Сегодня с огромным интересом смотрю очередное интервью Александра Лукашенко. Белорусский президент ещё раз напоминает нам важные прописные истины, в которых вопросы большой политики неотделимы от главного - ориентации власти на интересы простых людей. Старая советская закваска Бацьки - как печать благородства вина многолетней выдержки. Мы хорошо знаем, до какого безумия доводит некоторых власть, даже маленькая и кратковременная. Другие люди, настоящие, как Лукашенко, превращают опыт власти в источник мудрости и человечности.

Недавно впервые за очень много лет я побывал в Белоруссии. Я всегда испытывал к этой стране огромную нежность. Именно там, на границе с уже оккупированной нацистами Польшей, за пару месяцев до войны, в еврейской семье красного командира родилась моя мама.

Беларусь - теплые воспоминания детства, сбор липового цвета на чай в Бобруйске, советский танк на постаменте в цветах, бесконечные леса, березовые рощи, лисички во мху, ловля полотенцем рыбок-колюшек в ручье Любани, урожаи яблок, запах печного дыма и провинциальный уют.

В сегодняшней Белоруссии я видел вчерашнюю несбывшуюся Украину. Не хочу сейчас бесконечных рассуждений о том, кто виноват и насколько, но украинцы могли и должны были жить сейчас, как минимум, не хуже белорусов.

В Беларуси хочется попросить гастрономического убежища. Там происходит удивительное - люди до сих пор не едят пластик, а продукты сохранили вкус и качество далекого детства. Там не только физически чисто на улицах - там лица и взгляды людей чище. В Минске одеваются элегантнее, чем в Москве, а руки прохожих ещё не срослись с мобильными телефонами. Люди - молодые и старые - общаются как когда-то раньше. Молодые люди веселятся и влюбляются (это всегда видно), юношей до сих пор легко отличать от девушек, и все одеты чисто, с уважением к себе и другим. Древность, советскость и современность белорусской истории не живут в конфликте, или взаимной зависти, а остаются на своем месте, как время, которое никогда никуда не уходит.

Маленький зеленый островок нормальности Беларусь - провокация и вызов на множестве границ всё более безумного мира, который никогда не простит Лукашенко отсутствия известных «успехов» соседних «демократий».

Белоруссия - капсула времени, где прошлое отражает будущее, лучше чем настоящее. Здесь интересно определяться с тем, что всё-таки следует или стоит называть свободой.

Один из моих белорусских товарищей, участвовавший в демонстрациях 2020 года, говорит сегодня: «как хорошо, что мы тогда проиграли». Думаю, в этой фразе - настоящая победа белорусов, которым действительно всё равно, признает ли кто-то в другом, ненужном им мире, их президентские выборы или нет.

Подписаться: https://www.group-telegram.com/olegyasynsky

Помните, мы с вами говорили о национальных проектах для России? О том, что предлагают левые патриоты — проект, опирающийся на социальную справедливость, суверенитет и возрождение традиций, — и современные русские националисты с их смесью ксенофобии, мифологизации прошлого и откровенного коллаборационизма с фашистской повесткой. Но сегодня хочу вернуться к теме, которую мы тогда обошли стороной. Речь о тех самых «внесистемных левых». О тех, чей догматизм без исторических корней слился в странный симбиоз с лево-либеральным флёром. И вот что важно: у этих ребят нет, не было и никогда не будет национального проекта для России.

Их риторика — это вечный бунт ради бунта, критика ради хайпа. Они мастерски играют на ностальгии по СССР, цепляя молодых и неискушённых романтикой «красного проекта», но стоит копнуть глубже — и за советской символикой обнаруживается всё та же либеральная подкладка. Они презирают историческую глубину России, высмеивают традиции, отвергают любые попытки России к истинному суверенитету как «реакционную сказку», но при этом лицемерно эксплуатируют образы Сталина или Дзержинского, чтобы удержать аудиторию. А когда речь заходит о реальных действиях, они скатываются в ту самую левую антисоветчину, прикрытую радужными флагами толерантности и глобализма. Парадокс: их аудитория выросла на тоске по сильному советскому государству, но сами они предлагают лишь разменять его остатки на местечковый активизм и права меньшинств вместо борьбы за большинство.

