Левый Угол

Любопытно, что «отец экономики» Адам Смит, ложно называемый экономистом, был профессором моральной философии.

Согласно «Описанию жизни и сочинений Адама Смита» Дугалда Стюарта — самой первой биографии Смита (1794), его курс лекций по моральной философии делился на четыре части:

• Естественная теология,
• Этика,
• Область морали, относящаяся к праву (юриспруденция)
• Целесообразность (expediency) — т.е. политическая экономия, лекции Смита по которой и стали основной «О богатстве народов» (1776).

Называть Смита экономистом — и неверно, и оскорбительно.

Это как называть Ньютона садовником: тот факт, что философ Смит обособил сферу экономических отношений не означает, что он сам утратил широкую философскую и моральную перспективу, сузившись до экономиста.

Оскорбительно тут то, что «экономист Адам Смит» отбирает у его главного вклада исторический контекст, которого он заслуживает: родоначальник экономики не звучит как что-то значимое для тех, кто не является экономистом.

Тогда как «философ Адам Смит, труды которого положили начало экономической науке» ставит его в один ряд с легендарными философами, считающихся «отцами» разных наук: «отец математики» Пифагор, «отец истории» Геродот, медицины — Гиппократ, физики — Аристотель, и политэкономии — Адам Смит. Признание этого — просто честно.

А ложь в том, что политэкономию Смита превратили выхолощенную, якобы универсальную и неподвластную политике «экономику». Сделано это было сознательно: от политэкономии Смита до политэкономии Маркса — два шага строго по прямой. Признание политэкономии валидирует её марксистскую критику, а признание Смита философом — валидирует перспективу историка и философа Маркса.

Тогда как позиционирование Смита как «экономиста» убивает двух зайцев: скрывает политическую природу экономики и представляет Смита словно «профильного эксперта», эдакого прото-профессора экономики Чикагского университета — в отличие от бородатого самоучки Маркса.

В реальности же профессор моральной философии Смит — антипод как раз таки прикрывающихся его именем (а по факту дискредитирующих его) неолибералов: идеалист-рыночник, Смит вывел своё понимание экономики из своей моральной философии. Тогда как неолиберализм — намеренно аморален и антиморален. Разница между верой в то, что рынок — естественен и морален, и что рынок выше морали или определяет мораль — фундаментальна, и при взгляде глубже поверхностного сходства открывается принципиальная несовместимость идеологии Адама Смита и идеологии Милтона Фридмана, например, в отношении лендлордов и вообще класса рантье.

Финансиализация экономики, современная возможность делать деньги из денег, даже не прикасаясь к «продукту простому» — являющаяся вершиной экономического развития для неолиберала — одной своей очевидной паразитической аморальностью была бы Смиту не менее отвратительна, чем Марксу.

В том, что политэкономию открыл именно моральный философ, нет ни тени парадокса: достаточно минуту подумать, чтобы понять, что всю историю существования рыночных отношений, люди задумывались о природе отношений труда и обогащения именно с позиций морали и справедливости, а не «объективных законов экономики» — задумавшись о которых, Смит сделал необходимый следующий шаг, но он никогда не терял своей морально-этической перспективы в вопросах экономики. Её «потеряли» другие.

Его жизненный путь как таковой, которым он пришёл к открытию политэкономии — это главный потерянный урок Адама Смита, указывающий на главное неизвестное экономической теории: вопрос справедливости.

Вопрос справедливости или, другими словами — баланса в отношениях труда и обогащения, без которого само понятие «экономической эффективности» не имеет смысла. Не существует экономической теории, в основе которой не лежали бы допущения о том, что справедливо и морально (или «честно») в экономических отношениях. Даже самый хардкорный «технократ» оперирует на их основе, и вся их технократия сводится к техничности вранья всем остальным и самим себе об этом.

