Вновь о проблеме тех мигрантов, которые не желают интеграции в наше общество.
Всё происходящее ныне уже было. Не у нас. Разве что в не столь сжатые, пожалуй, сроки.
Преамбула: интеграция вовсе не означает отказа от своих корней, от любви к родине своих предков или от своей религии. Интеграция означает принятие правил жизни народа, к которому мигрант приехал потрудиться, а также почтительное уважение (знание) к истории, языку, культуре, религии и религиозным обычаям, укладу жизни этого народа. Поведение гостя в чужом доме. Если же мигрант переезжает насовсем (на большую часть жизни), — то интеграция означает усвоение большинства перечисленных особенностей, за исключением, может быть, религиозных (хотя и они адаптируются в социокультурной части), а также за исключением некоторых фольклорных обычаях, которые становятся скорее семейной традицией.
Именно поэтому большинство потомков русской эмиграции нередко сохранили Православие, редко — ломанный русский язык, частично — некоторые фольклорные обычаи и песни. Но, в общем-то, либо уже являются уходящим поколением, либо вполне стали французами, немцами, англичанами (с уточнением — «русского происхождения»), порой сохранив любовь к России, хотя нередко с совершенно иллюзорным её восприятием (об этом в другой раз). А кто не стал — вернулся в Россию (да, я и о себе, в том числе).
Что касается происходящего ныне в некоторых градах и весях нашего Отечества.
Знакомый сын русской эмиграции, лет на 20 постарше меня, выросший в одном из солнечных французских городов средиземноморья, не раз говорил мне, что ему стало тяжело возвращаться в тот некогда любимый им край. Не край изменился. Изменился, скажем так мягко, этнокультурный состав населения.
А уже в моей юности некоторые районы вокруг Парижа были населены так, что полиция туда старалась не заезжать. По крайней мере по ночам.
Годов… 15 тому назад у меня был перерыв в несколько лет, немного, 3–4 года, в ежегодном (тогда) посещении родителей под Парижем. Когда я вновь прилетел после перерыва и пересаживался с одного поезда на другой в самом Париже, меня поразило резкое, сильное изменение того же этнокультурного состава населения.
Всё это к чему? К тому, что беда может наступить очень быстро. А скорость развития ситуации и её пассионарная составляющая намного сильнее, как кажется, у нас.
И, кстати, верность своей вере и своей культуре, активное (а не на словах) их хранение и отстаивание — одно из препятствий попыткам вытеснить наш народ, подменить нашу страну. В сохранившейся патриархальной и религиозной французской глубинке (или вот даже, к примеру, на Корсике), проблемы замены этнокультурного состава населения, как правило, нет.
Вновь о проблеме тех мигрантов, которые не желают интеграции в наше общество.
Всё происходящее ныне уже было. Не у нас. Разве что в не столь сжатые, пожалуй, сроки.
Преамбула: интеграция вовсе не означает отказа от своих корней, от любви к родине своих предков или от своей религии. Интеграция означает принятие правил жизни народа, к которому мигрант приехал потрудиться, а также почтительное уважение (знание) к истории, языку, культуре, религии и религиозным обычаям, укладу жизни этого народа. Поведение гостя в чужом доме. Если же мигрант переезжает насовсем (на большую часть жизни), — то интеграция означает усвоение большинства перечисленных особенностей, за исключением, может быть, религиозных (хотя и они адаптируются в социокультурной части), а также за исключением некоторых фольклорных обычаях, которые становятся скорее семейной традицией.
Именно поэтому большинство потомков русской эмиграции нередко сохранили Православие, редко — ломанный русский язык, частично — некоторые фольклорные обычаи и песни. Но, в общем-то, либо уже являются уходящим поколением, либо вполне стали французами, немцами, англичанами (с уточнением — «русского происхождения»), порой сохранив любовь к России, хотя нередко с совершенно иллюзорным её восприятием (об этом в другой раз). А кто не стал — вернулся в Россию (да, я и о себе, в том числе).
Что касается происходящего ныне в некоторых градах и весях нашего Отечества.
Знакомый сын русской эмиграции, лет на 20 постарше меня, выросший в одном из солнечных французских городов средиземноморья, не раз говорил мне, что ему стало тяжело возвращаться в тот некогда любимый им край. Не край изменился. Изменился, скажем так мягко, этнокультурный состав населения.
А уже в моей юности некоторые районы вокруг Парижа были населены так, что полиция туда старалась не заезжать. По крайней мере по ночам.
Годов… 15 тому назад у меня был перерыв в несколько лет, немного, 3–4 года, в ежегодном (тогда) посещении родителей под Парижем. Когда я вновь прилетел после перерыва и пересаживался с одного поезда на другой в самом Париже, меня поразило резкое, сильное изменение того же этнокультурного состава населения.
Всё это к чему? К тому, что беда может наступить очень быстро. А скорость развития ситуации и её пассионарная составляющая намного сильнее, как кажется, у нас.
И, кстати, верность своей вере и своей культуре, активное (а не на словах) их хранение и отстаивание — одно из препятствий попыткам вытеснить наш народ, подменить нашу страну. В сохранившейся патриархальной и религиозной французской глубинке (или вот даже, к примеру, на Корсике), проблемы замены этнокультурного состава населения, как правило, нет.
BY Cogito ergo sum (канал архиепископа Саввы)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said.
from ms
