«Кто мы и куда идём?» – 2 Виктор Семенихин для «Нового Века» Привычный взгляд на нашу «особость» – мы родовое ставим выше личного, богомольны, косны, покорны властям. И даже современные (не ангажированные) исследователи, размечая шкалу ценностей, помнят в нас носителей «патриархальной духовности».
Отчего же для устроения государства были востребованы автократия и тоталитаризм? Жестокость и устрашение, надзор и цензура? Зачем по рукам, ногам и думам связывать тех, кто и без того, по исконной своей природе, ломая шапку, бьет челом и барину, и бюрократу?
Утверждение, что русский народ (нищенски) духовен (пренебрегает земным), безропотен (православное смирение), держится коллективистских начал (от общины и соборности), – это уязвимая истина, или недоразумение, однажды возникшее и (обманчиво) выгодное правящему сословию, из которого и выходили теоретики нашего «созерцательного» исторического типа (издревле русская философия лелеяла образ идеального «православного князя», и самоуглубление об идеал разбивалось). Это (чаще – подсознательный) страх признать, что зависимые (от настроения) люди в иной ситуации проявят свои подлинные качества, но тогда «господам теоретикам», бенефициарам покорности, придется несладко.
Подлинное – и в глубине, и на поверхности. Принятие христианства не было благостным, многие были крещены без спроса, и никакими усилиями не удалось искоренить «языческое» почитание Богородицы (берегинь, рожаниц) в ущерб монотеизму, «предметное» поклонение иконам и мощам, культ предков, – что сохраняется в православных ритуалах и праздниках. И раскол конца ХVII века, до него – спор иосифлян и нестяжателей, видимо, имеет истоки в целях и методах принятия Русью православия, в его мгновенном разделении на идеологическую (иерархия) и внутреннюю (от волхвов – православные старцы, духовидцы-старообрядцы) ипостаси. А вместо реформации у нас – атеизм.
Явления и факты нашей истории не согласуются с «воспоминаниями» о золотом тысячелетии: ереси и крамола, крестьянские и казачьи мятежи и войны, заселение беглецами Севера, Урала и Сибири, купцы и промышленники, помогавшие революционерам, и дворянство, низложившее императора.
XIX век, упреждая падение самодержавного государства, изобличил тщету «православия и народности». Поэты, писатели, драматурги и публицисты, повествуя о русском быте и характерах, убедились, что официальные ценности – грёза и поза. В них не верят и им не следуют ни высший свет, ни чиновники, ни купечество, ни мещане, ими своекорыстно пользуется духовенство, а разночинцы их презирают. Оказывается, православная обрядность и социальное послушание были притворством! В Бога верили единолично, счастья хотели для себя и близких, священников недолюбливали, власть ненавидели, – чтя старцев и юродивых, живущих сообразно преданию, чувствам и размышлениям.
И сейчас – тьма чиновников и пропагандистов, однако самозанятые не переводятся, мозги и капиталы утекают, «бюджетная элита» высмеивается; и сейчас – церковный бум, однако людей воцерковленных мало, – и это описание раболепного народа?
Воплощения чьих традиций ждут охранители? Староверов? Тех, кто бунтовал? Кто притворялся? Поборников анархизма и народничества? Советских граждан – разрушителей храмов, – а именно поколение «разрушителей» уничтожило фашизм, и их мы превозносим в День Победы.
Популяризаторы седой старины выдают за трепет перед власть имущими не вполне «западное» понимание нами свободы, нежелание тратить эмоции, мысли и досуг на политические и судебные дрязги. Хотя, разумеется, наше своеобразие этим не исчерпывается.
Идеология «патриархальной духовности», лишь частично отвечающая духу и чаяниям народа, уродующая инициативу и самоорганизацию, стихийный талант и личностное развитие, – эта идеология, конструирующая «компрадорскую сословность», обреченную на вырождение, неэффективна для настоящего и будущего России и провокативно опасна (если не забывать о неизбежно проявляемой народной субъектности).
Что же нам ближе – новый социализм или новый либерализм?
