Дом-театр.
“Лестница в гипсокартон”.
(окончание, начало здесь и тут)
Когда фон Дервиз и архитектор Павел Шрейбер объединяли оба дома, то не предполагали, что проёмами порталов нарушат целостность между двумя пожарными отсеками, а их изысканные интерьеры с декором из папье-маше введут в расстройство специалистов пожарной безопасности.
В начале 2000-х два разделённых на 100 лет здания вновь обрели свой театр. Вытрезвитель во дворе закрыли, зато раскрыли переходы к лестницам. Пожарные определили, что оба дома могут быть одним отсеком, все выдохнули, и забыли бы про эту терминологию подводных лодок, но… в органах охраны памятников родилась идея:
“Давайте восстановим интерьер парадной лестницы в первоначальном облике”.
Это означало:
“Убираем лестничные марши между 2 и 3 этажом - потому что в 1930-х дом был надстроен двумя этажами (а сами этажи, само собою, сохраним). Лестничный пролет закроем легкими конструкциями и потолком из ГКЛ, с карнизом. А верхнюю часть лестницы, которую в 30-е перенесли с другого дома - отреставрируем…
Что? Как туда попасть? Через соседний дом!”…
Эффектная идея “Две лестницы вместо одной за те же деньги” получила финансирование, и стало всё “как раньше”.
Одна беда - работникам театра не нравилось ходить в соседний дом по улице, чтобы подняться на один этаж. Так в потолке парадной лестницы возник бунтарский лаз и дерзкая, неаутентичная стремянка. Для уклона частично разобрали мраморную балюстраду, приделали перильца, аккурат вместившись перед филёнчатою дверью (фото 1-3).
Жизнь любого театра - очень динамична, наполнена эмоциями и не мыслима без современных технологий (тут к слову вспомним предшественника театра, Мейерхольда), и потому проект Центра оперного пения, планируемый в надстроенных в 1930-е двух этажах, всем виделся не в длинных переходах в бухгалтерию, в “едином историческом пространстве”, а в современной, уважительно-контрастной к истории, архитектуре. Театру представлялось соединение с прошлым - в виде лестницы, такой символической, волшебно-невесомой, будто из стекла и воздуха, ну или реальней - сталь, хай-тек, подсветка, старый кирпич над музами с карнизами, и всё такое - вы поняли, как всем нам нравится…
Но тут и проявилась незадача. Лестница на верхних этажах, живущая без обязательств к прошлому и к новой жизни, заброшенная и распиленная, когда-то “взятая” с другого здания - предмет охраны, её менять нельзя, но и вернуть её в “как было” не удалось по современным нормам (крутой уклон путей эвакуации). И идея почему-то не понравилось охранам охраны...
Итог:
История закончилась ничем, точнее - "реставрацией с приспособлением" того, что есть. Лаз и стремянка из проекта то исчезали, то возвращались, как в меме про "открыть - закрыть ворота", и победил "закрыть" - этажи отчалили. Планы на новый зал для публики не осуществились - нет путей эвакуации. Об остальном нам неизвестно, но новой/старой лестницы пока не будет - ведь увековечивать свою историю ошибок никто бы не хотел.
“Лестница в гипсокартон”.
(окончание, начало здесь и тут)
Когда фон Дервиз и архитектор Павел Шрейбер объединяли оба дома, то не предполагали, что проёмами порталов нарушат целостность между двумя пожарными отсеками, а их изысканные интерьеры с декором из папье-маше введут в расстройство специалистов пожарной безопасности.
В начале 2000-х два разделённых на 100 лет здания вновь обрели свой театр. Вытрезвитель во дворе закрыли, зато раскрыли переходы к лестницам. Пожарные определили, что оба дома могут быть одним отсеком, все выдохнули, и забыли бы про эту терминологию подводных лодок, но… в органах охраны памятников родилась идея:
“Давайте восстановим интерьер парадной лестницы в первоначальном облике”.
Это означало:
“Убираем лестничные марши между 2 и 3 этажом - потому что в 1930-х дом был надстроен двумя этажами (а сами этажи, само собою, сохраним). Лестничный пролет закроем легкими конструкциями и потолком из ГКЛ, с карнизом. А верхнюю часть лестницы, которую в 30-е перенесли с другого дома - отреставрируем…
Что? Как туда попасть? Через соседний дом!”…
Эффектная идея “Две лестницы вместо одной за те же деньги” получила финансирование, и стало всё “как раньше”.
