⚡️Суд удовлетворил иск Генпрокуратуры о национализации «Метафракса».
Сегодня ещё одно пермское предприятие перешло в собственность государства. Представители Генпрокуратуры напомнили, что метанол — яд. Кроме того, вспомнили об уголовном деле 1997 года, связанном со скупкой акций с участием оргпреступности.
Акции Губахинского химзавода сначала раздали работникам по закрытой подписке за ваучеры, их потом и скупил Дмитрий Рыболовлев. И передал азербайджанско-американскому бизнесмену Сейфетдину Рустамову, рассказали представители Генпрокуратуры.
Долгое время ценные бумаги компании были в офшорах, оформлены в официальную собственность Рустамова они были только в 2017 году, процесс был завершён в 2021 году. По сути сейчас предприятие управляется из юрисдикции США. Что, заявили прокуроры, недопустимо при исполнении гособоронзаказа.
Как заявил представитель Генпрокуратуры РФ, главное — не прибыли, а сотрудники предприятия и его мощности: «О них государство позаботится».
Решение суда о национализации прокуратура попросила назначить к немедленному исполнению.
Иск Генпрокуратуры РФ был удовлетворен судьей ТатьянойМорозовой в течение месяца. Почти все ходатайства представителей компании отклонялись.
Требования к «Тольяттихимбанку» выделены в отдельное производство.
⚡️Суд удовлетворил иск Генпрокуратуры о национализации «Метафракса».
Сегодня ещё одно пермское предприятие перешло в собственность государства. Представители Генпрокуратуры напомнили, что метанол — яд. Кроме того, вспомнили об уголовном деле 1997 года, связанном со скупкой акций с участием оргпреступности.
Акции Губахинского химзавода сначала раздали работникам по закрытой подписке за ваучеры, их потом и скупил Дмитрий Рыболовлев. И передал азербайджанско-американскому бизнесмену Сейфетдину Рустамову, рассказали представители Генпрокуратуры.
Долгое время ценные бумаги компании были в офшорах, оформлены в официальную собственность Рустамова они были только в 2017 году, процесс был завершён в 2021 году. По сути сейчас предприятие управляется из юрисдикции США. Что, заявили прокуроры, недопустимо при исполнении гособоронзаказа.
Как заявил представитель Генпрокуратуры РФ, главное — не прибыли, а сотрудники предприятия и его мощности: «О них государство позаботится».
Решение суда о национализации прокуратура попросила назначить к немедленному исполнению.
Иск Генпрокуратуры РФ был удовлетворен судьей ТатьянойМорозовой в течение месяца. Почти все ходатайства представителей компании отклонялись.
Требования к «Тольяттихимбанку» выделены в отдельное производство.
Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app.
from ms