СВО стала для них лакмусом. Вместо честного анализа причин и целей конфликта они заняли позицию «морального превосходства»: осуждают «российский империализм» и "диктатуру Лукашенко", но молчат о нацизме Украины, о том что там террористическая диктатура и люди там страдают из за того что говорят по русски; и самое ужасное... Война для них и есть мир... Их нарратив всё чаще сливается с западной русофобской пропагандой, а критика власти превращается в травлю самой России как цивилизации. И это закономерно: либерал, будь он хоть трижды «левым», остаётся либералом — носителем индивидуализма, космополитизма и культурного релятивизма. Для него нет понятия Российской цивилизации или «евразийская идентичность», есть только абстрактное «гражданское общество», растворённое в глобальном потоке, но под соусом советских слов.

Итог? Либерализм, даже прикрытый красным флагом, — это биологическое оружие против нашего пространства. Он разъедает коллективную волю, подменяет ценности симулякрами, ставит эфемерные права человека выше права народа на выживание и справедливость. Левые догматики, как и правые национал-предатели, — две стороны одной медали. Их проект — это проект распада. А России нужен созидательный прорыв — тот, что возможен только на основе Традиции и социальной солидарности. Всё остальное — от лукавого.

Националисты утверждают, что интеграция со странами Центральной Азии и Закавказья России не нужна, потому что оттуда идет неконтролируемый поток миграции и поэтому нужно вводить с ними визовый режим.

Ну введете вы визовый режим, уничтожите Евразийский экономический союз, распустите ОДКБ и СНГ - что дальше?

А дальше будет экономическое падение из-за разорванных связей, восстановление таможен на всех границах, значительный рост цен на товары и услуги.

Страны с которыми будет вводиться визовый режим начнут ориентироваться на другие центры силы, к ним более дружественные: Китай, Турцию, Иран, арабские и западные страны.

Это будет означать минимизацию российского присутствия и влияния в регионе. Враждебные влияния, демографическое давление и рост экстремистских настроений рано или поздно приведут к конфликтам и войнам как между самими этими странами, так и к дестабилизации ситуации на границах с Россией.

В итоге все это приведет к масшабной войне, в которую будет напрямую вовлечена Россия.

🔥35 лет назад началась политическая карьера Лукашенко!

18 марта 1990 еще никто не подозревал, что этот энергичный и неподкупный управленец с яркими лидерскими качествами  возглавит республику! В тот день его избрали депутатом Верховного Совета Беларуси.

Со старта Лукашенко проявил себя активным и бескомпромиссным народным депутатом со своей позицией по главным направлениям развития страны и жизни общества.

Своим принципам, теперь уже Президент, не отступает по сей день!

Сталинская Традиция: синтез прогресса и вечных устоев

В истории человечества редки моменты, когда политическая мысль соединяет в себе дерзость преобразований с верностью глубинным основам бытия народа. Сталинское видение коммунизма — именно такой случай. Оно не сводится к утопии или схеме, но являет собой органичный сплав революционного порыва и традиционного мироощущения, где мечта о будущем вырастает из корней прошлого. Это не просто программа действий, а философия, в которой технический прогресс, социальная справедливость и культурная преемственность переплетены в единое целое.

Возьмём ключевые элементы: общественная собственность на средства производства. Здесь — не только разрыв с капитализмом, но возврат к архетипу, знакомому многим культурам. Общинное владение землёй, коллективный труд, взаимопомощь — всё это издревле лежало в основе крестьянской жизни, цеховых объединений, народных артелей. Сталинский социализм, отвергая частнособственнический индивидуализм, возрождал принцип, при котором богатства принадлежат тем, кто их создаёт, а не отчуждаются в пользу узкой группы. Это не «разрушение традиции», а её очищение от наростов эксплуатации, восстановление справедливости как естественного порядка вещей.

