Россия. Тренды недели «Прямолинейная» мировая политика Прошедшие пресс-конференция и «прямая линия» с президентом РФ Владимиром Путиным показали, что международная повестка, по-прежнему, занимает центральное место среди интересов главы государства. Владимир Владимирович подробно и лаконично отвечал на вопросы как российских, так и иностранных журналистов о тонкостях взаимоотношений нашей страны с другими державами мира. Логика вопросов, кстати, не особо отличалась от издания к изданию, общий рефрен был «как же случилось, что, сейчас, имеем то, что имеем».
Ключевой посыл от Владимира Путина: РФ не портила отношений ни с кем, ни с ЕС, ни с Францией, ни с ФРГ. Это наши бывшие европейские партнеры, в какой-то момент, для себя определили российские интересы, как вещи «второго, третьего плана» и стали активно ими пренебрегать. В тоже время, Путин подчеркнул, что не ищет приоритета России в европейских делах. Президент РФ привел в пример премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, который «не пророссийский политик, а пронациональный» – т.е. защищающий интересы своей страны, которые пересекаются с интересами Москвы. С Венгрией и Словакией у РФ хорошие отношения еще и по причине соблюдения контрактных обязательств в газовой сфере. Владимир Владимирович так и сказал, что у него нет цели «наказывать Венгрию или Словакию, деньги они исправно платят, причем деньги приличные». Это, по сути, основополагающий тренд в отношении ЕС, который восходит корнями к Минским соглашениям: обоюдно-выгодные дружеские отношения возможны с теми странами, кто придерживается буквы соглашения и контракта.
Конечно, здесь важен прямой контакт, о чем Владимир Путин говорил в ответе французскому журналисту по поводу своей коммуникации с президентом Пятой республики Эмманюэлем Макроном. Не Москва прекратила отношения, а Париж это сделал, видимо, потеряв интерес к общению на самом высоком уровне. Притом, что Кремль, как отметил Путин, «не уклоняется от контактов». Здесь, кстати, была некоторая невысказанная отсылка к коммуникации с Вашингтоном, например, в части обмена осужденными. Владимир Путин, в ответе на вопрос журналистки The New York Times Валери Хопкинс, заметил, что идет «непростой» диалог по этой теме. И, несмотря на некоторые противоречия, стороны «говорят на понятном друг для друга языке». Это тоже тренд, что Москва всегда готова к любому диалогу с любым собеседником, при учете соблюдения российских интересов и пожеланий, в том или ином виде. Это уже наши бывшие партнеры возводят искусственные барьеры для прямой коммуникации.
Прямая коммуникация облегчает достижение основной цели любого международного сотрудничества – получение пользы для нас самих. Этот тренд Владимир Путин подчеркнул в ответе на вопрос журналиста Лю Кай из китайского информагентства «Синьхуа». Дружба Москвы и Пекина не направлена против третьих стран, а сотрудничество двух держав не предполагает создание военно-политических блоков. Здесь присутствуют национальные интересы в области экономики и опора на Устав Организации Объединенных Наций. Не случайно Путин упомянул ООН в контексте решения нынешнего израильско-палестинского конфликта. Что без имплементации решения ООН по поводу создания автономного Палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме никак не обойтись.
Россия. Тренды недели «Прямолинейная» мировая политика Прошедшие пресс-конференция и «прямая линия» с президентом РФ Владимиром Путиным показали, что международная повестка, по-прежнему, занимает центральное место среди интересов главы государства. Владимир Владимирович подробно и лаконично отвечал на вопросы как российских, так и иностранных журналистов о тонкостях взаимоотношений нашей страны с другими державами мира. Логика вопросов, кстати, не особо отличалась от издания к изданию, общий рефрен был «как же случилось, что, сейчас, имеем то, что имеем».
Ключевой посыл от Владимира Путина: РФ не портила отношений ни с кем, ни с ЕС, ни с Францией, ни с ФРГ. Это наши бывшие европейские партнеры, в какой-то момент, для себя определили российские интересы, как вещи «второго, третьего плана» и стали активно ими пренебрегать. В тоже время, Путин подчеркнул, что не ищет приоритета России в европейских делах. Президент РФ привел в пример премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, который «не пророссийский политик, а пронациональный» – т.е. защищающий интересы своей страны, которые пересекаются с интересами Москвы. С Венгрией и Словакией у РФ хорошие отношения еще и по причине соблюдения контрактных обязательств в газовой сфере. Владимир Владимирович так и сказал, что у него нет цели «наказывать Венгрию или Словакию, деньги они исправно платят, причем деньги приличные». Это, по сути, основополагающий тренд в отношении ЕС, который восходит корнями к Минским соглашениям: обоюдно-выгодные дружеские отношения возможны с теми странами, кто придерживается буквы соглашения и контракта.
Конечно, здесь важен прямой контакт, о чем Владимир Путин говорил в ответе французскому журналисту по поводу своей коммуникации с президентом Пятой республики Эмманюэлем Макроном. Не Москва прекратила отношения, а Париж это сделал, видимо, потеряв интерес к общению на самом высоком уровне. Притом, что Кремль, как отметил Путин, «не уклоняется от контактов». Здесь, кстати, была некоторая невысказанная отсылка к коммуникации с Вашингтоном, например, в части обмена осужденными. Владимир Путин, в ответе на вопрос журналистки The New York Times Валери Хопкинс, заметил, что идет «непростой» диалог по этой теме. И, несмотря на некоторые противоречия, стороны «говорят на понятном друг для друга языке». Это тоже тренд, что Москва всегда готова к любому диалогу с любым собеседником, при учете соблюдения российских интересов и пожеланий, в том или ином виде. Это уже наши бывшие партнеры возводят искусственные барьеры для прямой коммуникации.
Прямая коммуникация облегчает достижение основной цели любого международного сотрудничества – получение пользы для нас самих. Этот тренд Владимир Путин подчеркнул в ответе на вопрос журналиста Лю Кай из китайского информагентства «Синьхуа». Дружба Москвы и Пекина не направлена против третьих стран, а сотрудничество двух держав не предполагает создание военно-политических блоков. Здесь присутствуют национальные интересы в области экономики и опора на Устав Организации Объединенных Наций. Не случайно Путин упомянул ООН в контексте решения нынешнего израильско-палестинского конфликта. Что без имплементации решения ООН по поводу создания автономного Палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме никак не обойтись.
BY ДОКТОР СОСНОВСКИЙ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from ms
