В 2025 году темпы инфраструктурного строительства в регионах России начали замедляться — часть проектов буксует, сроки сдвигаются, а в отдельных территориях фиксируются фактические паузы.

Один из косвенных, но чётких индикаторов этой тенденции — снижение производства цемента: в феврале объём упал на 7,6% к аналогичному периоду прошлого года, а за два месяца — на 2,6%. Это говорит о спаде спроса на ключевой строительный материал и, следовательно, о задержке в капитальных вложениях. Причины — сдвиги графиков, переоценка бюджетных приоритетов и влияние высокой ключевой ставки на инвестиционные решения.

Расширение территорий опережающего развития — это возможность, но не гарант. Без локального кадрового потенциала даже самые щедрые преференции превращаются в временные проекты. Восточные регионы испытывают дефицит не только в инвестициях, но и в подготовленных специалистах — инженерах, логистах, технологах.

Пока система среднего профобразования не синхронизирована с индустриальными планами, регионы будут зависеть от вахтового труда. Это снижает уровень локализации экономики и ослабляет мультипликативный эффект.

Настоящий вызов — не в привлечении капитала, а в формировании человеческой базы, способной этот капитал удерживать и приумножать. Иначе территории рискуют остаться «витринами развития» с импортированными командами и краткосрочными циклами.

#Господдержка

Государственная поддержка отраслей, столкнувшихся с внешними и внутренними ограничениями, выходит на новый виток. Правительство корректирует субсидийную модель: фокус с экстренных мер поддержки смещается на стимулирование инвестиционных механизмов и устойчивого развития.

Пакет, обсуждаемый на уровне ключевых министерств, показывает переход от точечного реагирования к параметрической системе – когда финансирование обосновано не столько отраслевой спецификой, сколько потенциальной отдачей в ВРП, экспорт и занятость. Дотации — не компенсация, а инструмент структурной трансформации.

На фоне снижения ресурсной ренты и повышения фискальной нагрузки в ряде секторов, перераспределение субсидий должно не просто латать отдельные разрывы, а формировать устойчивую платформу для роста. Эффективность бюджетного рубля выходит на первый план. В выигрыше окажутся те, кто способен предложить долгосрочные проекты с понятной окупаемостью и внешним мультипликативным эффектом.

В этом контексте корректировка системы господдержки — не сворачивание стимулов, а их адаптация к новой нормальности: где каждый вложенный рубль — элемент технологического и экономического суверенитета.

#Прогноз

Сюрпризная сверхприбыль: как 1,63 трлн рублей внеплановых доходов изменит бюджетные приоритеты

Федеральный бюджет РФ в 2025 году получит дополнительные 1,63 трлн рублей доходов, которые не были учтены в базовом прогнозе. Это стало возможно благодаря росту экспортной выручки, улучшению администрирования и высокой собираемости НДПИ и пошлин.

Эта сумма эквивалентна 7% всех годовых доходов бюджета, что позволяет сделать несколько ключевых выводов:

— Фискальное пространство расширяется. Появление внеплановой подушки создаёт задел для наращивания расходов без изменения параметров заимствований или налоговой нагрузки. Высока вероятность ускоренного финансирования инвестиционных, оборонных и социальных программ.

— Инфляционные риски сдерживаются. Поскольку речь идёт о перераспределении уже поступивших средств, а не эмиссионном стимулировании, риски разгона инфляции остаются умеренными. Тем не менее масштаб инвестиций в экономику (особенно вглубь года) может повысить давление на цены в строительстве и госсекторе.

— Окно для манёвра — временное. Часть дополнительных поступлений имеет разовый характер (например, пик экспортной цены), а значит — не может служить основой для устойчивой политики. Минфин, скорее всего, распределит эти средства аккуратно, с прицелом на покрытие дефицитов в региональных бюджетах и подготовку к пиковым выплатам по госдолгу в 2026 году.

— Укрепление курса на мобилизационную экономику. Вероятность, что эти средства пойдут в адресные инвестиции в ОПК, инфраструктуру и импортозамещение — высокая. Это логично в рамках текущей бюджетной стратегии, где устойчивость обеспечивается не за счёт либерализации, а через контроль и приоритетное инвестирование.