Отсутствие классов и государственной власти — звучит радикально, но вдумаемся: любая здоровая традиция стремится к единству общества, к преодолению раскола между «верхами» и «низами». Когда Сталин говорит о «свободной ассоциации трудящихся», это не анархия, а воплощение идеала соборности, где управление исходит снизу, опираясь на общинную солидарность, а не на бюрократический аппарат. Государство как машина подавления отмирает не потому, что исчезает порядок, а потому, что порядок становится внутренним — основанным на общей этике, дисциплине и ответственности.

Плановая экономика на высшей технике — здесь сталинская модель отвергает ложный выбор между архаикой и бездушным технократизмом. Прогресс не ради прибыли, а ради человека: индустриализация становится инструментом защиты цивилизации, позволяя народу самостоятельно распоряжаться своими ресурсами, избегая зависимости от внешних сил. Это не «гонка за модерном», а осознанное строительство, где заводы и электростанции служат не обогащению олигархии, а укреплению суверенитета, созданию материальной базы для подлинной независимости — как экономической, так и культурной.

Стирание граней между городом и деревней, индустрией и аграрным сектором — это не унификация, а восстановление гармонии. Противостояние «цивилизации» и «природы», «цеха» и «поля» — болезнь Нового времени, порождённая капитализмом. Сталинский подход возвращает нас к целостности: промышленность питает село машинами, село кормит город, учёный и рабочий, хлебороб и инженер — звенья одной цепи. Здесь нет места паразитизму мегаполисов или архаичной замкнутости: это единство, знакомое и древним земледельческим обществам, и евразийским империям, где степь и город дополняли друг друга.

Принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям» — не абстракция, а логичное развитие традиционных ценностей. В крестьянской семье, в монастырской общине, в цеховом братстве всегда существовала взаимовыручка: сильный помогал слабому, опытный учил молодого, а изобилие одного восполняло нужду другого. Сталинская модель масштабирует эту этику на всё общество, заменяя конкуренцию — сотрудничеством, а индивидуализм — коллективным творчеством.

Расцвет науки и искусства в условиях свободы от рыночного диктата — ещё один краеугольный камень. Традиционная культура всегда была сакральна, направлена на поиск истины и красоты, а не на развлечение толпы. Когда учёный не зависит от грантов корпораций, а художник — от прихотей буржуазной публики, творчество возвращается к своей изначальной миссии: просвещать, вдохновлять, вести к идеалу. Это не «искусство для искусства», а искусство для народа, как в лучшие времена храмового зодчества или эпического сказительства.

Свободная личность, избавленная от «подлаживания к сильным мира» — вот итог этой системы. Но свобода здесь — не вседозволенность, а осознание своего места в общем деле. Как воин в дружине, как мастер в артели, как отец в семье: ответственность за других рождает подлинное достоинство. Такой человек не раб вещей, не слуга денег — он хозяин своей судьбы, потому что его труд и талант принадлежат не рынку, а Отечеству.

Собирая эти элементы воедино, мы видим не схему, а живую традицию — не застывшую, но развивающуюся. Это не догма, а путь, где новаторство и верность корням не противоречат, а усиливают друг друга. Там, где западный прогрессизм ломает традицию во имя абстрактного «будущего», а реакционный консерватизм цепляется за формы, утратившие дух, сталинский подход предлагает третью дорогу: революцию как возврат к истокам.

Уместно ли здесь говорить о «Сталинской Традиции»? Безусловно. Это традиция в самом высоком смысле — не слепое копирование прошлого, а творческое продолжение его смыслов. Она вбирает в себя и этику крестьянской общины, и державный размах государственности, и духовные искания классической культуры, и техническую волю к созиданию. Это традиция, которая не боится будущего, потому что уверена в своих основах.

