В очередной раз похвастаюсь пополнением своей коллекции рисунков мистика Яна Конупека. Конец 30-х годов, название утеряно, но я связываю сюжет с кроулианской идеей смены эонов. Умирающий эон Осириса приветствует наступление эона Гора, эпоху заката авраамических религий. “И на его лбу, и на его сердце, и в его руке секретный символ Зверя”.

Эон Гора начался в 1904 году, и его магические формулы изложены в Книге Закона и других Священных книгах Телемы.

Кроули полагал, что следом наступит эон Маат, богини справедливости. Как мы видим, все его пророчества сбываются. Просто это не совсем та справедливость, которую мы ожидали. Можно сказать: абсолютно не та.

Последняя актриса, снимавшаяся в немых фильмах, Baby Peggy, умерла 4 года назад в возрасте 101 года, а я еще жив и смотрю трансляции из Порденоне, где проходит лучший на планете фестиваль немого кино.

Тут показывают роскошные фильмы, — например, Suzy Saxophone (дочь служанки меняется местами с дочерью баронессы, та идет танцевать в варьете, мелькая соблазнительными ножками, и влюбляется в графа). Проходят и познавательные мероприятия, вроде презентации книги «Death By laughter. Female Hysteria and Early Cinema» — существует ли тема увлекательней?

Главная ретроспектива посвящена немому кино советского Узбекистана, и я посмотрел драмы «Минарет смерти» и «Прокаженная». Рахиль Мессерер-Плисецкая, мать балерины, играет прекрасную узбечку, которую соблазняет бессовестный русский офицер. Через 10 лет ее арестуют и будут мучать в Бутырской тюрьме, но в 1928 году, когда «Прокаженную» снимали, вряд ли кто-то мог вообразить, что в 1938-м немых фильмов вообще не будет, зато люди превратятся в чудовищ.

6 лет назад на Берлинале показали забытую мелодраму 1928 года “Грязные деньги”, это была единственная уцелевшая неполная копия из архива BFI, и я этот фильм полюбил, потому что главную роль играла Анна Мэй Вонг — та самая энигматическая китаянка, которая мчалась в Шанхайском экспрессе с Марлен Дитрих.

Поразительно, что “Грязные деньги” привлекли внимание Вальтера Беньямина, который познакомился с актрисой и написал эссе “Разговаривая с Анной Мэй Вонг”.

И вот теперь в Канберре (!) нашлась вторая копия фильма, и его отреставрировали, вернув первоначальную красоту.

И только тут я понял его главную загадку. Сюжет придумал Карл Фольмёллер, который вскоре напишет сценарий “Голубого ангела” по книге Генриха Манна. И эти две истории поразительно похожи, словно отражение в зеркале. В “Ангеле” нелепый старик намертво влюбляется в вертихвостку, а в “Грязных деньгах” красавица готова на всё ради вульгарного бессовестного мужика.

Какой сюжет правдоподобнее? Адресую этот вопрос тем, кто лучше знает человечество.

«Люди мрут как мухи, поэтому у меня не осталось моделей и приходится писать автопортреты». Так говорил Фрэнсис Бэкон, и теперь эти его слова украшают сногсшибательную выставку в National Portrait Gallery.

Всё перемалывает капитализм, и даже самую страшную картину Бэкона — Джордж Дайер, оставляя кровавый след, спускается по ступеням отеля, где он покончил с собой — напечатали на вульгарном подносе. Но все равно ужас, который внушают эти раздавленные лица, ничем не замаскировать.

Ну ладно, картины Бэкона абсурдно вывешивать тут, но вот эта его фотография, которая есть на выставке, заслуживает публикации. Она сделана в 1927 году, Бэкону здесь 18 лет, а фотограф — Хельмар Лерски, который в этом самом году работал с Фрицем Лангом на съемках «Метрополиса». От таких удивительных совпадений пробуждается религиозное чувство — все-таки Он порой не забывает о лучших из своих творений.

Джеймс Беннинг переснял «Лица» Кассаветиса и «Беспечного ездока» в антинарративной манере — так, что от оригиналов остались в лучшем случае пейзажи. И вот его новый фильм «На исходе дыхания» (Breathless), в котором нет ни Бельмондо, ни Сиберг, ни Парижа, ни погонь, а от Годара сохранилась только длина – 87 минут + несколько секунд музыки в финале.

Все это время камера стоит неподвижно на калифорнийской дороге, перед нею – оранжевый ромб Work Area Ahead, вдалеке пилят дерево, потом рабочий забирает ромб, проезжает грузовик, а на военную базу возвращаются невидимые самолеты.

В этом фильме не происходит вообще ничего, но одновременно происходит всё — от глобального потепления до экзистенциального кризиса. Кино завораживающей красоты — осмелюсь сказать, намного интересней Годара (Беннинг говорит, что они провели вместе несколько дней и постоянно ругались).

Этим фильмом начался для меня любимый фестиваль Виеннале, и обещаю вам по мере сил докладывать о его событиях. А если исчезну, знайте: меня похитил Годар.

Синефилов шокирует мое признание, но я не видел ни одного фильма Роберта Кремера. Теперь наверстываю, потому что на Виеннале его ретроспектива, продолжающая прошлогоднюю суперретроспективу Рауля Руиса, поскольку у них была общая продукционная компания в Париже.

