Недавно я перечитал Онегина и мне кажется, что в процессе я нащупал интересный подход к Пушкину в целом. Главное – это полностью избавиться от всех представлений о Пушкине, полностью очиститься от поклонения Пушкину и увидеть его как современного автора. Представьте себе, что читаете какого-то современного писателя, которому, например, 32 года. Это сделать совсем несложно, потому что в нашу эпоху искусство настолько многообразно, настолько свободно с точки зрения выбора формы, что, как мне кажется, Пушкина очень легко увидеть в этом свете. Я говорю не о том, чтобы Пушкина рассматривать именно как писателя постмодерниста, который стилизует под золотой век, а увидеть его как современного писателя, который выбрал свою форму неиронично. Без этого восторженного фона Пушкин действительно производит очень сильное впечатление, но совсем не то, какое от него ждешь.
Я мало обращал внимание на онегинскую строфу, меня она интересовала меньше всего. Я вообще пытался читать Онегина именно как прозу и это помогло мне увидеть саму эту строфу как явление глубоко фоновое по отношению к действительно глубокой работе с повествованием и образами. Что бросается в глаза больше всего? Во-первых, это постоянная смена плана повествования, перемещение из истории в план личного взаимодействия с автором. То есть изнутри текста имеется рефлексия текста над самим собой. Было ощущение, будто мы с Пушкиным сидим у камина на даче, все дела уже сделаны и только потрескивает огонь, и Пушкин решил рассказать историю, периодически отступая от нее, отвлекаясь на размышления и порой даже интимные подробности. И говорит он стихами, будто это какое-то божество, которое способно порождать все это экспромтом. Осознание того, что есть фигура повествователя, почему-то вызывало во мне ощущение классичности и навевало морским воздухом Гомера, а порой мне даже казалось, что Пушкин уже поет под кифару, укрываясь от солнца в тени ливанского кедра.
Во-вторых, и это тоже что-то к Гомеру, в Онегине очень монументальна тема судьбы, хотя она устроена тут совсем иначе, чем в античности. Судьба в Онегине как будто амбивалентна, в ней нет однозначности. С одной стороны, имеется глубокое переживание трагичности человеческого выбора и того, что нельзя вернуться в прошлое, нельзя исправить того, что сделано и мы обречены всю жизнь нести на себе этот тяжелый груз своей свободы. Но, с другой стороны, в каком-то более глубоком смысле так оно и должно быть, вся эта трагичность необходима, она зарождается из условий, над которыми человек не властен.
В-третьих, конечно, есть невероятная глубина в образах Онегина и Татьяны. Онегин несет в себе парадокс: он как будто пытается жить эстетически по Кьеркегору, но в действительности это лишь контингентный элемент его внутренней жизни. На самом деле он человек абсолютно добрый, в нем чувствуется любовь и открытость. По этой причине он способен поступать этично по отношению к другим. Подлинная личность Онегина, в этом смысле, прекрасна и даже свята. Однако это ядро личности затмевается противоположной силой его психики, той, которая вынуждает его, например, спровоцировать своего друга на дуэль. И трагедия Онегина в том, что он обречен мучиться, потому что не способен выбрать свое подлинное Я, но неспособен он его выбрать, потому что он устроен именно так. Онегин как будто заперт внутри своего устройства и обречен на свои онегинские муки. Татьяна также обречена мучиться, потому что наоборот не может себя предать, даже если это является жизненной необходимостью. Она может и хотела бы полюбить свою новую жизнь, избавиться тем самым от страданий, но она не может изменить своему Я. В этом она полностью противоположна Онегину.
Недавно я перечитал Онегина и мне кажется, что в процессе я нащупал интересный подход к Пушкину в целом. Главное – это полностью избавиться от всех представлений о Пушкине, полностью очиститься от поклонения Пушкину и увидеть его как современного автора. Представьте себе, что читаете какого-то современного писателя, которому, например, 32 года. Это сделать совсем несложно, потому что в нашу эпоху искусство настолько многообразно, настолько свободно с точки зрения выбора формы, что, как мне кажется, Пушкина очень легко увидеть в этом свете. Я говорю не о том, чтобы Пушкина рассматривать именно как писателя постмодерниста, который стилизует под золотой век, а увидеть его как современного писателя, который выбрал свою форму неиронично. Без этого восторженного фона Пушкин действительно производит очень сильное впечатление, но совсем не то, какое от него ждешь.
Я мало обращал внимание на онегинскую строфу, меня она интересовала меньше всего. Я вообще пытался читать Онегина именно как прозу и это помогло мне увидеть саму эту строфу как явление глубоко фоновое по отношению к действительно глубокой работе с повествованием и образами. Что бросается в глаза больше всего? Во-первых, это постоянная смена плана повествования, перемещение из истории в план личного взаимодействия с автором. То есть изнутри текста имеется рефлексия текста над самим собой. Было ощущение, будто мы с Пушкиным сидим у камина на даче, все дела уже сделаны и только потрескивает огонь, и Пушкин решил рассказать историю, периодически отступая от нее, отвлекаясь на размышления и порой даже интимные подробности. И говорит он стихами, будто это какое-то божество, которое способно порождать все это экспромтом. Осознание того, что есть фигура повествователя, почему-то вызывало во мне ощущение классичности и навевало морским воздухом Гомера, а порой мне даже казалось, что Пушкин уже поет под кифару, укрываясь от солнца в тени ливанского кедра.
Во-вторых, и это тоже что-то к Гомеру, в Онегине очень монументальна тема судьбы, хотя она устроена тут совсем иначе, чем в античности. Судьба в Онегине как будто амбивалентна, в ней нет однозначности. С одной стороны, имеется глубокое переживание трагичности человеческого выбора и того, что нельзя вернуться в прошлое, нельзя исправить того, что сделано и мы обречены всю жизнь нести на себе этот тяжелый груз своей свободы. Но, с другой стороны, в каком-то более глубоком смысле так оно и должно быть, вся эта трагичность необходима, она зарождается из условий, над которыми человек не властен.
В-третьих, конечно, есть невероятная глубина в образах Онегина и Татьяны. Онегин несет в себе парадокс: он как будто пытается жить эстетически по Кьеркегору, но в действительности это лишь контингентный элемент его внутренней жизни. На самом деле он человек абсолютно добрый, в нем чувствуется любовь и открытость. По этой причине он способен поступать этично по отношению к другим. Подлинная личность Онегина, в этом смысле, прекрасна и даже свята. Однако это ядро личности затмевается противоположной силой его психики, той, которая вынуждает его, например, спровоцировать своего друга на дуэль. И трагедия Онегина в том, что он обречен мучиться, потому что не способен выбрать свое подлинное Я, но неспособен он его выбрать, потому что он устроен именно так. Онегин как будто заперт внутри своего устройства и обречен на свои онегинские муки. Татьяна также обречена мучиться, потому что наоборот не может себя предать, даже если это является жизненной необходимостью. Она может и хотела бы полюбить свою новую жизнь, избавиться тем самым от страданий, но она не может изменить своему Я. В этом она полностью противоположна Онегину.
BY Ленивый Философ | Богдан Фауль
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from ms