Сегодня, когда мир разрывают кризисы — от экономических до экзистенциальных — такой синтез актуален как никогда. Он напоминает: подлинный консерватизм не охраняет неравенство, а борется за справедливость; подлинный прогресс не отвергает предков, а строит на их фундаменте. Сталинская Традиция — это не памятник истории, а компас для тех, кто ищет путь отвергающий как капитализм так и архаику, а так же глобализм и национализм. Путь, где народ — не «электорат» или «ресурс», а соборный субъект истории, наследник и творец одновременно.

Как писал сам Сталин, «до такого общества нам ещё далеко». Но сама эта даль — не повод для отчаяния, а призыв к действию. Ведь традиция — это не то, что ушло, а то, что грядёт, если мы сумеем соединить мудрость веков с мужеством перемен.

Вы помните, как я писал о Бразилии — стране, где борьба за суверенитет и социальную справедливость всегда шла рука об руку с борьбой против компрадорских элит? Если «Я всё ещё здесь» раскрывал трагедию интеллигента-созидателя, то фильм 2019 года «Маригелла» — это гимн бунтарю, который взял в руки оружие, когда слова уже не работали. И снова бразильское кино бьёт в набат, напоминая: истинный патриотизм — это не лояльность режиму, а верность народу.

Карлос Маригелла, чью жизнь исследует картина Вагнера Моуры, — фигура парадоксальная. Поэт, марксист, участник радикально левого сопротивления против Estado Novo Жетулиу Варгаса, а позже — легальный депутат от компартии. Но после переворота 1964 года, когда военные при поддержке США раздавили бразильскую мечту о «рабочем государстве» Варгаса и его наследников, Маригелла порвал с КПБ, обвинив её в соглашательстве. Он создал «Аксьон либрерадора насионал» (ALN), став голосом тех, кто отверг капитуляцию. Его борьба — не слепой радикализм, а ответ на чудовищное насилие хунты: пытки, исчезновения, расстрелы студентов. В этом — суть истинно левого подхода: когда элиты предают, защита народа становится священным долгом, даже если приходится идти против «законов» узурпаторов.

Фильм не идеализирует партизанщину. Он показывает Маригеллу усталым, почти разбитым человеком, который теряет связь с сыном, но не может остановиться. Мы ясно видим повседневность Бразилии 60-х годов. Особенно показательны антагонисты в этом фильме - местные гестаповцы из "эскадронов смерти" которые называют Маригеллу "террористом", но сами не вылезают из американского посольства. Однако его враги — не только генералы, но и трусость «умеренных», готовых сдать страну ради иллюзии порядка. Сцена, где он кричит на собрании левых: «Вы боитесь диктатуры? Так она уже здесь!» — это приговор всем, кто сегодня призывает «не придумывать много» перед лицом западного неофашизма.

Но главное в «Маригелле» — даже не история сопротивления. Это фильм-предупреждение о том, как глобальный капитал душит суверенные проекты. Военная хунта в Бразилии была инструментом Вашингтона — об этом говорят рассекреченные документы ЦРУ. И когда нынешние российские «патриоты» льстят Трампу, они забывают: его кумиры — те самые Пиночет и Кастелу Бранку, которые превращали страны в полигоны для неолиберальных экспериментов. Маригелла сражался не за «мировую революцию», а за то, чтобы Бразилия принадлежала бразильцам — без школ ЦРУ, без «советников» из США, без продажи земли иностранным корпорациям. Разве это не созвучно нашей евразийской борьбе?

Да, его методы спорны. Но фильм не скрывает: партизанская война стала ответом на террор государства, которое объявило народ врагом. Когда Маригеллу убивают в засаде в 1969-м, военные не просто ликвидируют «террориста» — они пытаются стереть саму память о том, что сопротивление возможно. Но, как и в случае с Паивой, правда всплывает. Даже тело Маригеллы, которое диктатура пыталась скрыть, стало символом — его похороны собрали тысячи, вопреки запретам.

