дочь разбойника

Остановить Кирилла Широкова

Мы с коллежанками сейчас доделываем новый сезон подкаста «дочь разбойника». Он — про так называемую «культуру отмены», а точнее, про то, как публичный разговор о насилии над женщинами меняет жизнь пострадавших и агрессоров. В этом сезоне (он выйдет в октябре, все эпизоды — в один день) мы ставим перед перед нашими героинями и перед собой груду сложных вопросов, на некоторые из которых пытаемся ответить.

Прямо сейчас у меня есть вопрос, на который я не знаю, где искать ответ. Следите за руками. На прошлой неделе произошли, среди прочих, два события. Писатель (или как он себя аттестует?) Максим Ильяхов сказал что-то про пропаганду, и почему-то это стало новостью едва ли не федерального значения (вот, например, целый фичер в «Медузе»). Статусный мужчина сказал какую-то чушь в посредственном интервью — и это стало сенсацией.

И на прошлой же неделе восемь девушек и небинарных персон рассказали в фейсбуке и других социальных сетях о насилии со стороны композитора из России Кирилла Широкова. (Сейчас Кирилл, как я понимаю, живет в Берлине). Вот здесь можно прочитать их свидетельства. Это тяжелейшие истории о жестоком насилии, издевательствах, надругательствах, избиениях, повреждениях и унижениях, которые, судя по рассказам пострадавших, Кирилл использовал в отношениях годами.

После этого Кирилл написал у себя в фейсбуке «Я чувствую глубокое сожаление и раскаяние. Сложно написать больше. Я планирую начать терапию, и мне очень жаль, что я не начал её очень давно».

Восемь женщин и небинарных персон (композиторки, художницы, преподавательницы) находят в себе силы публично рассказать о чудовищном опыте насилия. Выходит ли об этом фичер в «Медузе»? Или, может быть, сообщество композиторов выпускает коллективные письма или обращения? А вдруг следственный комитет начинает проверку на основе материалов в соцсетях? Ничего из этого не произошло (поправьте меня, если это не так). Я видела новость на «Холоде» и в «Афише» — спасибо, коллеги, что обратили внимание.

И все же: кто-нибудь может мне объяснить этот парадокс? Медиа устали от подобных признаний? Или есть сейчас «вещи поважнее», ведь идет война? Ах да, конечно, есть вещи поважнее: Максим Ильяхов что-то сказал про пропаганду.

Я драматизирую или все так и есть — на слова мужчин (даже на слова, в которых нет ничего, кроме пустоты) по-прежнему обращают куда больше внимания, чем на слова женщин и небинарных персон, которые рассказывают о чудовищном насилии?

Вчера было опубликовано свидетельство Александры Уваровской об отношениях с Кириллом Широковым — и это одна из самых страшных историй о насилии над женщинами, которые мне доводилось узнавать.

Как женщина, которая вынуждена делить планету с Кириллом Широковым, я хочу сделать, что могу, для того, чтобы остановить его. Я не представляю, что должны чувствовать сейчас пострадавшие, и не могу вообразить, что могло бы компенсировать им хотя бы часть понесенных в этих отношениях потерь. У меня есть медийный капитал, и сегодня я использую его для того, чтобы рассказать о том, что Кирилл Широков — насильник. Моя поддержка всем пострадавшим. Мое восхищение тем, что вы нашли в себе силы рассказать о том, что с вами сделал этот человек.

Я много думаю про насилие, его последствия и свидетельства о нем. И я точно знаю, что рассказать о пережитом публично — это героизм. Но чтобы остановить насильников, нужно, чтобы этого добивались не только пострадавшие и фем-активистки, но и общество в целом.

www.group-telegram.com/ms/megabitch.com/1364

69.1K viewsSep 8, 2023 at 10:22

Остановить Кирилла Широкова

Мы с коллежанками сейчас доделываем новый сезон подкаста «дочь разбойника». Он — про так называемую «культуру отмены», а точнее, про то, как публичный разговор о насилии над женщинами меняет жизнь пострадавших и агрессоров. В этом сезоне (он выйдет в октябре, все эпизоды — в один день) мы ставим перед перед нашими героинями и перед собой груду сложных вопросов, на некоторые из которых пытаемся ответить.

Прямо сейчас у меня есть вопрос, на который я не знаю, где искать ответ. Следите за руками. На прошлой неделе произошли, среди прочих, два события. Писатель (или как он себя аттестует?) Максим Ильяхов сказал что-то про пропаганду, и почему-то это стало новостью едва ли не федерального значения (вот, например, целый фичер в «Медузе»). Статусный мужчина сказал какую-то чушь в посредственном интервью — и это стало сенсацией.

И на прошлой же неделе восемь девушек и небинарных персон рассказали в фейсбуке и других социальных сетях о насилии со стороны композитора из России Кирилла Широкова. (Сейчас Кирилл, как я понимаю, живет в Берлине). Вот здесь можно прочитать их свидетельства. Это тяжелейшие истории о жестоком насилии, издевательствах, надругательствах, избиениях, повреждениях и унижениях, которые, судя по рассказам пострадавших, Кирилл использовал в отношениях годами.

После этого Кирилл написал у себя в фейсбуке «Я чувствую глубокое сожаление и раскаяние. Сложно написать больше. Я планирую начать терапию, и мне очень жаль, что я не начал её очень давно».

Восемь женщин и небинарных персон (композиторки, художницы, преподавательницы) находят в себе силы публично рассказать о чудовищном опыте насилия. Выходит ли об этом фичер в «Медузе»? Или, может быть, сообщество композиторов выпускает коллективные письма или обращения? А вдруг следственный комитет начинает проверку на основе материалов в соцсетях? Ничего из этого не произошло (поправьте меня, если это не так). Я видела новость на «Холоде» и в «Афише» — спасибо, коллеги, что обратили внимание.

И все же: кто-нибудь может мне объяснить этот парадокс? Медиа устали от подобных признаний? Или есть сейчас «вещи поважнее», ведь идет война? Ах да, конечно, есть вещи поважнее: Максим Ильяхов что-то сказал про пропаганду.

Я драматизирую или все так и есть — на слова мужчин (даже на слова, в которых нет ничего, кроме пустоты) по-прежнему обращают куда больше внимания, чем на слова женщин и небинарных персон, которые рассказывают о чудовищном насилии?

Вчера было опубликовано свидетельство Александры Уваровской об отношениях с Кириллом Широковым — и это одна из самых страшных историй о насилии над женщинами, которые мне доводилось узнавать.

Как женщина, которая вынуждена делить планету с Кириллом Широковым, я хочу сделать, что могу, для того, чтобы остановить его. Я не представляю, что должны чувствовать сейчас пострадавшие, и не могу вообразить, что могло бы компенсировать им хотя бы часть понесенных в этих отношениях потерь. У меня есть медийный капитал, и сегодня я использую его для того, чтобы рассказать о том, что Кирилл Широков — насильник. Моя поддержка всем пострадавшим. Мое восхищение тем, что вы нашли в себе силы рассказать о том, что с вами сделал этот человек.

Я много думаю про насилие, его последствия и свидетельства о нем. И я точно знаю, что рассказать о пережитом публично — это героизм. Но чтобы остановить насильников, нужно, чтобы этого добивались не только пострадавшие и фем-активистки, но и общество в целом.

BY дочь разбойника