Внеплановые доходы бюджета дают краткосрочную гибкость для адаптации экономики, но не отменяют потребности в структурных реформах. Главное — как будет использовано это окно: либо для латания дефицитов, либо как катализатор для обновления экономической модели. Решения, принятые в ближайшие месяцы, зададут параметры бюджета-2026 и стратегию на трёхлетку.

#Анализ

Майский рост экспорта редкоземельных металлов из Китая на 23% — это не просто торговая динамика, а стратегический сигнал. На фоне сохраняющегося геоэкономического противостояния с США, Пекин демонстрирует гибкость в управлении своими критическими ресурсами. Хотя общий уровень поставок всё ещё ниже прошлогоднего, сам факт наращивания экспорта может свидетельствовать о пробном манёвре в преддверии ключевых переговоров — попытке перезапустить каналы влияния через экономику, а не санкции.

Редкоземельные металлы — основа глобальной технологической цепочки: от оборонки до «зелёной» энергетики. И КНР, контролирующая до 70% их производства и переработки, традиционно использует это преимущество как рычаг внешнеполитического давления. Увеличение экспорта в мае следует рассматривать как часть стратегического торга — Пекин даёт понять: смягчение ограничений возможно, но не бесплатно.

Предстоящая встреча в Лондоне приобретает особую значимость. Для США это возможность добиться доступа к ключевым компонентам высоких технологий без эскалации тарифной войны. Для Китая — шанс продемонстрировать конструктивность, сохранив контроль над критическим ресурсом и одновременно добиться уступок в других секторах. Таким образом, редкоземельные становятся не просто темой встречи, а центром экономической дипломатии будущего.

#Авторынок #Импорт

Ценовой разрыв между иномарками и автомобилями отечественного производства становится все более системным. Согласно последним данным, темпы роста цен на иностранные авто опережают динамику цен на Lada в 1,5 раза. Причины лежат не только в логистике и курсовой волатильности: ключевым фактором становится геополитическая переоценка стоимости доступа к импортным технологиям.

Это формирует структурную инфляцию в сегменте внешних поставок, превращая иномарки в маркер ограниченного доступа, а не универсального потребительского выбора. Напротив, отечественный автопром, опираясь на расширенные меры господдержки, локализацию узлов и синергию с азиатскими партнерами, удерживает ценовую предсказуемость и начинает восприниматься как платформа для формирования нового потребительского стандарта.

В перспективе — это больше, чем конкуренция за рынок. Это трансформация модели потребления: импортный автомобиль — инструмент престижа и исключения, локальный — признак функциональной рациональности и перехода к более устойчивой экономике. В таких условиях реиндустриализация автопрома становится не просто задачей, а точкой опоры экономической стратегии России.

#Инсайд

Индекс биткоина от Мосбиржи — первый слой цифрового покрытия контрактов на сырьё

С 10 июня Мосбиржа начинает публикацию индекса биткоина — шаг, который многие восприняли как репутационный жест. Однако, по информации источника, близкого к внешнеторговому блоку правительства, за этим стоит необходимость адаптировать инфраструктуру к новому формату расчётов, который уже обсуждается с рядом крупных экспортёров и финансовых посредников в ОАЭ и Восточной Азии.

Инициаторами запуска стали экспортные группы в сырьевом и энергетическом секторах, заинтересованные в формировании альтернативной цифровой привязки для будущих поставок. В частности, речь идёт о тестировании схем, при которых опорным ориентиром выступает индекс BTC/USDT, отражающий мультивалютную ликвидность вне зависимости от западных расчётных систем.

Формально — это просто индекс. По факту — блок в новой архитектуре цифровых трансграничных расчётов, где криптоактивы выступают не как спекулятивные инструменты, а как «клиринговые прокси» для контрактов в товарах и логистике. Готовятся схемы, в которых биткоин становится частью механизма хеджирования и расчёта — с возможным зеркалированием в цифровом рубле или юане.

Этот механизм особенно важен в условиях готовящегося выхода части контрактов из-под доллара и евро. В Кремле делают ставку на то, что цифровая инфраструктура должна быть готова до того, как наступит политическое окно возможностей.

