Фейсбук подкинул напоминание из прошлой жизни. Пять лет назад мне могла позавидовать группа «Ласковый май»: за два месяца — 4 страны и 12 городов. Выступления в качестве (страшно сказать) лектора. Разговоры про образование и журналистику.

Посмотрел на список и вздрогнул: два раза в течение месяца был в любимом Киеве.

Через полгода наступит пандемия и встречаться мы будем уже в стерильном онлайн-пространстве. А в Киев, вероятно, я больше не смогу попасть никогда.

Если что-то и можно вынести из этой истории, так это старую-добрую мудрость: this will also change. С моей нынешней жизнью у этой картинки нет практически ничего общего.

Когда-то меня отпустило после прочтения биографии Стива Джобса: «попробуйте оценить свою жизнь не с позиции «я не сделал ничего важного», а на дистанции 5-7 лет, – сказал Джобс Уолтеру Айзексону. – И не забывайте, что все проблемы из-за сравнения вашей нарезки неудачных дублей с чьим-то финальным монтажом».

Помню, как я закрыл книгу и полчаса записывал все важное, что случилось в моей жизни за 7 лет. Отстраненно, без осуждения, без деления на «хорошо» и «плохо». Сказать, что я был в шоке — значит, долго и упорно молчать. За 7 лет изменилось абсолютно все.

Рискну предположить, что всем нам свойственно совершать такую ошибку: верить, что этот самый момент жизни когда-нибудь повторится. Наверное, самое трудное выйти из этого круга: отталкивать неприятное, цепляться за хорошее. Особенно, когда все опоры рушатся к чертовой матери.

Когда-то я нашел дневник своего папы, который обрывался записью: «Ухожу в армию. Приклеил жвачку на внутреннюю сторону окна. Проверю через полтора года». Так и я: держу рядом записную книжку, в которой когда-то описал как изменилась моя жизнь.

Проверю записи через 7 лет.

Есть истории, к которым я мысленно возвращаюсь снова и снова. Одна из таких — секта «Джонстаун». И последние дни ее существования, о которых однажды прочтешь — и не забудешь никогда.

Говорят, каждый диктатор начинает с желания сделать мир немножко лучше. Проповедник Джим Джонс когда-то обещал убежище всем маргиналам. Всеобщее принятие, кучу единомышленников и даже чудесные исцеления. В его «Народном храме» — конечно же, не секте, а религиозной общине — собрались почти 1000 прихожан.

Только чем дальше, тем больше Джонса интересовала не Библия, а «враги», «предатели» и противостояние Америке. И когда предатели нашлись внутри секты, трагический финал был неизбежен.

Я часто вспоминал об этой истории последние два года. И не только потому что огромное количество людей ослеплены верой в одного человека и ради него и его идей готовы пожертвовать своими жизнями.

Мне казалось, что после 24 февраля ленты в моих социальных сетях поменялись сами собой. Люди противоположных взглядов просто ушли, хлопнув дверью — или я отписался от них, закрыв эту дверь сам. Но после начала мобилизации я обнаружил удивительный пример: женщина, которая несколько лет писала про духовное развитие, вдруг начала постить фотографии 18-летнего сына в военной форме. Со словами «Каждый мужчина должен пройти через высшее предназначение». Там было что-то еще про «уехавших дристунов», но это я уже не читал: палец сам собой дрогнул над кнопкой «отписаться».

И хотя таких постов мне больше не попадалось, размышления никуда не делись. Как родитель я не могу этого понять: ты вкладываешь в ребенка всего себя, в течение долгих 18 лет. А потом своими руками собираешь его в путь без обратного билета, потому что чья-то безумная идея оказалась важнее жизни собственного ребенка.

Во время нашей поездки по Америке мы не могли не приехать в Окленд, штат Калифорния: единственное место в мире, которое хранит память о Джонстауне. Мы достали камеры и вдруг все погрузились в состояние аффекта. То ли место навеяло, то ли ожившая перед нами история.

Все, что у нас получилось, можно увидеть здесь: https://www.youtube.com/watch?v=APpFhANZtSM

Наконец-то досмотрел мощнейший док «Уэйко: американский апокалипсис». На протяжении трех серий феноменально отстраненный от происходящего режиссер препарирует позорную историю противостояния группы религиозных фанатиков и государственной машины.

