Аркадий ДУБНОВ

– Да. Мое общение с Горбачевым в то время было связано именно с этим: я пытался добиться от союзного руководства и лично от него признания существования секретного протокола. Он мне говорил, что свидетельств нет, а я в ответ ссылался на показания историков и экспертов. Однажды в Москве мне пришлось в течение нескольких часов обсуждать эту тему с ближайшим советником Михаила Горбачева Александром Яковлевым. Беседуя с ним, я убедился, что копии тайных протоколов пакта Молотова – Риббентропа существуют в архивах Германии и США. Вообще он относился к требованию наших депутатов спокойно – казалось даже, был готов согласиться. Но в этот момент ему позвонил Горбачев и вызвал его к себе. Я подождал Яковлева у его секретарши, а когда он вернулся, настоял, чтобы меня тоже пустили к Михаилу Сергеевичу.
Время было уже позднее – кажется, половина двенадцатого. Горбачев выглядел очень усталым. Помню, что он все время закрывал рукой красный левый глаз – видимо, от перенапряжения лопнул сосуд. Говорили про эти протоколы около часа. В конце концов он сказал: «Утро вечера мудренее, давайте отложим до завтра». Он обещал, что на завтрашней сессии Верховного совета СССР вопрос об обнародовании тайного протокола будет включен в повестку дня. К нашему удивлению, этого не случилось. В знак протеста я ушел из президиума и присоединился к сидевшим в зале делегатам из Эстонии. В итоге Горбачев все же включил вопрос в повестку – об этом доложил Яковлев. Слово дали восьми депутатам, которые остро критиковали руководство страны за засекречивание документа. Верховный совет СССР большинством голосов проголосовал за признание существования секретного протокола пакта Молотова – Риббентропа. Логичным результатом этого решения стало решение Верховного совета Эстонии от 20 августа 1991 года – провозглашение независимости.

– Трагические события января 1991 года в Риге и Вильнюсе, когда советская власть пыталась силой остановить движение к независимости, как-то повлияли на политическую атмосферу и настроения в Эстонии?
– Разумеется, мы очень внимательно следили за этим. Да и у нас ситуация могла принять серьезный оборот. 15–17 января 1991 года Москва планировала вывести на улицы военные подразделения, чтобы обеспечить плановый призыв эстонских молодых людей в армию. Интердвижение (созданное в 1988 году интернациональное движение рабочих ЭССР, которые оппонировали Народному фронту. – Прим. ред.) в это время должно было организовать при поддержке рабочих заводов союзного подчинения митинги и забастовки. На улицы вышли бы 30–40 тысяч человек, которые при поддержке военных смогли бы свергнуть законное правительство Эстонии. Но этот план центральных властей провалился – во многом благодаря состоявшемуся по моей инициативе визиту в Таллин Бориса Ельцина (это произошло 13 января).

– Расскажите подробнее о той встрече.
– 13 января 1991 года, когда случилась трагедия в Вильнюсе, посреди ночи мне позвонила супруга Ландсбергиса и попросила о помощи. Я тут же позвонил Ельцину в Москву и попросил его приехать к нам. Но сразу соединить меня с ним не смогли. Через несколько часов он перезвонил мне: «Я готов. Как только найду самолет, вылечу». Вскоре он прилетел в Таллинн, а я попросил приехать к нам и Ландсбергиса, и Горбунова. Ландсбергис, правда, не смог – литовский парламент блокировали омоновцы. Но приехал его заместитель. Мы приняли совместное четырехстороннее заявление в поддержку суверенитета наших стран. После этого Ельцин собрался улетать, но возникли непредвиденные трудности – таллиннский аэропорт блокировали активисты Интердвижения. Тогда мы решили отправить Бориса Николаевича машиной в Нарву. Но секретно, чтобы не узнала даже эстонская госбезопасность. Мы нашли «Чайку», я связался с ленинградским руководством и договорился, что оттуда Ельцина отправят самолетом в Москву – ему необходимо было срочно возвращаться. В итоге все вышло удачно.