Одна беда - работникам театра не нравилось ходить в соседний дом по улице, чтобы подняться на один этаж. Так в потолке парадной лестницы возник бунтарский лаз и дерзкая, неаутентичная стремянка. Для уклона частично разобрали мраморную балюстраду, приделали перильца, аккурат вместившись перед филёнчатою дверью (фото 1-3).
Жизнь любого театра - очень динамична, наполнена эмоциями и не мыслима без современных технологий (тут к слову вспомним предшественника театра, Мейерхольда), и потому проект Центра оперного пения, планируемый в надстроенных в 1930-е двух этажах, всем виделся не в длинных переходах в бухгалтерию, в “едином историческом пространстве”, а в современной, уважительно-контрастной к истории, архитектуре. Театру представлялось соединение с прошлым - в виде лестницы, такой символической, волшебно-невесомой, будто из стекла и воздуха, ну или реальней - сталь, хай-тек, подсветка, старый кирпич над музами с карнизами, и всё такое - вы поняли, как всем нам нравится…
Но тут и проявилась незадача. Лестница на верхних этажах, живущая без обязательств к прошлому и к новой жизни, заброшенная и распиленная, когда-то “взятая” с другого здания - предмет охраны, её менять нельзя, но и вернуть её в “как было” не удалось по современным нормам (крутой уклон путей эвакуации). И идея почему-то не понравилось охранам охраны...
Итог:
История закончилась ничем, точнее - "реставрацией с приспособлением" того, что есть. Лаз и стремянка из проекта то исчезали, то возвращались, как в меме про "открыть - закрыть ворота", и победил "закрыть" - этажи отчалили. Планы на новый зал для публики не осуществились - нет путей эвакуации. Об остальном нам неизвестно, но новой/старой лестницы пока не будет - ведь увековечивать свою историю ошибок никто бы не хотел.
group-telegram.com/archispilka/2586
Create:
Last Update:
Last Update:
Дом-театр.
“Лестница в гипсокартон”.
(окончание, начало здесь и тут)
Когда фон Дервиз и архитектор Павел Шрейбер объединяли оба дома, то не предполагали, что проёмами порталов нарушат целостность между двумя пожарными отсеками, а их изысканные интерьеры с декором из папье-маше введут в расстройство специалистов пожарной безопасности.
В начале 2000-х два разделённых на 100 лет здания вновь обрели свой театр. Вытрезвитель во дворе закрыли, зато раскрыли переходы к лестницам. Пожарные определили, что оба дома могут быть одним отсеком, все выдохнули, и забыли бы про эту терминологию подводных лодок, но… в органах охраны памятников родилась идея:
“Давайте восстановим интерьер парадной лестницы в первоначальном облике”.
Это означало:
“Убираем лестничные марши между 2 и 3 этажом - потому что в 1930-х дом был надстроен двумя этажами (а сами этажи, само собою, сохраним). Лестничный пролет закроем легкими конструкциями и потолком из ГКЛ, с карнизом. А верхнюю часть лестницы, которую в 30-е перенесли с другого дома - отреставрируем…
Что? Как туда попасть? Через соседний дом!”…
Эффектная идея “Две лестницы вместо одной за те же деньги” получила финансирование, и стало всё “как раньше”.
Одна беда - работникам театра не нравилось ходить в соседний дом по улице, чтобы подняться на один этаж. Так в потолке парадной лестницы возник бунтарский лаз и дерзкая, неаутентичная стремянка. Для уклона частично разобрали мраморную балюстраду, приделали перильца, аккурат вместившись перед филёнчатою дверью (фото 1-3).
