Автор лучшего среди меня романа прошлого года написала «Тетрадь Катерины Суворовой», тревожную и нежную «книгу иноагента о том, что делает с людьми тоталитарная система». «Это самая личная моя книга, самая тяжелая для меня, — признается сама Линор Горалик. — Я написала ее потому, что не написать уже было невозможно, она в крови у меня плескалась». «Тетрадь» выглядит как важный элемент вселенной Горалик (так, «Бумажная Церковь» и Тухачевск, «находящийся на месте Санкт-Петербурга в отсутствие Санкт-Петербурга», ее читателям давно известны), но при этом прекрасно воспринимается и как отдельная книга — и как маленькое чудо. По сумбурным строчкам Суворовой, адресованным сыну, мы не сразу понимаем, кого и чего боится эта молодая женщина и что именно с ней произошло. Безумна она или у паранойи есть основания, быстро становится неважно: окружающий мир враждебен, трудно не сойти в нем с ума. «Найденный дневник» — проверенный эпохами прием, а в этой книге он словно изобретен заново. А еще — в ней волшебные иллюстрации.
Автор лучшего среди меня романа прошлого года написала «Тетрадь Катерины Суворовой», тревожную и нежную «книгу иноагента о том, что делает с людьми тоталитарная система». «Это самая личная моя книга, самая тяжелая для меня, — признается сама Линор Горалик. — Я написала ее потому, что не написать уже было невозможно, она в крови у меня плескалась». «Тетрадь» выглядит как важный элемент вселенной Горалик (так, «Бумажная Церковь» и Тухачевск, «находящийся на месте Санкт-Петербурга в отсутствие Санкт-Петербурга», ее читателям давно известны), но при этом прекрасно воспринимается и как отдельная книга — и как маленькое чудо. По сумбурным строчкам Суворовой, адресованным сыну, мы не сразу понимаем, кого и чего боится эта молодая женщина и что именно с ней произошло. Безумна она или у паранойи есть основания, быстро становится неважно: окружающий мир враждебен, трудно не сойти в нем с ума. «Найденный дневник» — проверенный эпохами прием, а в этой книге он словно изобретен заново. А еще — в ней волшебные иллюстрации.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks.
from ms