Россия не признаёт криптовалюту платёжным средством, но готовит её как инструмент нового внешнеэкономического суверенитета. Индекс — лишь интерфейс, за которым запускается новая логика расчётов.

#Агропродукция

Мировые цены на продовольствие в мае продемонстрировали коррекцию после многомесячного роста: индекс ФАО снизился на 0,8%, чему способствовало сезонное удешевление зерна, масел и сахара. Но за кажущейся стабильностью скрываются структурные сдвиги, которые важно учитывать в национальной стратегии продовольственной и экспортной политики.

Цены на растительные масла просели вслед за расширением производства в Юго-Восточной Азией, спрос на подсолнечник снижается. Сахар теряет позиции уже третий месяц подряд — эффект торговых войн США и глобального охлаждения спроса в индустриальных кластерах. А зерновые под давлением из-за хорошей погоды и ожиданий рекордного урожая в США.

Для России это двойственный сигнал: с одной стороны, растущие запасы и усиление конкуренции на внешних рынках могут ограничить экспортную маржу. С другой — создаются условия для удешевления внутренней продовольственной корзины и опережающего насыщения аграрного сектора ресурсами. Учитывая прогноз по росту мирового производства зерна в следующем сезоне, уже сейчас стоит переосмыслить логистические и торговые приоритеты.

В краткосрочной перспективе — стабилизация цен, в долгосрочной — необходимость технологического апгрейда и углубления переработки как способа повышения добавленной стоимости.

Возвращение Японии к закупке российской нефти — это не просто логистический эпизод, а маркер растущего расслоения в глобальной санкционной архитектуре. Сделка Taiyo Oil, даже если и оформляется как исключение, свидетельствует об изменении ключевого приоритета: от политической лояльности — к энергетической рациональности.

С экономической точки зрения это означает следующее:

Гибкость Востока усиливается. Страны Азии всё более чётко выстраивают баланс между международными обязательствами и внутренней энергетической безопасностью. Потребность в надёжных поставках начинает доминировать над риторикой санкционного давления.

Российская нефть сохраняет конкурентные преимущества. Даже в условиях логистических и политических барьеров, предложения по цене и стабильности остаются привлекательными — особенно на фоне глобальной волатильности рынков энергоносителей.

Формируется новая энергетическая география. Если подобные кейсы получат продолжение — мы увидим постепенное восстановление российской доли на «вторичном» рынке: не в декларациях, а через параллельные каналы и посреднические схемы.

Остро обозначившийся отток студентов в мегаполисы — это не просто вопрос образовательной миграции, а индикатор разрыва в системе регионального воспроизводства человеческого капитала. Там, где молодёжь массово покидает свои города ради Москвы, Санкт-Петербурга или Казани, рано или поздно формируется кадровая воронка: экономика работает, но специалистов нет. Причём речь идёт не о высоких технологиях, а о базовых отраслях — медицине, инженерии, сельском хозяйстве, образовании.

Региональные экономики теряют не только «головы», но и энергию развития. Кадровый голод тормозит инвестиции, а отсутствие квалифицированных управленцев и рабочих рук мешает модернизации производства и социальной сферы. Даже при наличии финансирования, многие программы инфраструктурного обновления или импортозамещения буксуют именно из-за дефицита специалистов на местах.

Решение — в целевой модернизации региональных вузов, создании экономических кластеров с гарантированным трудоустройством и развитии локальных «точек притяжения» — от науки до аграрных технологий. Только так можно удержать людей не уезжать, а развивать свою территорию.

#Энергетика

На фоне усложнившегося инвестиционного климата и высоких процентных ставок в РФ, энергетический сектор находит гибкие формы финансирования новых инфраструктурных проектов. Один из них — механизм авансовых платежей за мощность (CWIP), предполагающий, что крупные потребители электроэнергии могут частично финансировать строительство новых ТЭС до их ввода в эксплуатацию. Это снижает потребность в дорогом проектном кредитовании и ускоряет запуск новых объектов.

