НАША ВЕРА ПРАВОСЛАВНАЯ/ВОЗРОЖДЕНИЕ СВЯТОЙ РУСИ

Она не была уверена, что найдет его: «Там ведь завод стоит и все разорено». Но Александр упросил ее попытаться найти.
Меня он попросил снять этот эксперимент на видеокамеру.

Мы встретились у ворот Смоленского кладбища. Матушка показала нам два окна их бывшей квартиры, потом мы вошли в дверь, находящуюся справа под аркой. Поднялись на второй этаж. Прошли через крошечную каморку в комнату не более шестнадцати квадратных метров.

– Вот тут мы все и жили. С отцом всемером. Мальчишки спали на кухне. – Она кивнула в сторону каморки.
– Так и жили, а что поделаешь…

Мы спустились, прошли под мемориальной доской с барельефом Пушкинской няни, повернули налево.
– Вот здесь была тропинка. Сторожку снесли. А здесь держали собак.
Матушка показала рукой в сторону времянок, стоящих вдоль центральной аллеи.

– Кладбище охраняли строго. На ночь запирали и пускали собак. Безобразий на кладбище не было… Не то, что сейчас… И могильщики Бога боялись. Сочувствовали родственникам покойных. Не вымогали денег. Пить, конечно, пили. Вернее, выпивали, но не очень.

У меня крестный был могильщик. Добрый, ласковый. Всегда угощал. Я его никогда пьяным не видела. Слова худого никогда от могильщиков не слыхала. Брани матерной на кладбище не было никакой. Греха боялись…

Александр медленно шел следом, я брел по параллельной тропинке шагах в пяти, снимая матушку и слушая ее свидетельства о былых временах, когда все было гораздо лучше, чем сейчас. Рассуждая о том, что раньше не было нынешние безобразий, матушка напряженно всматривалась в уцелевшие памятники, стараясь определить место, где произошло такое безобразие, о каком без содрогания нельзя и подумать.

Она остановилась, оглянулась по сторонам.
– Все верно. Вот эти деревья. Как раньше стоят. И эти склепы… Вот эти два. Все на месте. Теперь вот туда, к блаженной Анне.

Она сделала еще несколько шагов и замерла, растерянно посмотрела на площадку с тракторами и прицепами, потом посмотрела на бетонный забор, за которым возвышалась громада заводского корпуса. Оглянулась на Смоленскую церковь, постояла с минуту в раздумье.

– Да вот, пожалуй, здесь была яма.

Она подошла к кресту, установленному Александром.
– Точно, здесь. Вот там была часовенка блаженной Анны – она махнула рукой в сторону завода.
– Церковь за спиной справа… Точно. Здесь.

Мы молча перекрестились и приложились ко кресту.

Матушка запела «Со святыми упокой!», потом вздохнула и тихо сказала: «Если Господь поможет и откроет нам их имена, будем молиться им, как святым угодникам Божиим. Хотя я и так им молюсь, не зная их имен. Ведь они мученики. За Христа пострадали».

Пока мы стояли у креста, тяжелые тучи, несколько недель низко висевшие над городом, бесследно исчезли.

Показалось солнце. Но пока мы шли к часовне Ксении блаженной, серые облака снова затянули небо. Матушка показала глазами на небо и по-детски улыбнулась…

Александр Богатырев

www.group-telegram.com/us/molitvapobedy.com/2619

206 viewsFeb 9 at 20:17

Она не была уверена, что найдет его: «Там ведь завод стоит и все разорено». Но Александр упросил ее попытаться найти.
Меня он попросил снять этот эксперимент на видеокамеру.

Мы встретились у ворот Смоленского кладбища. Матушка показала нам два окна их бывшей квартиры, потом мы вошли в дверь, находящуюся справа под аркой. Поднялись на второй этаж. Прошли через крошечную каморку в комнату не более шестнадцати квадратных метров.

– Вот тут мы все и жили. С отцом всемером. Мальчишки спали на кухне. – Она кивнула в сторону каморки.
– Так и жили, а что поделаешь…

Мы спустились, прошли под мемориальной доской с барельефом Пушкинской няни, повернули налево.
– Вот здесь была тропинка. Сторожку снесли. А здесь держали собак.
Матушка показала рукой в сторону времянок, стоящих вдоль центральной аллеи.

– Кладбище охраняли строго. На ночь запирали и пускали собак. Безобразий на кладбище не было… Не то, что сейчас… И могильщики Бога боялись. Сочувствовали родственникам покойных. Не вымогали денег. Пить, конечно, пили. Вернее, выпивали, но не очень.

У меня крестный был могильщик. Добрый, ласковый. Всегда угощал. Я его никогда пьяным не видела. Слова худого никогда от могильщиков не слыхала. Брани матерной на кладбище не было никакой. Греха боялись…

Александр медленно шел следом, я брел по параллельной тропинке шагах в пяти, снимая матушку и слушая ее свидетельства о былых временах, когда все было гораздо лучше, чем сейчас. Рассуждая о том, что раньше не было нынешние безобразий, матушка напряженно всматривалась в уцелевшие памятники, стараясь определить место, где произошло такое безобразие, о каком без содрогания нельзя и подумать.

Она остановилась, оглянулась по сторонам.
– Все верно. Вот эти деревья. Как раньше стоят. И эти склепы… Вот эти два. Все на месте. Теперь вот туда, к блаженной Анне.

Она сделала еще несколько шагов и замерла, растерянно посмотрела на площадку с тракторами и прицепами, потом посмотрела на бетонный забор, за которым возвышалась громада заводского корпуса. Оглянулась на Смоленскую церковь, постояла с минуту в раздумье.

– Да вот, пожалуй, здесь была яма.

Она подошла к кресту, установленному Александром.
– Точно, здесь. Вот там была часовенка блаженной Анны – она махнула рукой в сторону завода.
– Церковь за спиной справа… Точно. Здесь.

Мы молча перекрестились и приложились ко кресту.

Матушка запела «Со святыми упокой!», потом вздохнула и тихо сказала: «Если Господь поможет и откроет нам их имена, будем молиться им, как святым угодникам Божиим. Хотя я и так им молюсь, не зная их имен. Ведь они мученики. За Христа пострадали».

Пока мы стояли у креста, тяжелые тучи, несколько недель низко висевшие над городом, бесследно исчезли.

Показалось солнце. Но пока мы шли к часовне Ксении блаженной, серые облака снова затянули небо. Матушка показала глазами на небо и по-детски улыбнулась…

Александр Богатырев

BY НАША ВЕРА ПРАВОСЛАВНАЯ/ВОЗРОЖДЕНИЕ СВЯТОЙ РУСИ