В 1993 году «Бюро взрывчатых веществ США» выяснило, что некий Дэвид Кореш считает себя реинкарнацией Христа и зачем-то собирает коллекцию оружия, которой легко хватило бы на роту солдат. ФБР решило провести блицкриг по демилитаризации его секты, но у Кореша были другие планы. За происходящим в следующие 51 день будет в прямом эфире следить вся Америка: Дэвид Кореш и 90 его последователей (из них — больше 30 детей) забаррикадировались в ангаре и противостояли осаде до трагической развязки, из которой никто не вышел победителем.

Когда видишь, как переговорщики обещают заложникам безопасность, а в этот же самый момент танки едут прямо к дверям ангара, уже не понимаешь кто безумнее: религиозные фанаты, которые вторым пришествием Христа обманываться рады, или агенты ФБР, которым за их топорную работу позже выставят счет все: от репортеров до родственников убитых и судей. За кадром останутся истории детей, у которых вообще не оказалось выбора.

«Почему вы просто не оставили нас в покое?» – было написано в предсмертной записке погибшего в другом культе с трагическим концом, Джонстауне. Перед финальными титрами этот вопрос, кажется, готовы задать себе и бывшие федералы, и бывшие переговорщики и уж точно немногие выжившие.

Вижу колоссальный провал в цифрах – совпавший по времени с замедлениями и блокировками Ютьюба в России. Отзовитесь, зрители в России, как вы? Все плохо и смотреть невозможно? Или это я пытаюсь достроить логические объяснения?

Три раза в жизни я был на Випассане: молчаливой 11-дневной медитации. Встаешь в 4 утра, 12 часов в день наблюдаешь за своим дыханием и ощущениями в теле, а еще соблюдаешь обет молчания. Никаких разговоров, чтения, письма. При встрече с людьми прячешь взгляд в пол, для гуляния — полянка размером в четверть футбольного поля (если повезет).

Помню свое главное развлечение из первой поездки: мы в горах, ближайшая цивилизация в сотне километров. И вдруг — о чудо — прямо перед окнами с ветки на ветку прыгает белка. В какой-то момент я осознал, что мы все (человек 30 взрослых мужиков) увлеченно смотрим за ее передвижениями, как будто перед нами новая серия «Трансформеров».

Самым жестким был второй раз. Дело было в индийской Дарамсале: вместо душа — труба с текущей водой, а в крошечной келье было так мало места, что каждую ночь лицо упиралось в чемодан с вещами. Я даже написал об этом опыте историю «О чем мы молчим», если вдруг интересно — опубликую тут.

Но я вспомнил об этом не просто так.

Одним из открытий «випассаны» стало то, насколько беспокойный у меня ум. Да, и в повседневной жизни поток мыслей напоминает ту самую белку, прыгающую с ветки на ветку. Но только когда реально не остается ничего отвлекающего — вот тут-то и чувствуешь, что ум не дает ни секунды передышки. Ежесекундный нервический просчет вариантов, который в обычной жизни превращается в фоновую тревогу. Особенно тревожно думать, что же там, без тебя такого важного, происходит во внешнем мире: вдруг за полторы недели случилось все самое страшное, и пришла куча срочных сообщений, и все пропало. А потом получаешь личные вещи обратно, с тревогой включаешь телефон, и… ничего. Ну, в смысле, да, сообщения. Да, новости. Полчаса, чтобы всем ответить. Все решаемо. Успокойся, старик — ты не центр мира.

Потом это спокойствие и хладнокровность уходит. Все два эмиграции я провожу в постоянной фоновой тревоге: список дел такой огромный, что я открываю его и тут же опускаю руки: за что ни возьмись — все требует кучи сил. Как будто я по горло в воде, а сверху придавливает плита. Вот у меня ненадолго получается накопить силы и приподнять ее, и вдохнуть воздуха. Потом руки устают и я снова задерживаю дыхание, чтобы нырнуть и пробыть под водой сколько хватит сил.

В одном из моих любимых TED-выступлений экс-бизнесмен Найджел Марш делится открытием: «Я так долго не мог найти баланса между работой и семьей, что специально уволился и год изучал как найти этот баланс. Оказалось, что совмещать семью и работу очень легко — если у вас нет работы». Годы терапии, медитации и рефлексии — и я пришел к такому же невероятному открытию: я всегда буду запаренный. Эта фоновая тревога всегда будет со мной, просто объекты будут меняться. Не знаю, может быть у вас иначе?