Идея выглядит не как экстренная мера, а как системный ответ на макроэкономические вызовы. Россия, не полагаясь на западное фондирование, фактически активирует внутренние резервы капитала — через корпоративный сектор, инфраструктурные бюджеты и адресные расчётные модели. При правильной настройке регуляторики и прозрачности отчетности, CWIP может снизить совокупную стоимость мощности для потребителя и простимулировать локализацию в машиностроении.

Ключевой вопрос — контроль исполнения. Если привязать авансовые платежи к соблюдению графиков и качеству строительства, такой подход создаст синергию между промышленными потребителями, банками и генерацией. В условиях геоэкономического давления это движение к суверенному и прагматичному энергомодернизационному циклу.

Инициатива о введении прогрессивной шкалы пособий на детей отражает очевидную попытку перейти от универсальной модели поддержки к более адресной стимуляции многодетных семей. В условиях демографического спада и ухудшающегося возрастного профиля населения России, подобный шаг может стать значимым с точки зрения макроэкономической устойчивости — через поддержку трудового потенциала на долгосрочном горизонте.

Однако с экономической точки зрения ключевой вопрос — не в размере выплат, а в системности воздействия. Увеличение пособий без сопутствующего улучшения инфраструктуры, рынка жилья и региональных условий труда не приведёт к устойчивому приросту рождаемости. Это создаст нагрузку на бюджет (особенно при росте доли получателей 3–4+ категории), но без мультипликативного эффекта для экономики.

В долгосрочной перспективе мера может быть эффективна лишь как часть более широкой программы «демографического пакета»: налоговых льгот, поддержки занятости родителей, программ переобучения и модернизации региональных вузов. Без этого риск её воспринимать как популистскую инициативу с ограниченным эффектом — сохраняется.

#Рынок_труда

В российской экономике продолжает углубляться структурный разрыв между регионами с избытком рабочей силы и зонами её острого дефицита. Согласно свежим данным исследования «Эйлера», в Амурской области на одного безработного приходится 12 вакансий, в ЯНАО и ЕАО — около пяти. На другом полюсе — Ингушетия, где на 1000 человек — 128 безработных, но практически нет спроса на труд.

Формально, эта диспропорция выглядит как вопрос логистики — но на деле речь идёт о системной несогласованности развития. Восточные регионы демонстрируют инвестиционную активность, но не в состоянии обеспечить миграционный приток. Южные — сохраняют трудовой потенциал, но лишены индустриальных точек притяжения. Между этими территориями не налажен трудовой обмен, нет стимулов к ротации, отсутствует инфраструктура миграционного сопровождения.

Спрос на труд концентрируется в зонах капиталоёмкой добычи и логистики, где производительность труда высока и зарплаты кратно выше среднего. Если Россия заинтересована в устойчивом росте, без создания механизмов управления мобильностью рабочей силы дефицит кадров станет ограничением масштабов модернизации.

#Цифровизация

Биометрическая идентификация переходит в фазу масштабного внедрения в потребительскую и платёжную инфраструктуру. По данным Центра биометрических технологий, на конец 2024 года почти 3 млн россиян зарегистрировались в Единой биометрической системе, причём около 80% — в течение последнего года. Это указывает на ускорение цифровой адаптации населения к новым форматам финансового взаимодействия.

Объём покупок по биометрическим каналам составил 21,6 млрд рублей за 2024 год, что пока сопоставимо лишь с долями рынка раннего этапа. Однако в первом квартале 2025 года только в Москве, по данным «Сбера», с помощью сервиса «Оплата улыбкой» было совершено более 37,5 млн платежей на сумму почти 30 млрд рублей. Таким образом, квартальный показатель превысил годовой результат по всей стране — это отражает как изменение пользовательских практик, так и растущую доступность технологий.

Массовое внедрение биометрических платежей снижает транзакционные издержки, ускоряет обслуживание и повышает надёжность операций, становясь функциональной частью цифровой инфраструктуры. Развитие происходит в рамках российской регуляторной системы, что обеспечивает предсказуемость масштабирования. Биометрия закрепляется как прикладной инструмент в ритейле, транспорте, финтехе и госсекторе, выступая фактором повышения эффективности и качества сервисов.