России здесь есть о чём задуматься. Современные «суверенные западные демократии» — всё те же марионетки глобалистов. Орбан, Трамп, и тд. Их риторика «традиционных ценностей» — ширма для распродажи национальных богатств. Маригелла напоминает: подлинный патриотизм — это не охрана олигархии, а защита права народа на свой путь. Как писал Лев Гумилёв: «Пассионарность - это способность и стремление к изменению окружения».

P.S. Бразилия, как и Россия, до сих пор ищет путь между хаосом и несвободой. Но такие фильмы — как «Маригелла» — дают надежду: пока жива память о тех, кто не согнулся, у народа есть шанс подняться. У нас есть все шансы из полу-периферии стать центрами независимого развития.

Работаем с коллегами на заседании Московского скифского клуба.

Благодарю коллег за приглашение!

Поворот на Восток необратим и неизбежен. Царство Правды и Справедливости будет построено.

Заседание Московского скифского клуба. К нам присоединился Сергей Александрович Караганов. Обсуждаем поворот на Восток.

В последнее время у меня в жизни, к сожалению, много проблем, и я буду тратить на них часть своего времени. О канале не забываю, но активнее вести не могу. Даст Бог, все наладится.

Заметил что наши доморощенные создали свою версию "Миротворца", назвав ее "Русофоб". У меня уже в голове формируется ряд анекдотов на эту тему в духе "встречаются Миротворец и Русофоб в рюмочной"...

На самом деле - это все крайне порочная практика. По сути "украинизация" России. Мы ущербно уподобляемся, а точнее - как будто бы преклоняемся перед этим. Зачем? Ради чего? В этих списках могут быть 150 раз самые отъявленные подонки... Но против них нужны реальные рестрикции, реальные идейные действия, а не весь этот пафосный остракизм.

Впрочем, чему мы удивляемся если у наших нациков в фаворе Израиль? Не исключаю что они и украинский режим тайной любовью любят.

Я всегда любил хороший русский рок. Алиса, ДДТ, Сектор Газа, Наутилус, Кино, Машина Времени, Воскресение. Не знаю почему. Наверное потому что видел и вижу русскую душу, реальность и действительность в этих песнях. Но всегда был диссонанс... Откуда же столько спесивой наглости в самих авторах? Вот Юрий Шевчук, Андрей Макаревич. Я рос на песнях Шевчука, хоть молодежь моего поколения и предпочитала другие песни (мой подростковый возраст пришёлся на 10е годы. Я фанател от "Костра" Машины Времени.

Шевчук ездил в Чечню, в Косово, пел очень сильные и обличающие песни... И это действительно, наверное было патриотично. Ведь патриот это тот, кто даже видя все минусы Отечества, не бросает и не предает его.

Но с 2014 года, как будто бы каждый медленно но верно начал показывать себя и СВО эти маски сбросила. Макаревич сидит в Израиле и болеет за сионистов которые убивают людей газы. Обиженный Шевчук же болтает о "раболепии" россиян и что "Родина это твои мама и папа".

Все это нам говорит об одном. Культурные псевдо-пророки 90х оказались отражением тех кого они обличали. Такими же циничными и жалкими.

И скажу так... Родина - это не мама и не папа. Мама и папа это часть Родины. Родина - это земля и ее дух. Это твое пространство. Это то что ты считаешь своим потому что здесь всё твоё и ты свободный человек на своей земле. Вот это и есть Родина.

Радищев отождествлял понятия «человека» и «патриота» и считал, что патриот должен быть высоконравственной личностью.

Мыслитель выделял три главных качества патриота:
1. Честолюбие — честное, бескорыстное выполнение своего долга перед Родиной.

2. Благонравие — повиновение установленным природой законам, так как они предназначены для счастья человека.

3. Благородство — чувство сопричастности к судьбе родной страны, следование этому чувству во всех своих поступках.

А 90-е действительно пора заканчивать. Ментально. Засиделись. Пришло время реальных патриотов. Скифское время.

Сейчас на место либералов пришли новые "друзья народа" в лице русских националистов, которые кормятся оттуда же, откуда ВСУ. И наша задача состоит в том чтобы не просто победить, но и показать кто они есть на самом деле.