И вот что я подумал. Раз уж в моем случае ее нельзя исключить, я буду учиться с ней жить. Как звуковой файл: смотришь на дорожку и кажется, что это плотный набор пиковых значений. А потом увеличиваешь и вдруг оказывается, что и пики неравномерные, и вообще есть много моментов тишины. Я держу в голове эту метафору и фразу своего психолога, которая обладает для меня терапевтичным эффектом: «никогда не было, чтобы никак не было. Как-нибудь да будет».

Что сейчас происходит на российском телевидении?

Много ли среди сотрудников новостей «идейных» или ведущие поддерживают военные действия только в кадре? Почему одни ведущие федеральных каналов уходят, а другие остаются?

Об этом рассказывают экс-телеведущие: Елена Мартынова («Россия-1») и Ольга Орлова («ОТР»). Мы встретились с ними в Берлине и Валенсии.

Это перезалив. При загрузке в первый раз видео получило «желтую монету» Ютьюба, а я — вагон вопросов «почему этот выпуск не видно». Посмотрим, восстановится ли справедливость на этот раз.

А вот сам выпуск: https://youtu.be/n53uEbS8RFE

Анна Виленская х Учителя, уехавшие из России

Эти учителя не захотели вести «разговоры о важном». Глядя на то, что происходит в российских школах, очень легко сказать: «ничего нормального там нет». Но остались люди, которые стали учителями не потому что школа была в соседнем доме. Не потому что больше ничего не умели. А потому что могли сделать так, что даже посреди мрака дети благодаря ним видели совсем другой мир.

Мы встретились с музыковедом Анной Виленской, которая преподает детям в Грузии. И другими талантливыми учителями, которых потеряла Россия. Как ученики проходят Гоголя через шоу Владимира Соловьева (что?). Что делает свобода с детьми, которые пришли из школ с «дисциплиной»? И разве нет лицемерия, что мы говорим про свободу, но вместе с тем не можем принять выступающих за войну людей (и их детей)? Наконец, что делать если в школу либеральных взглядов придет ребенок и скажет: «я считаю, что война — это хорошо».

Это истории о людях, которые продолжают вести уроки о (действительно) важных вещах. Даже если для этого им пришлось уехать: https://youtu.be/L2I0cb1vF5g

Джон Бон Джови спас девушку, которая собиралась прыгнуть с моста в Нэшвилле.
Год назад на этом же мосту мы снимали наши разговоры с американцами, записанные скрытой камерой.

(Видео, кстати, тут)

Русские и украинцы. Как быть, если в тебе видят коллективного врага? Почему в России все время деление на «бояр» и «холопов»? Как говорить с родственниками и друзьями, на которых воздействовала пропаганда? И нужно ли менять их точку зрения?

Мы задали эти вопросы Андрею Кёнигу — конфликтологу, который не скрывает своей позиции.

То, что у нас получилось хочется разобрать на цитаты: https://youtu.be/QPsh9k9E2xU

В этом выпуске мы узнаем, кого нанимает на работу партнер Илона Маска и возьмут ли вас в Google, если вы правильно ответите на вопрос. Что посоветует каждому родителю директор школы, которую придумали Марк Цукерберг и Лорен Пауэлл Джобс? Что думает про образование любимый автор Екатерины Шульман – Стивен Пинкер? Что такое «навыки выживания» в 2024 году? И есть ли вообще «перспективные профессии»?

Не важно, как вы относитесь к Америке — здесь придумывают технологии и идеи, которыми мы все будем жить годы спустя. Даже самые ярые патриоты России пользуются американскими смартфонами и гуглят информацию.

Мы решили совершить большое путешествие по Америке и увидеть, как это происходит: https://youtu.be/IvmyjDbOydw

Парк с сотнями диктаторов

Это я среди статуй Чан Кайши на Тайване. Полный сюр: в одном месте — сотни памятников диктатору, как будто их купили набором на Алиэкспресс.

В этом году правящая Демократическая партия Тайваня заявила, что нужно окончательно избавиться от культа личности и подчеркнуть независимость Тайваня от Китая. Один из способов — уничтожить почти 800 статуй, напоминающих о репрессиях и диктатуре.

Что-то знакомое, правда? После XXII съезда КПСС по всей стране начали демонтировать памятники Сталину. Интересно, будут ли покупать бюсты Чан Кайши десятилетия спустя — как покупали в начале нулевых бюсты Сталина, чтобы украшать квартиры.