#Инфляция

Александр Новак на ПМЭФ–2025 обозначил ключевую линию: «российская экономика устойчива, инфляция под контролем, промышленность растёт». Этот тезис сегодня критически важен — не как цитата, а как политико-экономический маркер. Мы анализируем его не как журналистский заголовок, а как системный сигнал о подходе власти к внутренним и внешним рискам.

Показатели инфляции формально выглядят умеренно: ~5,3% г/г. Однако в структуре — признаки латентной напряжённости. Инфляция в регионах на услуги, строительные материалы и ЖКХ выше средней. Центробанк удерживает ключевую ставку на уровне 20% — фактически, это не мера роста, а сдерживающий купол против возможной внутренней девальвации и обесценивания частных сбережений. Подобный уровень ставки — не признак стабильности, а симптом системной осторожности в условиях фискального маневра.

Промышленное производство демонстрирует символический рост — около 1,1%. Однако драйверами здесь выступают военный сектор, переработка и отдельные направления продовольствия. Это отражает не столько органический рост, сколько государственную мобилизацию производственных мощностей. Экономическая активность поддерживается не спросом, а инвестиционно-административными мерами, прежде всего — за счёт госзакупок и нацпроектов.

На фискальном треке наблюдается парадокс: несмотря на рост нефтегазовых доходов, бюджетные расходы растут опережающими темпами. Структура заимствований всё более опирается на внутренние ОФЗ и банковскую систему, что делает устойчивость бюджету, но повышает уязвимость частного сектора. Государство постепенно формирует новую конфигурацию макроэкономического суверенитета, в которой контроль важнее.

Исполнение бюджета — это не просто финансовый отчёт, а показатель работоспособности управленческой системы. Если контракты срываются, нацпроекты буксуют, а штрафы растут — значит, нарушена логика бюджетного цикла и снижается эффективность расходования публичных средств.

В Ульяновской области бюджетная система демонстрирует признаки функционального сбоя. Финансовые потери уже носят не точечный, а системный характер: речь идёт о неосвоенных средствах, санкциях за невыполнение обязательств и затягивании ключевых фаз госпрограмм. Такие сбои переносятся на весь экономический контур — от подрядчиков до муниципального звена, формируя каскад неопределённости.

При этом регион теряет ключевое конкурентное преимущество — управленческую надёжность. Инвесторы и федеральные заказчики учитывают не только объёмы финансирования, но и способность территории обеспечить реализацию. На фоне текущих сбоев Ульяновская область становится менее привлекательной для новых проектов, поскольку риски срыва сроков, перерасхода и регуляторной нестабильности выходят за допустимые пределы.

#Инвестиции

Доходность краткосрочных вкладов в ряде российских банков впервые с весны опустилась ниже 19%, несмотря на ключевую ставку ЦБ в 20%. На поверхностном уровне это может казаться сигналом к стабилизации. Однако с позиции системного анализа — это отражение перераспределения рисков между государством, банковской системой и населением.

В условиях текущей макроэкономической архитектуры банковский сектор не действует исключительно рыночно. Ставка по вкладам — уже не инструмент привлечения пассивов, а элемент фискальной логики: сокращение процентной нагрузки на бюджет и госпрограммы. Поскольку большая часть эмиссионной массы распределяется через нацпроекты, оборонные заказы и дотационные механизмы, банкам достаточно сохранять доверие к устойчивости системы, а не конкурировать за ликвидность.

Важно, что снижение доходности происходит на фоне сохраняющихся инфляционных ожиданий выше официальной цифры. Это означает, что реальная доходность вкладов может вернуться в отрицательную зону. Возникает интересный парадокс: сбережения населения фактически субсидируют устойчивость бюджетной системы, а не защищают от обесценивания.

На международном уровне это решение также имеет вес. Высокая ключевая ставка сигнализирует жёсткую монетарную дисциплину для расчётов в рублях — особенно в торговле с Югом. Но снижение доходности внутри страны позволяет минимизировать издержки по внутреннему долгу. Таким образом, формируется асимметричная финансовая модель, в которой рубль остаётся сильным инструментом расчётов, но внутри — управляемо теряет привлекательность как средство накопления.