«Кто мы и куда идём?» – 2 Виктор Семенихин для «Нового Века» Привычный взгляд на нашу «особость» – мы родовое ставим выше личного, богомольны, косны, покорны властям. И даже современные (не ангажированные) исследователи, размечая шкалу ценностей, помнят в нас носителей «патриархальной духовности».
Отчего же для устроения государства были востребованы автократия и тоталитаризм? Жестокость и устрашение, надзор и цензура? Зачем по рукам, ногам и думам связывать тех, кто и без того, по исконной своей природе, ломая шапку, бьет челом и барину, и бюрократу?
Утверждение, что русский народ (нищенски) духовен (пренебрегает земным), безропотен (православное смирение), держится коллективистских начал (от общины и соборности), – это уязвимая истина, или недоразумение, однажды возникшее и (обманчиво) выгодное правящему сословию, из которого и выходили теоретики нашего «созерцательного» исторического типа (издревле русская философия лелеяла образ идеального «православного князя», и самоуглубление об идеал разбивалось). Это (чаще – подсознательный) страх признать, что зависимые (от настроения) люди в иной ситуации проявят свои подлинные качества, но тогда «господам теоретикам», бенефициарам покорности, придется несладко.
Подлинное – и в глубине, и на поверхности. Принятие христианства не было благостным, многие были крещены без спроса, и никакими усилиями не удалось искоренить «языческое» почитание Богородицы (берегинь, рожаниц) в ущерб монотеизму, «предметное» поклонение иконам и мощам, культ предков, – что сохраняется в православных ритуалах и праздниках. И раскол конца ХVII века, до него – спор иосифлян и нестяжателей, видимо, имеет истоки в целях и методах принятия Русью православия, в его мгновенном разделении на идеологическую (иерархия) и внутреннюю (от волхвов – православные старцы, духовидцы-старообрядцы) ипостаси. А вместо реформации у нас – атеизм.
Явления и факты нашей истории не согласуются с «воспоминаниями» о золотом тысячелетии: ереси и крамола, крестьянские и казачьи мятежи и войны, заселение беглецами Севера, Урала и Сибири, купцы и промышленники, помогавшие революционерам, и дворянство, низложившее императора.
XIX век, упреждая падение самодержавного государства, изобличил тщету «православия и народности». Поэты, писатели, драматурги и публицисты, повествуя о русском быте и характерах, убедились, что официальные ценности – грёза и поза. В них не верят и им не следуют ни высший свет, ни чиновники, ни купечество, ни мещане, ими своекорыстно пользуется духовенство, а разночинцы их презирают. Оказывается, православная обрядность и социальное послушание были притворством! В Бога верили единолично, счастья хотели для себя и близких, священников недолюбливали, власть ненавидели, – чтя старцев и юродивых, живущих сообразно преданию, чувствам и размышлениям.
И сейчас – тьма чиновников и пропагандистов, однако самозанятые не переводятся, мозги и капиталы утекают, «бюджетная элита» высмеивается; и сейчас – церковный бум, однако людей воцерковленных мало, – и это описание раболепного народа?
Воплощения чьих традиций ждут охранители? Староверов? Тех, кто бунтовал? Кто притворялся? Поборников анархизма и народничества? Советских граждан – разрушителей храмов, – а именно поколение «разрушителей» уничтожило фашизм, и их мы превозносим в День Победы.
Популяризаторы седой старины выдают за трепет перед власть имущими не вполне «западное» понимание нами свободы, нежелание тратить эмоции, мысли и досуг на политические и судебные дрязги. Хотя, разумеется, наше своеобразие этим не исчерпывается.
Идеология «патриархальной духовности», лишь частично отвечающая духу и чаяниям народа, уродующая инициативу и самоорганизацию, стихийный талант и личностное развитие, – эта идеология, конструирующая «компрадорскую сословность», обреченную на вырождение, неэффективна для настоящего и будущего России и провокативно опасна (если не забывать о неизбежно проявляемой народной субъектности).
Что же нам ближе – новый социализм или новый либерализм?
BY Новый Век
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from ms
