Говорят в ближайшем лесу бродят дикие кабаны, однако я ещё ни одного не встречала. Утром она вспоминала Анну Комнину, много <теоретизировала>, пока мы варили варенье из ядовитых яблок отцовского сада. Мы ехали на велосипеде за монастырской коврижкой, и когда на пути встала маленькая фигура, она указала ей верный путь, путь Гвидо Кавальканти. Как скучно, как давно это было!
На открытой странице — геометрия мира, Господь с циркулем. Все эти капли на снегу, что это? Действительно, где же свидетели? Я ужасно устала от милостыни. Поцелуй, пожалуйста, мой потный лоб и отнеси меня в кровать. Не толкай меня в темную комнату, я ненавижу подростков. Тяни мои волосы, пока дрочишь мне в пыльной гардеробной под этой уродской шинелью. Пока звенящий кочевник воплощал во мне свое желание, я постоянно думала о том монастыре, где мы терпеливо ждали коврижку, и о том, как текло там время.
Превентивное изнасилование — моя Реконкиста— писать всё труднее после восхода, мне нужно преодолеть всего 2 градуса севернее, чтобы больше не вставала эта проблема. Пытаться сесть на тебя — мой крестовый поход против матери.
Ах, это бесконечное унижение, она хотя бы кончила, это, конечно, немного завидно. Но меня немного смущает, как ты наслаждаешься моей бедностью.
Говорят в ближайшем лесу бродят дикие кабаны, однако я ещё ни одного не встречала. Утром она вспоминала Анну Комнину, много <теоретизировала>, пока мы варили варенье из ядовитых яблок отцовского сада. Мы ехали на велосипеде за монастырской коврижкой, и когда на пути встала маленькая фигура, она указала ей верный путь, путь Гвидо Кавальканти. Как скучно, как давно это было!
На открытой странице — геометрия мира, Господь с циркулем. Все эти капли на снегу, что это? Действительно, где же свидетели? Я ужасно устала от милостыни. Поцелуй, пожалуйста, мой потный лоб и отнеси меня в кровать. Не толкай меня в темную комнату, я ненавижу подростков. Тяни мои волосы, пока дрочишь мне в пыльной гардеробной под этой уродской шинелью. Пока звенящий кочевник воплощал во мне свое желание, я постоянно думала о том монастыре, где мы терпеливо ждали коврижку, и о том, как текло там время.
Превентивное изнасилование — моя Реконкиста— писать всё труднее после восхода, мне нужно преодолеть всего 2 градуса севернее, чтобы больше не вставала эта проблема. Пытаться сесть на тебя — мой крестовый поход против матери.
Ах, это бесконечное унижение, она хотя бы кончила, это, конечно, немного завидно. Но меня немного смущает, как ты наслаждаешься моей бедностью.
BY парессия моя парресия
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities.
from ms
