30 лет назад главным шиком у нас в детском саду были стреляные гильзы от АК, которые ребята собирали возле Белого дома, когда приезжали туда с родителями на прогулку.

Пётр Геннадьевич пришёл к нам в школу вместо уволившейся учительницы истории Ольги Владимировны. Ольгу Владимировну мы любили, а я обожал – именно с неё началось моё увлечение прошлым. Учитель, как говорят, от бога – она придумывала собственные образные системы изучения скучных древних фактов.

Каждый урок она начинала так: «А сегодня мы, команда путешественников во времени, садимся в наш корабль и отправляемся в древнюю Грецию. На старт, внимание, полетели! Итак, наш корабль приземляется посередине площади. Жаркий полдень, вокруг нас столпились удивлённые люди, мы выходим из корабля…»

И дальше Ольга Владимировна устраивала нам настоящую экскурсию, описывая всё, что мы видим вокруг себя, события, архитектуру, обычаи, легенды – так, будто мы были непосредственными зрителями или участниками происходящего.

Она уволилась и пришёл Пётр Геннадьевич. Молодой парень, совсем недавно, кажется, выпустившийся из университета. На верхней губе – редкие подростковые усики, такая же редкая щетина на подбородке. Косящий подслеповатый глаз, особенно сильно это было заметно, когда он волновался. Пётр Геннадьевич шепелявил и выговаривал не все буквы. Пожалуй, решение работать в средней школе с подростками было самым смелым – и, наверное, опрометчивым в его жизни.

Мы были жестоки. Я был жесток, особенно я.

Началось всё издалека, потихоньку – я перестал стесняться вслух разговаривать с соседом по парте на его уроках. Затем – хуже: отвечая на занятиях, я специально, как и он, не выговаривал буквы Т и Р, а когда он делал мне замечание, изображал из себя дурака: «Не понимаю, я же говорю: брисянские моналхи, как вы нам и сказали!»

Я так и не понял, как у него получалось сдерживаться. Он проработал чудовищный год в нашей школе и ни разу не ударил меня и не схватил. Он не ходил жаловаться нашей классной руководительнице, не заявлял в педсовет. Он воевал со мной оценками – я скатился по истории до троек – со стабильного годового «отлично». А я продолжал настаивать.

Кто-то из нас принёс в школу тонкую рыболовную леску, – я привязал к ней карандаш и положил его на кафедру, пока Пётр Геннадьевич выходил из класса. После начала урока я начал потихоньку подёргивать леску, – карандаш стал еле заметно сдвигаться. Сначала он косился на него, видимо, думая, что ему это кажется. А затем попытался взять в руки, но я снова дёрнул леску, – и карандаш ускакал по кафедре от него.

Я вспоминаю его растерянное лицо, когда он поднял голову и посмотрел на нас – на меня.

Ту же леску спустя несколько недель я привязал к ручке дверцы шкафа, который стоял возле входа в класс, а после начала урока стал едва заметно её дёргать. Дверь с громким скрипом начала раскачиваться туда-сюда, а я закричал, что в классе призраки.

Растерянное, но уже очень злое лицо.

Пётр Геннадьевич не жаловался – и в нагрузку ему дали вести у нас ещё и обществознание. Как-то раз ему надо было рассказать нам про дорожную милицию – ГИБДД. Он не смог выговорить это – а нас страшно развеселила аббревиатура ГИПЭСЕСЕ.

Он ушёл от нас в конце года.

Сначала он оставался у меня в памяти, как весёлое воспоминание, забавный аттракцион. Со временем мне становилось всё менее смешно. Его чёртово растерянное лицо.

Спустя годы – очень много лет – я нашёл Петра Геннадьевича в социальных сетях. Он работал экскурсоводом и лектором в одном из подмосковных исторических музеев. На странице – множество фотографий в окружении детей. Я посмотрел одно из видео с небольшим отрывком его лекции – он взахлёб, с интонациями рассказывал какой-то школьной группе про битву под Москвой, его интонации я узнал и вспомнил сразу. Дети внимательно и молча слушали.

Все эти годы мне очень хотелось что-то сказать ему, извиниться в конце-концов, но теперь я думаю, что на самом деле это нужно только мне.

Кстати, в этот пятничный вечер порекомендую вам нового Нойза, очень хорошего.

Al Arabiya: предполагаемый новый лидер «Хезболлы» Хашем
Сафиеддин был убит в результате изарильского авиаудара.

Новый новый лидер «Хезболлы»:

Полиция задержала известного военного блогера «Тринадцатого». Это произошло в Новопавловске прямо на городской площади во время празднования Дня города.

Ранее «Знаки препинания» специально для «Холода» подробно рассказывали историю этого автора, который – это редкость – не нравится вообще никому.

Любопытный факт о расторопности французов: они до сих пор разбирают временные Олимпийские трибуны в центре города. Последние соревнование закончились месяц назад.

В этот субботний вечер покажу вам, как Дуа Липа готовит собственный коктейль из огуречного рассола и кока-колы с халапеньо, а заодно расскажу про самый, скажем так, неоднозначный коктейль, что я пил в жизни – это национальный черногорский напиток калимочо (кажется, так) – просто смесь кока-колы и красного вина.

В комментариях можете поделиться своими фирменными рецептами или просто лютью, которую пришлось как-нибудь выпить.

