Отдельный сорт адвокатских приключений – это приключения в канцеляриях судов.
На днях закинула в один суд заявление об ознакомлении с делом. Созвонились с секретарём, согласовали дату, какие тома нужны сразу, а какие – возможно, потом.
Схема отработанная до автоматизма, но и автоматы иногда сбоят.
Захожу в канцелярию, говорю, с каким делом пришла знакомиться. Дело на месте. Но где, спрашивает сотрудница, ваш ордер?
Так ведь, говорю, ордер я к заявлению об ознакомлении ещё на той неделе пришпилила. Вернее, вы – в моём присутствии.
Мне отвечают, что заявление лежит неизвестно где, поэтому мне сейчас просто дадут заполнить новый бланк. И ордер надо бы приложить. Да, ещё один.
И вроде как мне в принципе ордеров не жалко, только вот на ближайшие три дня они рассчитаны буквально под завязку, и потратить сейчас ордер за просто так – значит, потом лететь через весь город в коллегию за новыми. В день, когда и без этого загрузка обещает быть высокой. Ну уж нет.
Я, говорю, дело почитаю, а вы наберите пока секретаря судьи — раз она дело сюда принесла, значит, уверена в моём праве его читать. А уверенность эта наверняка растёт из ордера, который где-то там в зале суда и лежит – вместе со старым моим заявлением.
Ой, всё – говорят мне в канцелярии. Читайте так, только отстаньте от нас, пожалуйста.
И я всё понимаю. Я в аппарате суда работала – там если вдруг кто от тебя отстал (да ещё и под конец рабочего дня), то это ощущается как день рождения, только без торта и свечек. Поэтому отстаю и молча знакомлюсь с делом.
Но тут вдруг оказывается, что в деле-то есть не всё. Вот, например, жалобы нет – а должна бы, потому что именно из-за этой жалобы мы все в этом суде и собрались.
Приходится таки звонить секретарю судьи. Она вышла – отвечает помощник, но что где валяется не знает, где бы могла лежать жалоба.
В это время в канцелярию поднимается служительница гардероба, сетуя, что там осталось только моё пальто, а остальные нормальные люди из суда уже ушли.
Забираю пальто. Шучу с полусонными приставами. Звоню помощнику. Дозваниваюсь наконец.
Пока поднимаюсь обратно, решаю вопрос с жалобой, ордером (секретарь зовёт корешок ордера "открепительным талоном", но сейчас не время для ликбеза), следственными томами, извещениями.
Захожу в канцелярию уже с новостями: ордер – вот он, ходатайство в деле, копию жалобы получила, расписка – вжух, вот она.
Сотрудница наконец – впервые за вечер – мне улыбается. Спасибо, говорит, что всё решили. Отвечаю, что такая у меня работа (хотя, строго говоря, вот эта работа не совсем моя, но какой сейчас смысл об этом напоминать).
Я же всё понимаю. Я в аппарате суда работала – там если вдруг кто за тебя решил проблему (да ещё и под конец рабочего дня), то это ощущается как день рождения, причём уже и с тортом, и свечками. И даже с конфетти.
Отдельный сорт адвокатских приключений – это приключения в канцеляриях судов.
На днях закинула в один суд заявление об ознакомлении с делом. Созвонились с секретарём, согласовали дату, какие тома нужны сразу, а какие – возможно, потом.
Схема отработанная до автоматизма, но и автоматы иногда сбоят.
Захожу в канцелярию, говорю, с каким делом пришла знакомиться. Дело на месте. Но где, спрашивает сотрудница, ваш ордер?
Так ведь, говорю, ордер я к заявлению об ознакомлении ещё на той неделе пришпилила. Вернее, вы – в моём присутствии.
Мне отвечают, что заявление лежит неизвестно где, поэтому мне сейчас просто дадут заполнить новый бланк. И ордер надо бы приложить. Да, ещё один.
И вроде как мне в принципе ордеров не жалко, только вот на ближайшие три дня они рассчитаны буквально под завязку, и потратить сейчас ордер за просто так – значит, потом лететь через весь город в коллегию за новыми. В день, когда и без этого загрузка обещает быть высокой. Ну уж нет.
Я, говорю, дело почитаю, а вы наберите пока секретаря судьи — раз она дело сюда принесла, значит, уверена в моём праве его читать. А уверенность эта наверняка растёт из ордера, который где-то там в зале суда и лежит – вместе со старым моим заявлением.
Ой, всё – говорят мне в канцелярии. Читайте так, только отстаньте от нас, пожалуйста.
И я всё понимаю. Я в аппарате суда работала – там если вдруг кто от тебя отстал (да ещё и под конец рабочего дня), то это ощущается как день рождения, только без торта и свечек. Поэтому отстаю и молча знакомлюсь с делом.
Но тут вдруг оказывается, что в деле-то есть не всё. Вот, например, жалобы нет – а должна бы, потому что именно из-за этой жалобы мы все в этом суде и собрались.
Приходится таки звонить секретарю судьи. Она вышла – отвечает помощник, но что где валяется не знает, где бы могла лежать жалоба.
В это время в канцелярию поднимается служительница гардероба, сетуя, что там осталось только моё пальто, а остальные нормальные люди из суда уже ушли.
Забираю пальто. Шучу с полусонными приставами. Звоню помощнику. Дозваниваюсь наконец.
Пока поднимаюсь обратно, решаю вопрос с жалобой, ордером (секретарь зовёт корешок ордера "открепительным талоном", но сейчас не время для ликбеза), следственными томами, извещениями.
Захожу в канцелярию уже с новостями: ордер – вот он, ходатайство в деле, копию жалобы получила, расписка – вжух, вот она.
Сотрудница наконец – впервые за вечер – мне улыбается. Спасибо, говорит, что всё решили. Отвечаю, что такая у меня работа (хотя, строго говоря, вот эта работа не совсем моя, но какой сейчас смысл об этом напоминать).
Я же всё понимаю. Я в аппарате суда работала – там если вдруг кто за тебя решил проблему (да ещё и под конец рабочего дня), то это ощущается как день рождения, причём уже и с тортом, и свечками. И даже с конфетти.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. He adds: "Telegram has become my primary news source." Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis."
from ms
