2/2 Внешняя политика и патриотический идеал. К Дню дипломатического работника
В том, что касается способов достижения культурной однородности, иной современный читатель, возможно, поспорит с Карцовым, но всякого и в историческом аспекте, и в аспекте актуальном кольнут следующие его мысли: «Говорить о бесповоротности внешней политики России… уже потому бесполезно, что не только цель не поставлена, но, как это ни покажется странным, её вовсе и не существует… С целью добиться в желательном смысле изменения мировой конъюнктуры России предстоит вступить в борьбу… Трагизм положения в том и заключается, что никакой борьбы правительство не признаёт, а напротив всецело стоит на почве компромисса…». При таком подходе, пишет Карцов, говорить о политике самобытности, выборе средств, достижении поставленных целей можно лишь в сослагательном наклонении, «в идейном смысле». Как хорошо мы помним такой подход, он был характерен для России, кажется, ещё только вчера. Да и насколько прочны гарантии от его повторения, чего в них больше: субъективного или объективного?
Юрий Карцов же требует не отступать перед напором международного капитала, концентрированным выражением которого является враждебная России политика Англии, и ратует за формирование континентальной системы, способной обеспечить «мировое равновесие». Одновременно он напоминает: сколько ни продолжай политику компромисса (он считал, что к началу XX века она продолжается «уже третье поколение»), европейское общественное мнение будет сохранять антипатию к государственным началам нашей страны, и чем прочнее будут эти начала, тем более сильной будет антипатия.
Что же понимал наш соотечественник под крепостью государственной власти, способной обеспечить условия для достижения исторической цели, то есть «единство мысли и действия, в стремлениях непреклонность и в решениях своевременность»? В зависимости от обстоятельств она представлялась ему в виде либо абсолютной монархии, либо народной диктатуры. Кстати говоря, о своевременности и обоснованности решений. В 1908 году, как бы адресуя это Николаю II в июле 1914 года, он писал: «Отношения между Россией и славянским миром суть свойства культурного и нравственного, а не политического… При наличных условиях заботу о их самобытности ставить на первый план для России было бы то же самое, что лить воду на дом соседа, когда на собственном уже давно горит крыша».
Понятно, что Юрий Карцов формировался, служил и писал во времена классической политики. Ему, дипломату и экономисту, невозможно было бы, например, представить, что на роль мирового гегемона может претендовать страна, внешний и внутренний долг которой превзошёл все разумные пределы. Соответственно, некоторые его оценки потребуют у читателя поправки на время. Но не те, которые я привёл выше. И не такая, например: мировое господство (тогда – английское) есть главным образом «колоссальное коммерческое предприятие»; путь к его ослаблению – обеспечение его убыточности.
Ничто, как мы ещё раз убеждаемся, читая Карцова, не ново в этом мире; основные рецепты защиты национальных интересов нашей страны были предложены отечественными государственниками сто и более лет тому назад. В дореволюционной России его советы востребованы не были, в советскую эпоху, на её пике, многое делалось именно в такой парадигме, потом капитально просели и вот теперь, наделав ошибок, возвращаемся к внешнеполитическому здравомыслию. Здесь Карцов с его книгой вновь кстати. Помянем и его в профессиональный праздник тех, кто делает внешнюю политику!
Всех друзей, товарищей, коллег по МИДу с профессиональным праздником!
2/2 Внешняя политика и патриотический идеал. К Дню дипломатического работника
В том, что касается способов достижения культурной однородности, иной современный читатель, возможно, поспорит с Карцовым, но всякого и в историческом аспекте, и в аспекте актуальном кольнут следующие его мысли: «Говорить о бесповоротности внешней политики России… уже потому бесполезно, что не только цель не поставлена, но, как это ни покажется странным, её вовсе и не существует… С целью добиться в желательном смысле изменения мировой конъюнктуры России предстоит вступить в борьбу… Трагизм положения в том и заключается, что никакой борьбы правительство не признаёт, а напротив всецело стоит на почве компромисса…». При таком подходе, пишет Карцов, говорить о политике самобытности, выборе средств, достижении поставленных целей можно лишь в сослагательном наклонении, «в идейном смысле». Как хорошо мы помним такой подход, он был характерен для России, кажется, ещё только вчера. Да и насколько прочны гарантии от его повторения, чего в них больше: субъективного или объективного?
Юрий Карцов же требует не отступать перед напором международного капитала, концентрированным выражением которого является враждебная России политика Англии, и ратует за формирование континентальной системы, способной обеспечить «мировое равновесие». Одновременно он напоминает: сколько ни продолжай политику компромисса (он считал, что к началу XX века она продолжается «уже третье поколение»), европейское общественное мнение будет сохранять антипатию к государственным началам нашей страны, и чем прочнее будут эти начала, тем более сильной будет антипатия.
Что же понимал наш соотечественник под крепостью государственной власти, способной обеспечить условия для достижения исторической цели, то есть «единство мысли и действия, в стремлениях непреклонность и в решениях своевременность»? В зависимости от обстоятельств она представлялась ему в виде либо абсолютной монархии, либо народной диктатуры. Кстати говоря, о своевременности и обоснованности решений. В 1908 году, как бы адресуя это Николаю II в июле 1914 года, он писал: «Отношения между Россией и славянским миром суть свойства культурного и нравственного, а не политического… При наличных условиях заботу о их самобытности ставить на первый план для России было бы то же самое, что лить воду на дом соседа, когда на собственном уже давно горит крыша».
Понятно, что Юрий Карцов формировался, служил и писал во времена классической политики. Ему, дипломату и экономисту, невозможно было бы, например, представить, что на роль мирового гегемона может претендовать страна, внешний и внутренний долг которой превзошёл все разумные пределы. Соответственно, некоторые его оценки потребуют у читателя поправки на время. Но не те, которые я привёл выше. И не такая, например: мировое господство (тогда – английское) есть главным образом «колоссальное коммерческое предприятие»; путь к его ослаблению – обеспечение его убыточности.
Ничто, как мы ещё раз убеждаемся, читая Карцова, не ново в этом мире; основные рецепты защиты национальных интересов нашей страны были предложены отечественными государственниками сто и более лет тому назад. В дореволюционной России его советы востребованы не были, в советскую эпоху, на её пике, многое делалось именно в такой парадигме, потом капитально просели и вот теперь, наделав ошибок, возвращаемся к внешнеполитическому здравомыслию. Здесь Карцов с его книгой вновь кстати. Помянем и его в профессиональный праздник тех, кто делает внешнюю политику!
Всех друзей, товарищей, коллег по МИДу с профессиональным праздником!
BY Геоэкономика
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching.
from ms