Таня увидела в Тик-Токе очередной лайфхак: на этот раз это был необычный способ ловли мелких плодовых мушек. Если кратко, то в стакан надо было положить кусок любого фрукта и вставить сверху свернутую бумажку. По задумке, глупые мушки должны были залезать внутрь и умирать от скуки, не понимая, как выбраться наружу.

В итоге, правда, получилась не тюрьма, а что-то совсем иное, так как насекомые, наевшись, легко выбирались наружу. Посадка в ресторане, причём, была полная – судя по всему, мухи, найдя выход, звали на халявный ужин своих друзей. В общем, в стакане вместо блока для смертников образовалось модное парижское бистро.

Таня долго и расстроенно разглядывает последствия эксперимента и шепчет: «Мухи, оказывается, пиздец, какие умные..»

Отличный платный текст на тему квадроберов у Олега Кашина.

Самое, конечно, смешное, что целое страшенное государство, фактически, борется с очень частным, причём, маргинальным явлением – об этом знают все, у кого есть дети 7-13 в России.

Отношение самих детей к квадроберам – примерно, как у нас раньше было к реконструкторам или любителям «Властелина колец», которые уезжали на выходных в подмосковные леса сражаться на деревянных мечах.

У многих из нас был такой друг/знакомый «квадробер» – по понедельникам он обычно выкладывал фотографии со своих ратных сходок во вконтач и это гарантировало мне очень смешной, насыщенный положительными эмоциями день.

В Париже вот уже две недели, не прекращая, льёт осенний дождь, опадает рыжая листва и прочее великолепное осеннее бла-бла-бла. Подобная романтика буквально требует сесть за пишущую, блядь, машинку и закончить, наконец, вторую книгу, однако весь oxxxymiron ситуации в том, что именно в такую погоду делать ни хуяшеньки и не хочется.

Вот вы просто послушайте, ну как тут шевелиться? Кровать, одеяло, книга.

Потрясающая графика и одновременно агитка погодного канала в США: ведущий за пару минут показывает, что из себя представляют приливные волны разной высоты. Максимальная высота на графике – почти три метра, как характеризует её ведущий, «смертельный» – unsurvivable, то есть «невыживаемый».

Графика – понятно, но почему же агитка? Дело в том, что сейчас к Флориде приближается ураган Милтон, который, судя по прогнозам, может стать самым сильным за последние сто лет. Все силы местных и федеральных властей направлены на то, чтобы заставить людей массово эвакуироваться. Проблема при этом в том, что люди уже исторически привыкли к непогоде и многие предпочитают оставаться дома, побросав уличные стулья в бассейны (да, смешная тема, это чтобы их ветром не унесло).

Уровень ужаса при этом нагнетается максимальный:

«Я могу сказать, нисколько не драматизируя, что, если вы решите остаться в районах, подлежащих эвакуации, вы умрете», – заявила мэр одного из местных городов в эфире телекомпании CNN.

Мощно, конечно.

Для меня остаётся загадкой, что должно происходить с человеком, чтобы он добровольно решил посмотреть подобное кино. Чем должна быть наполнена его голова или в какой Вселенной он должен находиться, чтобы включить видео с таким описанием:

«Некоторые зрители при просмотре падали в обморок, не могли сдержать рвоту и покидали залы уже после первых 10 минут фильма».

Лично у меня такое тупо при просмотре новостей по утрам.

Украинская журналистка Виктория Рощина, которую российские власти больше года удерживали в плену, умерла. Обстоятельства гибели девушки неизвестны. Про смерть Рощиной со ссылкой на ее отца рассказал председатель комитета Верховной рады по свободе слова Ярослав Юрчишин.

Виктория Рощина с начала войны готовила репортажи для «Громадьске», «Украинской правды», «Радио Свобода». В 2022 году Международный женский медийный фонд наградил ее премией «За мужество в журналистике».

В августе 2023 года Рощина пропала, когда готовила репортаж на занятых Россией территориях Украины. По словам отца, 27 июля она выехала из Украины в Польшу, после чего собиралась через Россию попасть на восток Украины. На протяжении 9 месяцев о её судьбе было ничего не известно, пока Минобороны РФ не признало, что всё это время Виктория находилась в плену.

По данным СМИ, Рощина умерла во время этапирования из Таганрога в Москву.

Моя гордость.

Миллиардер из Омска выступает против войны и хочет, чтобы Россия стала членом НАТО. Владимир Соловьев требует посадить его в тюрьму, но он продолжает работать в России и верит в законы

Автор «Знаков препинания» специально для «Холода» рассказывает историю 52-летнего Виктора Шкуренко — предпринимателя и один из богатейших людей в Сибири.

Шкуренко открыто высказывается против войны и придерживается либеральных взглядов. Окружение называет его «слишком смелым»: то пригласит на корпоратив драг-артистов, то публично поддержит Урганта, то привезет в Омск социолога Григория Юдина или покажет фильм, не допущенный до проката.

Кто-то думает, что Шкуренко «крышует» ФСБ, кто-то — что «крышу» ему создают его налоговые миллиарды.

Как жить, если ты против войны, но твой сын пошёл воевать и погиб.

Автор «Знаков препинания» рассказывает щемящую историю самого болезненного современного дуализма.

Когда российский военный погибает на войне, его родственники часто пишут в соцсетях: «Ты мой герой! Я очень тобой горжусь». Но некоторые из них лишены этой психологической защиты.

Люди, которые понимают, что российские солдаты умирают на чужой земле и вовсе не за родину, тоже теряют близких на фронте.