Удивительно, что диктаторов всегда пытаются сохранить в истории улыбающимися.

Во время съемок фильма про американцев и их мнение о России, мы много вспоминали Холодную войну. Учения «что делать в случае ядерного взрыва», тревожное ожидание каждого выпуска новостей, уроки на тему «как правильно спрятаться под парту» и липкий страх, который едва заметным слоем остался у всех наших героев на коже десятилетия спустя.

Эпоха затяжного противостояния государств, когда ты, со своими ежедневными делами, постоянно мечешься между ощущением бессилия и злости. Хочется найти невидимый пульт и нажать на перемотку, чтобы сменить затянувшийся сюжет и перейти к финалу, где хороший герой обязательно надает по морде плохому. Только, выходит, что и промотать нужно годы своей жизни, да и хэппи-энда пока не видно.

Это время запомнится усталостью, раздражением, отвращением. Вздрагиванием от красного восклицательного знака в заголовках новостей — это тебе не сложенные сердечком ладошки, ничего хорошего такие эмоджи не принесут. Диктаторами, которые со своими ядерными угрозами выглядят голограммами из тех самых 70-х, недобрым чудом спроецированными в 2024 год. Мы же тут вроде планировали лететь на Марс, а над нашими головами должны были летать «Убер-такси», а не ракеты.

«Лучшие времена – это те времена, которые могут наступить, но почему-то никогда не наступают», – писал в одном из моих самых любимых романов Окуджава. Остается жить в этом времени, по принципу «делай, что должен — и будь, что будет», мирясь с небольшим вкладом, на который способен — без того, чтобы пожертвовать свободой или жизнью.

Самая жизнеутверждающая история этого года — наша встреча с фотографом Питом Экертом в Америке. Пит узнал о том, что потеряет зрение из радиошоу (как это случилось — рассказываем в выпуске). Он попробовал заниматься скульптурой, восточными единоборствами — а уже потеряв зрение, решил стать… фотографом. С собственной, совершенно уникальной техникой съемки. Благодаря ней он прославился на весь мир.

Если и есть история, которая показывает что мы можем пережить что угодно и выйти с гордо поднятой головой — это она: https://youtu.be/8E-HFYbEP4M

Один раз в год я напоминаю себе: «Саша, попытайся сохранить магию». В детстве все мы ждем праздник, чтобы на короткий момент ощутить: все возможно, следующий год будет лучше, а если загадать желание ровно в полночь — то оно обязательно сбудется.

А потом мы становимся взрослыми, уставшими, циничными и разочарованными. И вот это мимолетное волшебство, как и любая хрупкая вещь, незаметно исчезает. Магия очень хрупкая вещь.

Я желаю вам, чтобы вы в жизни почаще несмотря на все, ощущали мимолетное волшебство.

Спасибо вам, что смотрели, радовались, грустили. Ничего из нашей работы не имеет настоящешо смысла без вас.

Встретил тут намедни по съемочным делам интересного персонажа. Оператор из США, который долго накануне выяснял: что будем снимать, для кого. Потому что вообще он «с русскими не работает».

Оператора, который с русскими не работает, зовут Леша. «Вам теперь тяжело, конечно», – сходу огорошил меня американец Леша. «Кому «вам»?» – вежливо уточнил я. Выяснилось, что «нам» — русским. Особенно переехавшим в Европу. «Скоро всем в визе откажут», – объяснил мне Алексей сложности быта.

От Лешиного английского повеяло чем-то родным, уютным — так в кинофильмах моего детства разговаривали русские мафиози в боевиках («Ай нид май факинг мани, ду ю гет ит? Ю ар дэд мэн, рили»). Через пару часов съемки Алексей начал недвусмысленно намекать, что у него времени ровно шесть часов, а дальше еще еще один важный проект. Потому что «в нашей стране культура индивидуализма, вот так». Но важный проект оказался не таким уж важным, когда речь зашла о доплате.

На обратном пути я все-таки решил выяснить тонкости жизни в Америке. Родился и вырос Леша в поселке Железнодорожный. Там он провел детство. И юность. И взрослые годы. И вообще, как выяснилось, аллергию на работу с русскими и вообще на Россию, Леша приобрел только впервые приехав в Америку.

Целых два года назад.

Довольно много вопросов о том, что с каналом и почему исчезло 2/3 контента. Скоро все расскажу.