В 2022 году заявительница выдвинулась в советы депутатов двух муниципальных округов — Восточное Измайлово и Гагаринский. В первом районе ее кандидатуру не зарегистрировали, а во втором — регистрацию отменили по решению суда, сославшись на недостоверность сведений о роде занятий кандидата.
Женщина написала, что является самозанятой, в то время как в справке налогового органа она числилась как «физическое лицо — налогоплательщик налога на профессиональный доход».
Екатерина Силаева оспорила решения избиркомов и судов, но доказать свою правоту смогла лишь в Конституционном суде (КС): в мае 2024 года тот указал, что лишение кандидата права назвать себя самозанятым в документах ограничивает его электоральные возможности.
КС обязал федерального законодателя внести необходимые поправки и признал за заявительницей право на компенсацию, поскольку другим способом восстановить ее права было невозможно: выборы уже прошли.
Определить ее размер должны Измайловский и Гагаринский суды, рассмотревшие дела с участием заявительницы по первой инстанции.
Екатерина Силаева оценила понесенный ею ущерб в 2,2 млн руб. Такая сумма сложилась из нескольких составляющих: в частности, в 200 тыс. руб. экс-кандидат оценила моральный вред из-за снятия с выборов и в 1,9 млн руб.— нарушение ее права быть избранной (она ориентировалась на доход главы муниципального округа за время, прошедшее с момента формирования нового совета депутатов). Кроме того, заявительница считала, что она заслужила поощрение правовой активности в сумме 107 тыс. руб.
В 2022 году заявительница выдвинулась в советы депутатов двух муниципальных округов — Восточное Измайлово и Гагаринский. В первом районе ее кандидатуру не зарегистрировали, а во втором — регистрацию отменили по решению суда, сославшись на недостоверность сведений о роде занятий кандидата.
Женщина написала, что является самозанятой, в то время как в справке налогового органа она числилась как «физическое лицо — налогоплательщик налога на профессиональный доход».
Екатерина Силаева оспорила решения избиркомов и судов, но доказать свою правоту смогла лишь в Конституционном суде (КС): в мае 2024 года тот указал, что лишение кандидата права назвать себя самозанятым в документах ограничивает его электоральные возможности.
КС обязал федерального законодателя внести необходимые поправки и признал за заявительницей право на компенсацию, поскольку другим способом восстановить ее права было невозможно: выборы уже прошли.
Определить ее размер должны Измайловский и Гагаринский суды, рассмотревшие дела с участием заявительницы по первой инстанции.
Екатерина Силаева оценила понесенный ею ущерб в 2,2 млн руб. Такая сумма сложилась из нескольких составляющих: в частности, в 200 тыс. руб. экс-кандидат оценила моральный вред из-за снятия с выборов и в 1,9 млн руб.— нарушение ее права быть избранной (она ориентировалась на доход главы муниципального округа за время, прошедшее с момента формирования нового совета депутатов). Кроме того, заявительница считала, что она заслужила поощрение правовой активности в сумме 107 тыс. руб.
The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from ms