Давно хотел покритиковать «критическую теорию» и франкфуртскую школу за ее психологизаторство общественных процессов, т.е. за субъективный идеализм, он же, чего греха таить, солипсизм. Но это сделали за меня. Здесь и здесь.

Объяснять фашизм некими травмами (еще и сексуальными) «авторитарной личности» — значит отводить глаза от реальности, от объективных экономических оснований этого страшного явления. Ну и, конечно, отмазывать капитализм. Вроде как фашизм — это не террористическая реакция капитализма на кризис, попытка консервации самого себя путем прямого уничтожения оппозиции, а эксцесс психопатов. Гитлер сошел с ума и свел с ума целую нацию — вот и все объяснение.

Оттуда же растут корни приравнивания коммунизма к фашизму. Сталин «авторитарный», Гитлер «авторитарный», и в СССР, и в Рейхе парады физкультурников проводили, культ здоровой и сильной личности, с геями не очень — все сходится. Последствия такого примитивного психологизаторства мы пожинаем и сейчас. Вспомните, как в западном мейнстриме и среди российских беглых объясняют начало СВО — «бункерный дед» сошел с ума, «имперские амбиции», вся нация сошла с ума, раз не восстает против «бункерного деда» и т.д. Это вот оно самое.

Выводить общественное из личного напрямую невозможно. Нет никакого метода, позволяющего утверждать, что раз у личности бывают травмы, то травмы бывают и у общества. Вот есть якобы человек с эдиповым комплексом или комплексом неполноценности, значит и нации бывают с комплексами. И тогда их надо «лечить». Делать это, конечно, будут нации «здоровые». Чувствуете, чем пахнет?

Есть только одно «но», которое я хочу сказать автору, на которого сослался. Для него психология = фрейдистская психология. Раз фрейдистская психология — это субъективизм и недоказуемая мистика, то любые психологические объяснения общественных процессов становятся субъективизмом и мистикой. Но психология, слава Богу, не сводится к одному лишь фрейдизму и его ответвлениям.

Есть и вполне научная психологическая школа. Вполне, поскольку она не сводится ни фрейдистской мистике, ни к механическому бихевиоризму, ни даже к гораздо более глубокой, чем два предыдущих направления, когнитивной психологии, уязвимость которой тем не менее в том, что она раскладывает сознание на «паттерны» и «фреймы», пытается структурировать его так, будто это картотека с файлами, а мы достаем эти файлы и сверяем написанное в них с внешней реальностью.

Речь, конечно, о советской культурно-психологической школе, для которой сознание — это интериоризированная объективность. Прежде всего, экономическая. Что снаружи, то и внутри. Ты не такой, какой ты «есть», а такой, каким воспитан и обучен в рамках конкретно-исторического общества. При этом ты не раб своего воспитания и образования, а можешь деятельно менять и себя, и мир вокруг. Поэтому диалектически — что внутри, то и снаружи, но вторично. Сначала ты вписываешься в объективную реальность путем предметно-практического и символьного взаимодействия с ней, познаешь ее (а значит и себя, т.к. личность не нечто отдельное и закукленное в себе, а неотделимый момент объективного мира), а затем сознательно меняешь. И уж тем более ты — это не твоя детская травма. Ты есть то, что ты делаешь. Здесь и сейчас.

Фашизм не «лечится», потому что это не психическое заболевание. Фашизм искореняется созданием принципиально иных жизненных условий и вовлечением широких масс в активное создание этих условий для самих себя. Таким образом, социальная психология имеет и объяснительную и преобразовательную силу в деле преодоления фашизма. Но, конечно, эта психология — не фрейдизм, а денацификация по лекалам т.н. фрейдомарскистов (не марксистов, антимарксистов) с навязыванием коллективной вины — лучшее, что можно придумать, чтобы через поколение нацизм снова стал популярным простым ответом на сложные общественные вопросы.

Подписывайтесь на канал https://www.group-telegram.com/red_wolf_says