Смысл происходящего — не в доходности как таковой, а в управлении доверием. Рынок не платит за деньги — он требует стабильности, и население в этой конструкции выступает не как инвестор, а как контрагент государства в деле поддержания баланса.

Экономические блоки нового типа строятся не на декларациях, а на синхронизации систем жизнеобеспечения — логистики, технологий, финансов. Когда ISW говорит о неразрывности связки России и Китая, речь идёт именно об этом: зависимость стала симметричной и продуктивной. Пекин закрыл критические пробелы в станках, электронике, разведке. Москва — в сырье, безопасности, геополитическом манёвре.

Это не альянс в классическом смысле, а замкнутый контур устойчивости. Против него не работают методы холодной войны — ни «карта Никсона», ни санкционный прессинг. ISW, по сути, фиксирует не союз, а появление альтернативного центра экономического тяготения.

Суть не в том, что Россия и Китай сблизились — суть в том, что Запад утратил монополию на проект будущего. И именно это теперь отражается в аналитике его же институтов.

#Внешэконом

Великобритания столкнулась с сокращением рабочих мест на фоне повышения налоговой нагрузки — вопреки прогнозам правительства о якобы стимулирующем эффекте для экономики. Эта ситуация разрушает старую парадигму: идея о том, что налоговое давление может служить источником модернизации, в реальности натолкнулась на предсказуемую поведенческую реакцию бизнеса — сокращение издержек за счёт персонала и инвестиций.

Фискальные меры, предпринятые кабинетом Сунака, должны были стать механизмом сбалансирования бюджета после пандемийных и энергетических шоков. Однако попытка компенсировать долг за счёт частного сектора без опоры на индустриальную или логистическую реиндустриализацию не привела к росту, а ускорила стагнацию. Отрасли, ориентированные на внутреннее потребление и физическое присутствие — розничная торговля, строительство, услуги — первыми начали оптимизацию, переключаясь на цифровые и удалённые форматы.

Системно это означает, что даже в развитой экономике с глобальной валютой в условиях неопределённости не работает фискальный шок как точка перезапуска. Бизнес действует рационально: в условиях регуляторной нестабильности он не увеличивает занятость, а минимизирует риски.

Для суверенных экономик с зависимостью от внутреннего спроса и структурной уязвимостью к оттоку капитала этот кейс — критически важный. Он показывает пределы налогового давления без параллельного доверительного диалога с частным сектором. Фискальный контроль — не только инструмент макроэкономики, но и политического баланса. Если его навязывать, а не согласовывать — он срабатывает против самого бюджета.

#Уголь

Кредитная нагрузка угольной отрасли с 2022 года выросла почти в полтора раза — с 866 млрд до 1,2 трлн рублей. На фоне ключевой ставки в 20% это создало не просто рост финансовых издержек, а фактический блок на любые инвестиционные решения. При такой цене заёмных средств угольные компании теряют доступ к капиталу: кредиты становятся экономически бессмысленными, а долг — стратегическим тормозом.

В первом квартале 2025 года более 62% игроков отрасли вышли в убыток, а совокупные финансовые потери превысили 126 млрд рублей — это больше, чем за весь 2024 год. В результате уже остановлена добыча на 18 предприятиях, ещё 29 находятся под угрозой закрытия в ближайшие полгода. На этих уровнях отрасль теряет способность не только к развитию, но и к стабилизации. Рынок отказывается от расширения и начинает инерционное сворачивание.

Такая динамика трансформирует экономику регионов. Там, где уголь — не только источник экспортной выручки, но и база регионального бюджета, начинается сжатие занятости, снижение налоговых поступлений, рост социальной уязвимости. В этих условиях ставка ЦБ — де-факто выступает регулятором не инфляции, а скорости деиндустриализации. Она стабилизирует финансовые показатели на макроуровне, но делает невозможной среднесрочную устойчивость на уровне отраслей.

Модель, в которой устойчивость рубля и сдерживание инфляции обеспечиваются за счёт отказа от роста в капиталоёмких секторах, может быть приемлемой только при наличии компенсационных механизмов. Иначе это не баланс, а перераспределение давления: финансовый центр стабилен, а промышленная периферия теряет ликвидность, перспективу и управляемость.