Книжная активистка

Книжная активистка

Я только спросить: про какую книгу вам было бы интересно прочитать мой отзыв в первую очередь?

«Дислексия» Светланы Олонцевой понравилась мне безо всяких оговорок. Отчасти, потому, что в произведении современной литературы я ищу ту самую неприукрашенную реальность, и радуюсь каждый раз, когда рамки художественности не превращаются в высокий жанровый забор, где читателя ведут за ручку в строго заданном направлении по кочкам, по кочкам, по ровненьким дорожкам до неизбежного «в ямку бух». Роман Олонцевой очень свободный, при том, что и сюжет, и арка героини в нем на своих местах. Просто они иначе устроены.

Перед нами история только на первый взгляд без четкого начала и конца. Возможно, такое впечатление складывается от того, что с одной стороны историю Олонцевой ограничивает пространство, а с другой — время, и запертая в этом пространственно-временном континууме главная героиня не проходит путь воина, а попадает в обычный пиздец. Не в выдуманный, со строгой разметкой по-проппу, а максимально приближенный к реальному: когда внезапно умирают близкие, когда не вовремя что-то начинает получаться, когда ждешь весну, а приходит война.

Главная героиня Саня переезжает из столицы в поселок и начинает работать учительницей русского языка и литературы в средних классах. Она приезжает по программе, и в рамках этой программы получает не только рабочее место, но и поддержку в виде регулярных групповых терапевтических сессий, а также коллективных выездов для обмена опытом. «Дислексию» смело можно отнести к производственным романам, так как Олонцева в своих зарисовках школьных будней показывает современный образовательный процесс со всем его стрессом и проблемами, давлением сверху (министерство-государство) и снизу (дети-люди). И да, там все примерно как я представляла: бедно, бессмысленно, плохо пахнет, подростки ни в грош не ставят, травят друг друга и учителей, а коллеги с пустыми глазами высаживают «рощу победы».

И все же Олонцевой удается среди всего этого беспросветного мрака показать живых людей. Взять, к примеру, директрису, благоговеющую перед военнослужащими и кажущуюся абсолютной зомби. Как по-новому раскрывается ее персонаж в один момент, каким одиноким и сочувствующим человеком она предстает, и как это многое меняет.

Режим повествования в романе — наблюдения авторки за своей героиней с безопасного расстояния с редкими переключениями на первое лицо. Подобное отстранение можно по-разному интерепретировать, в том числе, строя теории относительно того, кем рассказчица приходится героине. А еще можно разгадывать загадку Горошка)) Но все это не так важно, на мой взгляд, как попытка разобраться, что происходит в той точке, где мы с героиней прощаемся. Кто или что говорит в финале за героиню и ее путь? К чему она приходит? Был ли во всем этом какой-то смысл? И что дальше? Где-то писательница нам намекает на ответ, а с чем-то оставляет нас наедине.

www.group-telegram.com/ms/knigagid.com/287

5.1K viewsedited  Jan 24, 2024 at 13:58

«Дислексия» Светланы Олонцевой понравилась мне безо всяких оговорок. Отчасти, потому, что в произведении современной литературы я ищу ту самую неприукрашенную реальность, и радуюсь каждый раз, когда рамки художественности не превращаются в высокий жанровый забор, где читателя ведут за ручку в строго заданном направлении по кочкам, по кочкам, по ровненьким дорожкам до неизбежного «в ямку бух». Роман Олонцевой очень свободный, при том, что и сюжет, и арка героини в нем на своих местах. Просто они иначе устроены.

Перед нами история только на первый взгляд без четкого начала и конца. Возможно, такое впечатление складывается от того, что с одной стороны историю Олонцевой ограничивает пространство, а с другой — время, и запертая в этом пространственно-временном континууме главная героиня не проходит путь воина, а попадает в обычный пиздец. Не в выдуманный, со строгой разметкой по-проппу, а максимально приближенный к реальному: когда внезапно умирают близкие, когда не вовремя что-то начинает получаться, когда ждешь весну, а приходит война.

Главная героиня Саня переезжает из столицы в поселок и начинает работать учительницей русского языка и литературы в средних классах. Она приезжает по программе, и в рамках этой программы получает не только рабочее место, но и поддержку в виде регулярных групповых терапевтических сессий, а также коллективных выездов для обмена опытом. «Дислексию» смело можно отнести к производственным романам, так как Олонцева в своих зарисовках школьных будней показывает современный образовательный процесс со всем его стрессом и проблемами, давлением сверху (министерство-государство) и снизу (дети-люди). И да, там все примерно как я представляла: бедно, бессмысленно, плохо пахнет, подростки ни в грош не ставят, травят друг друга и учителей, а коллеги с пустыми глазами высаживают «рощу победы».

И все же Олонцевой удается среди всего этого беспросветного мрака показать живых людей. Взять, к примеру, директрису, благоговеющую перед военнослужащими и кажущуюся абсолютной зомби. Как по-новому раскрывается ее персонаж в один момент, каким одиноким и сочувствующим человеком она предстает, и как это многое меняет.

Режим повествования в романе — наблюдения авторки за своей героиней с безопасного расстояния с редкими переключениями на первое лицо. Подобное отстранение можно по-разному интерепретировать, в том числе, строя теории относительно того, кем рассказчица приходится героине. А еще можно разгадывать загадку Горошка)) Но все это не так важно, на мой взгляд, как попытка разобраться, что происходит в той точке, где мы с героиней прощаемся. Кто или что говорит в финале за героиню и ее путь? К чему она приходит? Был ли во всем этом какой-то смысл? И что дальше? Где-то писательница нам намекает на ответ, а с чем-то оставляет нас наедине.

BY Книжная активистка