Дочитывая «Необъятный мир» Йонга к книжному клубу, наткнулась на кошачьеглазого ужа и решила выяснить, как часто диких животных называют в честь самых популярных компаньонов — кошек и собак. Реальность снова превзошла ожидания — встречая новое, мы обращаемся к знакомому. Несмотря на видовую дистанцию, имена многих животных построены на ассоциациях с кошками и собаками — культурными символами и фильтрами, через которые мы воспринимаем живой мир и привыкаем к нему.

Кошачьеглазый уж (Leptodeira) или кошачья змея (Boiga) получили свои видовые имена из-за вертикальных зрачков, типичных для ночных охотников (кстати, такие же глаза у драконов в «Игре престолов»). Хищный образ жизни, грация и плавность движений принесли похожее имя кошачьей акуле (Scyliorhinidae). Сом (catfish) не отличается изяществом, но у него есть «кошачьи» усы 😇 Ловкие и самодостаточные циветты (сivet cats) принадлежат к семейству виверровых, но и их называют кошками, так как европейцы, сталкиваясь с незнакомыми животными в Азии, Африке или Америке, «доставали» для них комфортные имена из своего культурного багажа.

Если зверь был незаметным ночным хищником, который гуляет сам по себе, его сравнивали с кошкой, если шумным и социальным — с собакой. Последние ассоциируются с лаем, коллективным поведением и преданностью. Так появились луговые собачки (Cynomys) — грызуны, для которых характерны громкие, «лающие» вокализации. К собачьим акулам и собакоголовым летучим мышам (обожаю!) ассоциация с собаками приклеилась из-за формы морды лица. А вот енотовидная собака (Nyctereutes procyonoides) визуально напоминает сразу двух «понятных» зверей (кстати, латинское имя этого животного переводится как «подобный еноту ночной странник» 😉 — предпочитаю этот вариант).

Колониальные и фольклорные практики, отражаясь в именах животных, упрощали мир — делили его на интуитивных загадочных одиночек (кошек) и социальных прямолинейных соратников (собак). Закрепившись в названиях и терминах, такие проекции до сих пор влияют на то, как мы воспринимаем животных — кого боимся, кого любим, кого хотим защитить. Специально проверила (и принесла доказательство сюда) — безопасный для человека кошачьеглазый уж выглядит трогательно, как котик (а «собакообразные» животные и подавно).

Если вас всегда интересовало, почему морские свинки* так называются, хотя не имеют отношения ни к свиньям, ни к морю, рекомендую статью “What’s in a Name? Consequences of Naming Non-Human Animals” (2011) — в ней исследователь животных из классного университета Aarhus Суне Боркфельт рассуждает о том, что наименование видов — далеко не нейтральная и не невинная практика.

Индивидуальные имена (кот Матвей Иванович), названия видов (морская свинка) и (функциональных) категорий животных (скот, компаньоны, подопытные) могут выступать актами как уважения, так и контроля и инструментализации. Названия часто служат удобрением для предрассудков и триггерами определенных эмоциональных реакций. Боркфельт не предлагает искоренить их вовсе, но призывает к рефлексии. Этичные названия, по его мнению, должны ориентироваться на видоспецифичные способы существования диких животных и их субъективные качества.

*По-английски: guinea pigs. Не имеют отношения к Западной Африке и Гвинее, в частности. Боркфельт считает, что это название — попытка экзотизировать заморских грызунов, но есть версия, что морские свинки продавались на птичьих рынках Англии XVI века за одну гинею.

P. S. Последняя картинка ненастоящая — иллюстрирует устаревшее имя тюленя — морская собака (sea dog) 😁 Кстати, подобная практика характерна и для русского языка — fur seals (или ушастых тюленей) мы называем морскими котиками, они более гибкие и изящные, чем обыкновенные тюлени (harbor seal — в прошлом «морские собаки»). А вот в испанском морские котики (gato marino) — это морские выдры.

#антропоцентризм #язык_спешисизма