Сегодня Егору Летову исполнилось 60 лет. Недавние горячие споры вокруг его наследия лишний раз показывают, насколько это важная фигура для постсоветской России. Даже спустя годы после физической смерти.
В наши дни каждый хочет забрать знаменитого мертвеца в свой лагерь, перепеть, пересказать, переосмыслить. Конечно, дело тут не в самом Летове, а в желании наших современников доказать свою правоту, добавив веса словам ссылкой на авторитет. Кому-то приятнее рисовать Летова бескомпромиссным борцом с режимом, а кому-то — пламенным патриотом своей страны. Причем каждый раз страны и режимы оказываются разными (Летов боролся что с СССР, что с ельцинской РФ, будучи уже патриотом СССР).
Потому совсем неудивительно, что каверы на ГРОБ делают и красные охранители, и голубые иноагенты, и кто только не делает. Как я когда-то писал, в этом смысле фигура Летова в актуальном русском мире очень схожа с образом Пушкина. Ведь и у Александра Сергеевича один процитирует «В глубине сибирских руд», а другой обязательно ответит «Клеветниками России».
На самом деле в этом и заключается подлинное величие настоящего художника, к которому не зарастет народная тропа. А к Летову народная тропа точно не зарастет. Потому что для Летова, как и для Пушкина, политика была лишь частью творчества, но не его смыслом. Наверное, это главное, чего не понимают, что белые, что красные, что голубые его апологеты, у которых политическое высказывание стало не просто смыслом творчества, а смыслом жизни.
Думаю, многие помнят (а кто не помнит — легко найти запись) пресс-конференцию 1994 года Летова, Дугина и Лимонова, где они объявляют о своих политических амбициях. Наверное, самое яркое и красивое высказывание принадлежит лидеру «Гражданской обороны», где он говорит, что «мы создаем не новую партию, а новую религию». Нацболы и по сей день гордятся партбилетом №4 (и правильно делают).
Впрочем, если отбросить все изящные летовские метафоры и одновременные отсылки к Бертрану Расселу, Леониду Андрееву и омским таксистам, то его политические взгляды того времени определить несложно. Это красно-коричневый образца 1993 года (где красного гораздо больше, чем коричневого). Скорее всего, примерно такие взгляды могут быть у вашего бати. Но что же было дальше?
А это можно прочесть у его ближайшего соратника того времени — Эдуарда Лимонова. Летов дал очень мощный стартовый рост ныне запрещенной НБП, приведя туда свою огромную фанбазу. Но в дальнейшем он постепенно дистанцировался от движа, а всякую партийную рутину вроде организации штабов, раздачи газет и листовок просто игнорировал.
В дальнейшем Лимонов будет пытаться поднимать восстания в Казахстане и сидеть за это тюрьме в России, а Летов тихо записывать новые альбомы в своей обитой войлоком омской квартире, где из политических месседжей останутся лишь философские рассуждения на тему защиты экологии.
Что говорил и делал бы Летов сегодня, доподлинно никто не знает. Скорее всего, поддержал русских. А может и просто промолчал. В любом случае подпирать телом покойника хрупкую конструкцию собственных взглядов — дело неблагодарное. Хотя бы потому, что покойник никаким политиком и не был. Он был большим русским художником.
И сейчас действительно нет никого, кто бы это опроверг.
Сегодня Егору Летову исполнилось 60 лет. Недавние горячие споры вокруг его наследия лишний раз показывают, насколько это важная фигура для постсоветской России. Даже спустя годы после физической смерти.
В наши дни каждый хочет забрать знаменитого мертвеца в свой лагерь, перепеть, пересказать, переосмыслить. Конечно, дело тут не в самом Летове, а в желании наших современников доказать свою правоту, добавив веса словам ссылкой на авторитет. Кому-то приятнее рисовать Летова бескомпромиссным борцом с режимом, а кому-то — пламенным патриотом своей страны. Причем каждый раз страны и режимы оказываются разными (Летов боролся что с СССР, что с ельцинской РФ, будучи уже патриотом СССР).
Потому совсем неудивительно, что каверы на ГРОБ делают и красные охранители, и голубые иноагенты, и кто только не делает. Как я когда-то писал, в этом смысле фигура Летова в актуальном русском мире очень схожа с образом Пушкина. Ведь и у Александра Сергеевича один процитирует «В глубине сибирских руд», а другой обязательно ответит «Клеветниками России».
На самом деле в этом и заключается подлинное величие настоящего художника, к которому не зарастет народная тропа. А к Летову народная тропа точно не зарастет. Потому что для Летова, как и для Пушкина, политика была лишь частью творчества, но не его смыслом. Наверное, это главное, чего не понимают, что белые, что красные, что голубые его апологеты, у которых политическое высказывание стало не просто смыслом творчества, а смыслом жизни.
Думаю, многие помнят (а кто не помнит — легко найти запись) пресс-конференцию 1994 года Летова, Дугина и Лимонова, где они объявляют о своих политических амбициях. Наверное, самое яркое и красивое высказывание принадлежит лидеру «Гражданской обороны», где он говорит, что «мы создаем не новую партию, а новую религию». Нацболы и по сей день гордятся партбилетом №4 (и правильно делают).
Впрочем, если отбросить все изящные летовские метафоры и одновременные отсылки к Бертрану Расселу, Леониду Андрееву и омским таксистам, то его политические взгляды того времени определить несложно. Это красно-коричневый образца 1993 года (где красного гораздо больше, чем коричневого). Скорее всего, примерно такие взгляды могут быть у вашего бати. Но что же было дальше?
А это можно прочесть у его ближайшего соратника того времени — Эдуарда Лимонова. Летов дал очень мощный стартовый рост ныне запрещенной НБП, приведя туда свою огромную фанбазу. Но в дальнейшем он постепенно дистанцировался от движа, а всякую партийную рутину вроде организации штабов, раздачи газет и листовок просто игнорировал.
В дальнейшем Лимонов будет пытаться поднимать восстания в Казахстане и сидеть за это тюрьме в России, а Летов тихо записывать новые альбомы в своей обитой войлоком омской квартире, где из политических месседжей останутся лишь философские рассуждения на тему защиты экологии.
Что говорил и делал бы Летов сегодня, доподлинно никто не знает. Скорее всего, поддержал русских. А может и просто промолчал. В любом случае подпирать телом покойника хрупкую конструкцию собственных взглядов — дело неблагодарное. Хотя бы потому, что покойник никаким политиком и не был. Он был большим русским художником.
И сейчас действительно нет никого, кто бы это опроверг.
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from ms