Я уже посмотрел 5 фильмов К. + два о нем и как будто провалился в кроличью нору, так это интересно.

На афише – кадр из эпоса Milestones (1975), ни на что не похожего, поскольку Кремер игнорировал правила коммерческого кино, объединяя сцены, будто бы не имеющие отношения друг к другу. Тут есть беременная женщина, рожающая на публике, гей-пара (один парень – слепой гончар), индейцы навахо, разнообразные хиппи-коммунары, документальные кадры смешаны с игровыми, и все это связано с войной во Вьетнаме, – Кремер был фанатом Хо Ши Мина и даже свою дочь назвал в его честь.

Он был настолько левым, что “любая вещь в жизни была предметом выбора”. Мне очень нравится эта формулировка, и я в этом смысле тоже левее некуда, хотя Хо Ши Мина и не поддерживаю.

Тяжелый, искрящийся аромат полуденного солнца, но
пчела ударилась о белую стену, словно
вылетела из накаленного термометра; мгновение
переходит в миг. Я заметил
мужчину, похожего на
Дилана Томаса: (руки в карманах) пересекает пустырь,
консервные банки, и яркий зной бодрствует над
шаблонным прахом. Поодаль
стоят загорелые, грязные, вялые дети – молчат,
будто льстят задыхающейся тишине. В такую минуту
промолвить слово труднее,
чем принять переплетение поваленных бревен
за трупы влюбленных; ослепление, бегство. Рой мух
беснуется в золотящемся дыме.
В светлой комнате на полированный стол
опустилась пчела, готовая стать
ощущением времени. Я проснулся; под шиферной крышей
скворец безумно трещал:
сгинь, сгинь.

(Шамшад Абдуллаев, 1957-2024). Я издал его первую книгу с предисловием Василия Кондратьева, и они запечатлены вместе на этом снимке. 1994 год, 30 лет назад.

Никого не осталось на этом свете. Но пчела, которая вылетела из термометра и ударилась о белую стену, еще жива.

Одна из лучших программ Виеннале — «Отражение японской оккупации в корейском кино». Представлены все жанры, от мистики и хоррора до оккупационной пропаганды: японский учитель демонстрирует чудеса добросердечия, поддерживая неимущего корейского школьника (см. картинку).

Когда оккупация закончилась, в Южной Корее сняли фильм с противоположным сюжетом: вопреки козням японцев, честная корейская учительница открывает школу для неимущих, но умирает от аппендицита.

Режиссера этого фильма, Син Сан Ока, так полюбил Ким Чен Ир, что похитил его, увез в Северную Корею, держал в темнице и заставил снять 7 фильмов.

Есть в программе и эротическая драма: крестьянка отдается всем мужчинам деревни в обмен на листья тутового дерева для выращивания червей, начинается скандал, и корейцы обращаются за помощью к японскому солдату. А тот отвечает: «Мне все равно». Из этого можно сделать вывод, что оккупация Кореи была не такой уж бесчеловечной.

Умные люди говорили мне, что «Вечера одиночества» Альберто Серры — лучший фильм года, но я не хотел на него идти, потому что коррида вызывает у меня глубочайшее отвращение. Но все-таки посмотрел и готов примкнуть к легиону восхищенных.

Тореадор Андрес Рока Рей в рамках фильма лишен семьи, друзей, любовных и иных увлечений, есть только он и слуги, такие же расфуфыренные и беспрестанно говорящие хозяину: «У тебя самые большие яйца», «Твои яйца больше, чем сама арена». Камердинер втискивает его в сияющий костюм с наплечниками, похожими на два омлета, кисточками, позументами, блядским нижним бельем, розовыми чулками и черной монтерой. Все это кэмп — зверский, но прекрасный, а пятна крови на попоне лошади словно нарисованы Саем Твомбли. Серра снимал так, чтобы не было трибун и публики, только быки и тореро, изгибающийся, пыхтящий, корчащий рожи и похожий на критика-дебила Данилкина.

Фильм грандиозный, но коррида должна быть запрещена, равно как и охота, а заодно и мясомолочная промышленность.

На ночном сеансе посмотрел Realm of Satan, нашумевший фильм о Церкви Сатаны. Он начинается родами козы, а завершается столь же впечатляющей сценой: сатанист-калека с мучениями забирается из инвалидной коляски на кровать, и из его скрюченного тела во мраке вырывается перевернутый огненный крест.

Снимались все выжившие соратники Антона ЛаВея, в том числе его подруга и биограф Бланш Бартон, но говорящих голов и воспоминаний нет. Фильм состоит исключительно из ритуалов — от карточных фокусов до черной мессы и латекс-оргии. Режиссер Скотт Каммингс – небанальный персонаж из арт-среды – говорит, что хотел подчеркнуть капиталистическую суть сатанизма, гедонизм и любовь к вещам, успешно заменившую любовь к ближнему.

Благородные особняки, антиквариат, сияющие автомобили, вечерние платья, сады и лужайки сатанистов, — всё призвано вызвать зависть и гнев у простого христианина. Один из таких черных домов в штате Нью-Йорк (House of Netherworld) сожгли дотла в 2021 году, и за информацию о поджигателе Церковь Сатаны остроумно объявила награду в 6666 долларов. Поскольку на черных мессах пользуются свечами, странно, что не сгорело вообще всё. Бог бережет!