www.group-telegram.com/ms/arkadyDubnov.com/1476

6.5K viewsJan 1 at 07:41

– Да. Мое общение с Горбачевым в то время было связано именно с этим: я пытался добиться от союзного руководства и лично от него признания существования секретного протокола. Он мне говорил, что свидетельств нет, а я в ответ ссылался на показания историков и экспертов. Однажды в Москве мне пришлось в течение нескольких часов обсуждать эту тему с ближайшим советником Михаила Горбачева Александром Яковлевым. Беседуя с ним, я убедился, что копии тайных протоколов пакта Молотова – Риббентропа существуют в архивах Германии и США. Вообще он относился к требованию наших депутатов спокойно – казалось даже, был готов согласиться. Но в этот момент ему позвонил Горбачев и вызвал его к себе. Я подождал Яковлева у его секретарши, а когда он вернулся, настоял, чтобы меня тоже пустили к Михаилу Сергеевичу.
Время было уже позднее – кажется, половина двенадцатого. Горбачев выглядел очень усталым. Помню, что он все время закрывал рукой красный левый глаз – видимо, от перенапряжения лопнул сосуд. Говорили про эти протоколы около часа. В конце концов он сказал: «Утро вечера мудренее, давайте отложим до завтра». Он обещал, что на завтрашней сессии Верховного совета СССР вопрос об обнародовании тайного протокола будет включен в повестку дня. К нашему удивлению, этого не случилось. В знак протеста я ушел из президиума и присоединился к сидевшим в зале делегатам из Эстонии. В итоге Горбачев все же включил вопрос в повестку – об этом доложил Яковлев. Слово дали восьми депутатам, которые остро критиковали руководство страны за засекречивание документа. Верховный совет СССР большинством голосов проголосовал за признание существования секретного протокола пакта Молотова – Риббентропа. Логичным результатом этого решения стало решение Верховного совета Эстонии от 20 августа 1991 года – провозглашение независимости.

– Трагические события января 1991 года в Риге и Вильнюсе, когда советская власть пыталась силой остановить движение к независимости, как-то повлияли на политическую атмосферу и настроения в Эстонии?
– Разумеется, мы очень внимательно следили за этим. Да и у нас ситуация могла принять серьезный оборот. 15–17 января 1991 года Москва планировала вывести на улицы военные подразделения, чтобы обеспечить плановый призыв эстонских молодых людей в армию. Интердвижение (созданное в 1988 году интернациональное движение рабочих ЭССР, которые оппонировали Народному фронту. – Прим. ред.) в это время должно было организовать при поддержке рабочих заводов союзного подчинения митинги и забастовки. На улицы вышли бы 30–40 тысяч человек, которые при поддержке военных смогли бы свергнуть законное правительство Эстонии. Но этот план центральных властей провалился – во многом благодаря состоявшемуся по моей инициативе визиту в Таллин Бориса Ельцина (это произошло 13 января).

– Расскажите подробнее о той встрече.
– 13 января 1991 года, когда случилась трагедия в Вильнюсе, посреди ночи мне позвонила супруга Ландсбергиса и попросила о помощи. Я тут же позвонил Ельцину в Москву и попросил его приехать к нам. Но сразу соединить меня с ним не смогли. Через несколько часов он перезвонил мне: «Я готов. Как только найду самолет, вылечу». Вскоре он прилетел в Таллинн, а я попросил приехать к нам и Ландсбергиса, и Горбунова. Ландсбергис, правда, не смог – литовский парламент блокировали омоновцы. Но приехал его заместитель. Мы приняли совместное четырехстороннее заявление в поддержку суверенитета наших стран. После этого Ельцин собрался улетать, но возникли непредвиденные трудности – таллиннский аэропорт блокировали активисты Интердвижения. Тогда мы решили отправить Бориса Николаевича машиной в Нарву. Но секретно, чтобы не узнала даже эстонская госбезопасность. Мы нашли «Чайку», я связался с ленинградским руководством и договорился, что оттуда Ельцина отправят самолетом в Москву – ему необходимо было срочно возвращаться. В итоге все вышло удачно.

BY Аркадий ДУБНОВ