«Пушкин – наше все» — это, конечно, про маму Зою. В доме был самый настоящий культ Пушкина и декабристов. Полное собрание сочинений Пушкина, книги о Пушкине, Лотман, книги о декабристах, «Кюхля» - все это окружало меня с детства и являлось первоочередным, предпочитаемым мною и поощряемым ею чтением. Первые связанные с Пушкиным воспоминания, помимо сказок – это конечно же графика Нади Рушевой. Ее Пушкиниана визуализировала поэта лучше Кипренского, и с тех пор для меня Пушкин всегда такой, каким его рисовала Надя. Вместе с ее иллюстрациями к «Мастеру и Маргарите» Пушкиниана по-прежнему самая любимая и ни с чем не сравнимая по эмоциональной палитре графика. Белую книгу «Графика Нади Рушевой» я стянула у мамы Зои и спрятала у себя. Пушкина полагалось не только читать и знать, но и использовать в повседневной жизни. Когда мне было лет 12, мама Зоя и ее близкая подруга Вероника, столь же восторженно любившая Пушкина, привезли нас с Ренатой на весенние каникулы в Михайловское и велели изъясняться исключительно цитатами из Пушкина. Это было очень непростое время, потому что как, скажем, с помощью Пушкина сообщить маме Зое, что я хочу банку частика в томате, я не знала. Поэтому я осталась без частика, зато педагогическая цель мамы Зои была достигнута. Вклад папы Августа в мое пушкиноведение был существенно более скромен, но ярок. Привезя из первой же командировки в Штаты словарь русского мата «За пределами русских словарей» Флегона, папаша с наслаждением продемонстрировал мне имевшиеся в книге цитаты из Пушкина. Вошедшая в тот момент в комнату мама Зоя попыталась вмешаться в педагогический процесс и уже было раздула клобук, как Нагайна, но находчивый профессор сообщил, что он таким образом демонстрирует разносторонность гения Пушкина и расширяет границы моего познания . Недовольная, но побеждённая мама Зоя ретировалась и оставила в покое и папашу, и меня с расширенными границами познания. А коварный профессор для закрепления результата заодно показал, где у него на полке иллюстрированное издание «Луки Мудищева», дабы я получила развернутое представление о русской поэзии 19 века. Учась на юрфаке, я обнаружила, что не зря мама Зоя столь интенсивно погружала меня в мир Пушкина и декабристов. Оказалось, что тексты я запоминаю существенно лучше, чем я изначально предполагала. Когда на зачете по марксистско-ленинской этике и эстетике профессор Попков попросил меня прочесть монолог Бориса Годунова, я его отбарабанила наизусть – к величайшему собственному удивлению и еще большему удивлению профессора Попкова. А на экзамене по истории политучений великий и грозный профессор Лейст задал мне дополнительный вопрос по «Русской правде» Пестеля. Облажаться мне было никак нельзя, поэтому со скорострельностью пулемета я выложила все, что знала не только о Пестелевском проекте Конституции, но и о Южном обществе, а заодно и о Северном. Лейст потом прокомментировал это папе Августу примерно так : следы Зойкиного воспитания очевидны, твоего - не очень. Инструментарий «Зойкиного воспитания» включал не только литературу, но и театр. Любой театр, поставивший «Евгений Онегина» или Чехова, вне зависимости от географического расположения мог рассчитывать на визит мамы Зои. Она даже героически сходила со мной в кино на файнсовского «Евгения Онегина» и мрачно наблюдала, как представители русского дворянства танцуют на балу под «Амурские волны», а крепостные широко улыбаются, демонстрируя отличную металлокерамику. Как-то раз, когда Лизка была еще совсем маленькая, мама Зоя, оставив нам массу ценных указаний, чтобы мы в ее отсутствие не угробили ребенка, отбыла на спектакль «Евгений Онегин», который давал некий заезжий театр. Вернулась счастливая и умиротворенная. Муж мой, решив, что надо проявить внимание к тещиной культурной жизни, вежливо поинтересовался:
«Пушкин – наше все» — это, конечно, про маму Зою. В доме был самый настоящий культ Пушкина и декабристов. Полное собрание сочинений Пушкина, книги о Пушкине, Лотман, книги о декабристах, «Кюхля» - все это окружало меня с детства и являлось первоочередным, предпочитаемым мною и поощряемым ею чтением. Первые связанные с Пушкиным воспоминания, помимо сказок – это конечно же графика Нади Рушевой. Ее Пушкиниана визуализировала поэта лучше Кипренского, и с тех пор для меня Пушкин всегда такой, каким его рисовала Надя. Вместе с ее иллюстрациями к «Мастеру и Маргарите» Пушкиниана по-прежнему самая любимая и ни с чем не сравнимая по эмоциональной палитре графика. Белую книгу «Графика Нади Рушевой» я стянула у мамы Зои и спрятала у себя. Пушкина полагалось не только читать и знать, но и использовать в повседневной жизни. Когда мне было лет 12, мама Зоя и ее близкая подруга Вероника, столь же восторженно любившая Пушкина, привезли нас с Ренатой на весенние каникулы в Михайловское и велели изъясняться исключительно цитатами из Пушкина. Это было очень непростое время, потому что как, скажем, с помощью Пушкина сообщить маме Зое, что я хочу банку частика в томате, я не знала. Поэтому я осталась без частика, зато педагогическая цель мамы Зои была достигнута. Вклад папы Августа в мое пушкиноведение был существенно более скромен, но ярок. Привезя из первой же командировки в Штаты словарь русского мата «За пределами русских словарей» Флегона, папаша с наслаждением продемонстрировал мне имевшиеся в книге цитаты из Пушкина. Вошедшая в тот момент в комнату мама Зоя попыталась вмешаться в педагогический процесс и уже было раздула клобук, как Нагайна, но находчивый профессор сообщил, что он таким образом демонстрирует разносторонность гения Пушкина и расширяет границы моего познания . Недовольная, но побеждённая мама Зоя ретировалась и оставила в покое и папашу, и меня с расширенными границами познания. А коварный профессор для закрепления результата заодно показал, где у него на полке иллюстрированное издание «Луки Мудищева», дабы я получила развернутое представление о русской поэзии 19 века. Учась на юрфаке, я обнаружила, что не зря мама Зоя столь интенсивно погружала меня в мир Пушкина и декабристов. Оказалось, что тексты я запоминаю существенно лучше, чем я изначально предполагала. Когда на зачете по марксистско-ленинской этике и эстетике профессор Попков попросил меня прочесть монолог Бориса Годунова, я его отбарабанила наизусть – к величайшему собственному удивлению и еще большему удивлению профессора Попкова. А на экзамене по истории политучений великий и грозный профессор Лейст задал мне дополнительный вопрос по «Русской правде» Пестеля. Облажаться мне было никак нельзя, поэтому со скорострельностью пулемета я выложила все, что знала не только о Пестелевском проекте Конституции, но и о Южном обществе, а заодно и о Северном. Лейст потом прокомментировал это папе Августу примерно так : следы Зойкиного воспитания очевидны, твоего - не очень. Инструментарий «Зойкиного воспитания» включал не только литературу, но и театр. Любой театр, поставивший «Евгений Онегина» или Чехова, вне зависимости от географического расположения мог рассчитывать на визит мамы Зои. Она даже героически сходила со мной в кино на файнсовского «Евгения Онегина» и мрачно наблюдала, как представители русского дворянства танцуют на балу под «Амурские волны», а крепостные широко улыбаются, демонстрируя отличную металлокерамику. Как-то раз, когда Лизка была еще совсем маленькая, мама Зоя, оставив нам массу ценных указаний, чтобы мы в ее отсутствие не угробили ребенка, отбыла на спектакль «Евгений Онегин», который давал некий заезжий театр. Вернулась счастливая и умиротворенная. Муж мой, решив, что надо проявить внимание к тещиной культурной жизни, вежливо поинтересовался:
BY Псица развеселая
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Ukrainian forces successfully attacked Russian vehicles in the capital city of Kyiv thanks to a public tip made through the encrypted messaging app Telegram, Ukraine's top law-enforcement agency said on Tuesday. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.”
from ms