Жизнь любого театра - очень динамична, наполнена эмоциями и не мыслима без современных технологий (тут к слову вспомним предшественника театра, Мейерхольда), и потому проект Центра оперного пения, планируемый в надстроенных в 1930-е двух этажах, всем виделся не в длинных переходах в бухгалтерию, в “едином историческом пространстве”, а в современной, уважительно-контрастной к истории, архитектуре. Театру представлялось соединение с прошлым - в виде лестницы, такой символической, волшебно-невесомой, будто из стекла и воздуха, ну или реальней - сталь, хай-тек, подсветка, старый кирпич над музами с карнизами, и всё такое - вы поняли, как всем нам нравится…
Но тут и проявилась незадача. Лестница на верхних этажах, живущая без обязательств к прошлому и к новой жизни, заброшенная и распиленная, когда-то “взятая” с другого здания - предмет охраны, её менять нельзя, но и вернуть её в “как было” не удалось по современным нормам (крутой уклон путей эвакуации). И идея почему-то не понравилось охранам охраны...
Итог:
История закончилась ничем, точнее - "реставрацией с приспособлением" того, что есть. Лаз и стремянка из проекта то исчезали, то возвращались, как в меме про "открыть - закрыть ворота", и победил "закрыть" - этажи отчалили. Планы на новый зал для публики не осуществились - нет путей эвакуации. Об остальном нам неизвестно, но новой/старой лестницы пока не будет - ведь увековечивать свою историю ошибок никто бы не хотел.
“Лестница в гипсокартон”.
(окончание, начало здесь и тут)
Когда фон Дервиз и архитектор Павел Шрейбер объединяли оба дома, то не предполагали, что проёмами порталов нарушат целостность между двумя пожарными отсеками, а их изысканные интерьеры с декором из папье-маше введут в расстройство специалистов пожарной безопасности.
В начале 2000-х два разделённых на 100 лет здания вновь обрели свой театр. Вытрезвитель во дворе закрыли, зато раскрыли переходы к лестницам. Пожарные определили, что оба дома могут быть одним отсеком, все выдохнули, и забыли бы про эту терминологию подводных лодок, но… в органах охраны памятников родилась идея:
“Давайте восстановим интерьер парадной лестницы в первоначальном облике”.
Это означало:
“Убираем лестничные марши между 2 и 3 этажом - потому что в 1930-х дом был надстроен двумя этажами (а сами этажи, само собою, сохраним). Лестничный пролет закроем легкими конструкциями и потолком из ГКЛ, с карнизом. А верхнюю часть лестницы, которую в 30-е перенесли с другого дома - отреставрируем…
Что? Как туда попасть? Через соседний дом!”…
Эффектная идея “Две лестницы вместо одной за те же деньги” получила финансирование, и стало всё “как раньше”.
Одна беда - работникам театра не нравилось ходить в соседний дом по улице, чтобы подняться на один этаж. Так в потолке парадной лестницы возник бунтарский лаз и дерзкая, неаутентичная стремянка. Для уклона частично разобрали мраморную балюстраду, приделали перильца, аккурат вместившись перед филёнчатою дверью (фото 1-3).
Жизнь любого театра - очень динамична, наполнена эмоциями и не мыслима без современных технологий (тут к слову вспомним предшественника театра, Мейерхольда), и потому проект Центра оперного пения, планируемый в надстроенных в 1930-е двух этажах, всем виделся не в длинных переходах в бухгалтерию, в “едином историческом пространстве”, а в современной, уважительно-контрастной к истории, архитектуре. Театру представлялось соединение с прошлым - в виде лестницы, такой символической, волшебно-невесомой, будто из стекла и воздуха, ну или реальней - сталь, хай-тек, подсветка, старый кирпич над музами с карнизами, и всё такое - вы поняли, как всем нам нравится…
Но тут и проявилась незадача. Лестница на верхних этажах, живущая без обязательств к прошлому и к новой жизни, заброшенная и распиленная, когда-то “взятая” с другого здания - предмет охраны, её менять нельзя, но и вернуть её в “как было” не удалось по современным нормам (крутой уклон путей эвакуации). И идея почему-то не понравилось охранам охраны...
Итог:
История закончилась ничем, точнее - "реставрацией с приспособлением" того, что есть. Лаз и стремянка из проекта то исчезали, то возвращались, как в меме про "открыть - закрыть ворота", и победил "закрыть" - этажи отчалили. Планы на новый зал для публики не осуществились - нет путей эвакуации. Об остальном нам неизвестно, но новой/старой лестницы пока не будет - ведь увековечивать свою историю ошибок никто бы не хотел.
BY Шпилька архитекторки
Share with your friend now:
group-telegram.com/archispilka/2586