@moralpolitics

www.group-telegram.com/us/moralpolitics.com/2314

1.1K viewsedited  Jan 4 at 08:55

Любопытно, что «отец экономики» Адам Смит, ложно называемый экономистом, был профессором моральной философии.

Согласно «Описанию жизни и сочинений Адама Смита» Дугалда Стюарта — самой первой биографии Смита (1794), его курс лекций по моральной философии делился на четыре части:

• Естественная теология,
• Этика,
• Область морали, относящаяся к праву (юриспруденция)
• Целесообразность (expediency) — т.е. политическая экономия, лекции Смита по которой и стали основной «О богатстве народов» (1776).

Называть Смита экономистом — и неверно, и оскорбительно.

Это как называть Ньютона садовником: тот факт, что философ Смит обособил сферу экономических отношений не означает, что он сам утратил широкую философскую и моральную перспективу, сузившись до экономиста.

Оскорбительно тут то, что «экономист Адам Смит» отбирает у его главного вклада исторический контекст, которого он заслуживает: родоначальник экономики не звучит как что-то значимое для тех, кто не является экономистом.

Тогда как «философ Адам Смит, труды которого положили начало экономической науке» ставит его в один ряд с легендарными философами, считающихся «отцами» разных наук: «отец математики» Пифагор, «отец истории» Геродот, медицины — Гиппократ, физики — Аристотель, и политэкономии — Адам Смит. Признание этого — просто честно.

А ложь в том, что политэкономию Смита превратили выхолощенную, якобы универсальную и неподвластную политике «экономику». Сделано это было сознательно: от политэкономии Смита до политэкономии Маркса — два шага строго по прямой. Признание политэкономии валидирует её марксистскую критику, а признание Смита философом — валидирует перспективу историка и философа Маркса.

Тогда как позиционирование Смита как «экономиста» убивает двух зайцев: скрывает политическую природу экономики и представляет Смита словно «профильного эксперта», эдакого прото-профессора экономики Чикагского университета — в отличие от бородатого самоучки Маркса.

В реальности же профессор моральной философии Смит — антипод как раз таки прикрывающихся его именем (а по факту дискредитирующих его) неолибералов: идеалист-рыночник, Смит вывел своё понимание экономики из своей моральной философии. Тогда как неолиберализм — намеренно аморален и антиморален. Разница между верой в то, что рынок — естественен и морален, и что рынок выше морали или определяет мораль — фундаментальна, и при взгляде глубже поверхностного сходства открывается принципиальная несовместимость идеологии Адама Смита и идеологии Милтона Фридмана, например, в отношении лендлордов и вообще класса рантье.

Финансиализация экономики, современная возможность делать деньги из денег, даже не прикасаясь к «продукту простому» — являющаяся вершиной экономического развития для неолиберала — одной своей очевидной паразитической аморальностью была бы Смиту не менее отвратительна, чем Марксу.

В том, что политэкономию открыл именно моральный философ, нет ни тени парадокса: достаточно минуту подумать, чтобы понять, что всю историю существования рыночных отношений, люди задумывались о природе отношений труда и обогащения именно с позиций морали и справедливости, а не «объективных законов экономики» — задумавшись о которых, Смит сделал необходимый следующий шаг, но он никогда не терял своей морально-этической перспективы в вопросах экономики. Её «потеряли» другие.

Его жизненный путь как таковой, которым он пришёл к открытию политэкономии — это главный потерянный урок Адама Смита, указывающий на главное неизвестное экономической теории: вопрос справедливости.

Вопрос справедливости или, другими словами — баланса в отношениях труда и обогащения, без которого само понятие «экономической эффективности» не имеет смысла. Не существует экономической теории, в основе которой не лежали бы допущения о том, что справедливо и морально (или «честно») в экономических отношениях. Даже самый хардкорный «технократ» оперирует на их основе, и вся их технократия сводится к техничности вранья всем остальным и самим себе об этом.

@moralpolitics

BY Левый Угол