Я остался один, зачарованный снежной грядою, Неподвижно следя за игрою забавных косуль... И, омывши лицо родниковой студёной водою, Безмятежно уснул в первозданном январском лесу...
Вдруг послышался треск... Видно, кто-то подкрался тропою... За спиною обрыв, а за ним ледяная река, Может, волки бредут в беспокойной ночи к водопою? И к «двустволке» назад поспешила бесшумно рука.
Ещё миг и я понял - не будет свирепого зверя, Черный всадник в папахе замедлил походку коня.... Я застыл словно столб, ни глазам, ни рассудку не веря, А угрюмый джигит исподлобья смотрел на меня...
«Ты кого стережёшь в этих диких безлюдных трущобах? Если кровник я твой, почему же не слышу стрельбы? Но для мстителя, брат, у тебя слишком сытые щёки, И прямая спина не горбилась под камнем судьбы...»
Я не знал, что сказать, но, собравшись в кулак, что есть силы Поприветствовал «гостя», как древний обычай велит... О здоровье его, о семье и о жизни спросил я. И о том, что за беды к скитаньям его привели.
Незнакомец молчал, завернувшись в мохнатую бурку, Но глубокую боль выдавали живые глаза... «Я из старых времен, где сражались могучие бури, Где в неистовстве молний бесилась ночная гроза...
Где каноны ТВОРЦА были выше любого закона, Где советам старейшин смиренно внимали юнцы... Там был хлеб для гостей, даже если они не знакомы, Даже если с трудом мы сводили с концами концы...
Выбирая коней, не смотрели на седла и сбруи, Там к убранству слепы, даже если оно в серебре, То, что плохо лежит, там никто никогда не сворует, Только риском живет даже самый голодный абрек...
Выбирая друзей, там не слушали лестных историй, Не в чести у кавказцев «геройство» в красивых речах, Друг быть должен с тобой - и на свадьбе, и в тягостном горе, Твою радость и боль пронести на надежных плечах...
Там на щедрых пирах, где не знали числа угощеньям, Где смущённые девы взирали на вас сдалека... Настоящий джигит не забудет о долге отмщенья И про запах лепешки в родных материнских руках...
Там учёный Устаз не скрывал Коранических истин, Между ложью и правдой он словом рубил как мечом, Только путь его был почему-то кроваво-тернистым, Будто сам Сатана был его именным палачом...
Там не ведом был страх, если в путь собирались за веру, Там молились о том, чтоб сомкнуть свои веки в бою... Там любили свой край вдохновенно, безумно, безмерно! Словно не было жизни в другом незнакомом краю...»
Я проснулся в поту... Лишь слеза, как мой жизненный признак, Высыхала одна на моей бородатой щеке... Он куда-то исчез, ускакал мой единственный призрак, Только памятный след серебрился в замерзшем песке...
Я остался один, зачарованный снежной грядою, Неподвижно следя за игрою забавных косуль... И, омывши лицо родниковой студёной водою, Безмятежно уснул в первозданном январском лесу...
Вдруг послышался треск... Видно, кто-то подкрался тропою... За спиною обрыв, а за ним ледяная река, Может, волки бредут в беспокойной ночи к водопою? И к «двустволке» назад поспешила бесшумно рука.
Ещё миг и я понял - не будет свирепого зверя, Черный всадник в папахе замедлил походку коня.... Я застыл словно столб, ни глазам, ни рассудку не веря, А угрюмый джигит исподлобья смотрел на меня...
«Ты кого стережёшь в этих диких безлюдных трущобах? Если кровник я твой, почему же не слышу стрельбы? Но для мстителя, брат, у тебя слишком сытые щёки, И прямая спина не горбилась под камнем судьбы...»
Я не знал, что сказать, но, собравшись в кулак, что есть силы Поприветствовал «гостя», как древний обычай велит... О здоровье его, о семье и о жизни спросил я. И о том, что за беды к скитаньям его привели.
Незнакомец молчал, завернувшись в мохнатую бурку, Но глубокую боль выдавали живые глаза... «Я из старых времен, где сражались могучие бури, Где в неистовстве молний бесилась ночная гроза...
Где каноны ТВОРЦА были выше любого закона, Где советам старейшин смиренно внимали юнцы... Там был хлеб для гостей, даже если они не знакомы, Даже если с трудом мы сводили с концами концы...
Выбирая коней, не смотрели на седла и сбруи, Там к убранству слепы, даже если оно в серебре, То, что плохо лежит, там никто никогда не сворует, Только риском живет даже самый голодный абрек...
Выбирая друзей, там не слушали лестных историй, Не в чести у кавказцев «геройство» в красивых речах, Друг быть должен с тобой - и на свадьбе, и в тягостном горе, Твою радость и боль пронести на надежных плечах...
Там на щедрых пирах, где не знали числа угощеньям, Где смущённые девы взирали на вас сдалека... Настоящий джигит не забудет о долге отмщенья И про запах лепешки в родных материнских руках...
Там учёный Устаз не скрывал Коранических истин, Между ложью и правдой он словом рубил как мечом, Только путь его был почему-то кроваво-тернистым, Будто сам Сатана был его именным палачом...
Там не ведом был страх, если в путь собирались за веру, Там молились о том, чтоб сомкнуть свои веки в бою... Там любили свой край вдохновенно, безумно, безмерно! Словно не было жизни в другом незнакомом краю...»
Я проснулся в поту... Лишь слеза, как мой жизненный признак, Высыхала одна на моей бородатой щеке... Он куда-то исчез, ускакал мой единственный призрак, Только памятный след серебрился в замерзшем песке...
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy."
from ms
