её уникальной поэтической драматургии.

Прямую трансляцию встречи можно будет посмотреть на ютуб-канале Метажурнала.

Продолжается прямой эфир с Карлой Харриман.

Публикуем ссылку для тех, кто ещё не в ютуб-канале Метажурнала

https://www.youtube.com/live/BHd6fDB0Lqo?si=8bMnKHK78Wppe4I3

Вера Зарницкая