Честно говоря, я испытал большой прилив энергии, читая анкеты и предложения от людей, которые откликнулись на призыв поучаствовать в программе "Волонтер русской поэзии" от Prоsodia. Причем, почти нет знакомых по литтусовке имен. И для меня это сигнал: иногда сидишь в своей норке и начинаешь думать, что мир к ней и сводится, но поддержка часто приходит от людей, о существовании которых мы даже не знаем. Мы не знаем, сколько их и где они живут. Единственный способ узнать - сделать что-то специально для них. Если ты делаешь социальный просветительский проект, нужно давать людям возможность помочь тебе - тем более, что помощь реально нужна. На данный момент сдерживаю себя, чтобы не начать сразу отвечать каждому, потому что надо выдержать заявленные сроки.

Этой ночью во сне на каком-то книжном развале я держал в руках 14-й и 15-й тома сочинений М.М.Бахтина. Оба были тысячестраничными, я выбирал, который купить. В реальности этих томов не существует, в собрании сочинений Бахтина только шесть томов - возможно, это только пока.

Книги мне снятся регулярно. Эти сны одни из самых светлых.

Поскольку я занимаюсь литературой, меня постоянно догоняет реклама литературных агентов и редакторов. Юные девушки готовы прочесть вашу рукопись и объяснить вам, как на самом деле стоило бы написать эту вещь. Готовность переписывать требуется на старте. Из любого можно попытаться сделать писателя, надо только слушать редактора. Читая это, хочется только горько усмехнуться. Что это за писатель, который готов принимать такие условия? В моем понимании это не писатель, а копирайтер. Это не должно быть писательской нормой. Но индустрия вскармливает именно это.

Понимаете, суть моей борьбы как раз не в том, чтобы мне кто-то сказал, как писать, а в том, чтобы мое выношенное видение было признано как минимум приемлемым для публикации, и, как максимум, прекрасным. Потому что если бы я не считал это прекрасным, было бы трудно это создавать. Мне нужен был бы помощник, который прочел бы и сказал: "Да, это, конечно, странновато, но великолепно, они ничего не понимают, но я знаю, как до них достучаться - только давай добавим вычеркнем мат из синопсиса..." Ну а пока борьба моя в самом разгаре.

Когда я закрываю глаза и начинаю погружаться в сон, я вижу картинки. Они оживают, движутся, перетекают друг в друга. Это что-то неповторимое, о чем я всегда вспоминаю, когда думаю об искусстве. Я не представляю себе технического ремесленного мастерства, которое позволило бы подражать этому - всегда выходит жалкое подобие. Когда человек, видящий каждый день такие картинки, начинает что-то писать, он всегда по сути подражает, но сразу фиксирует пропасть. Чтобы не уныть, он всматривается в грубые блоки, пятна, формулировки - и те постепенно оживают. То, что начиналось как подражание, оживает как найденная красота, для которой вообще-то можно было ничего не делать руками. Но мы нашли ее в собственной ограниченности, в результате ее осознания и попытке преодоления. От подражания как ведущей концепции искусства с кризисом ремесленности мы все дальше, но попытки не прекращаются. Произведение искусства сегодня часто представляет собой баланс между попыткой подражания и найденной красотой, в существовании которой непросто убедить.

Появилась обложка новой, двадцать третьей Просодии. Номер с лучшими подборками современных поэтов за 2024 год. Такая мини-антология. И программное высказывание о неотрадиционализме в поэзии. Верстаем. А заодно деньги на печать собираем по миру - на поэзию не стыдно.

"Вот рисую я в три часа ночи и думаю: почему я родился художником и не могу пойти спать?" - свежая и, по-моему, прекрасная цитата из современного художника из Ростова-на-Дону, чьего имени я не запомнил.

Все-таки ловлю себя на том, что мышление критика/исследователя и поэта/художника питается разными типами энергии. И та энергия, которая питает критика, может очень мешать поэту.

Исследователя питает энергия полемики. Я сам часто читаю чужие суждения о поэзии и, начиная думать, почему я с ними не согласен, проговариваю ключевые мысли. Все это совершенно не нужно поэту, любая тень соперничества, соревнования, борьбы не просто мешает, а отравляет существование. Потому что поэт решает другого уровня задачи - он ищет слова неизвестно для чего, о чем невозможно еще спорить, потому что этого нет, тогда как для него это самое дорогое. Тут приходится спорить с небытием, спорить за право существование, выговаривать понемногу иной образ существования. На этом фоне критические и исследовательские "задачи" несколько мельчают.

Но и долго существовать в этом растительном отказе от борьбы невозможно. Что-то или кто-то обязательно разбудит борца, готового спорить о словах. Это в природе человека. И искреннее возмущение, праведный гнев на слепоту профессиональных читателей книг заставляет снова писать о поэзии, сдерживая страсть. А потом общественное животное снова превращается в мыслящий тростник. Так и живем.

Коллектив закрытой поэтической премии Anthologia, которая не публикует ни лонг-, ни шорт-листов, назвала журнал Prosodia своим лауреатом по итогам 2024 года - года, когда издание отмечало свое десятилетие.

Очень благодарен жюри премии за эту поддержку - и хотел поздравить всех, кто так или иначе регулярно участвует в создании проекта! Давайте не упустим нашу заслуженную пятиминутку радости.

Из подборки в "Плавучем мосте":

[отравление]

А иногда ни с того ни с сего
поля начинают гореть,
они будто сходят с ума
и стараются умереть.

И сухие деревья растут из них,
и пугают деревьев плоды,
и нарывы пробитой спины,
истекание желчи, руды.

Что творится с тобою – лишь сон,
просыпайся, земля, земля,
ты прости, обещаю, прости,
я больше не буду я.

[отлив]

Не только время уходит – море
тоже встаёт и уходит, бросая
исподнее, створки, норы,
по которым вдогонку босая

бежит за водой – не догонит.
Все, что ходит, уходит, и море
чуть помедленнее, чем кони,
в степи растворяется скоро.

И лежат на боку сухогрузы,
города зарастают степью.
Море бродит в поисках устья.
Люди ловят его сетью.

#чистоеполе

Я далек от большой политики в сфере литературы, но по поводу закрытия АСПИР выскажусь. Можно найти много поводов критиковать деятельность этой структуры, но это будет критика нюансов в проектах, которые были безусловным благом для всей сферы литературы. Никогда в постсоветской истории в нашей стране не было столько предложений для пишущих — резиденции, семинары, школы, форумы. Вся эта инфраструктура требовала экспертов — а это значит, что и писатели, не самая богатая прослойка в России, получили какую-то подработку. И то, что они не завешивали все свои проекты георгиевскими лентами, я не готов осуждать. Можно задаваться вопросом, почему для того, чтобы наладить финансирование, надо было вообще создавать новую структуру, как и теперь — если все работало, зачем все разом сносить? Сама радикальность преобразований при их масштабе поражает, вызывает возмущение и желание держаться подальше от смотрящих за литературой. Тем более, что сейчас вся кампания держится не на идее созидания, а на идее разрушения структуры, которая что-то пыталась создать. Никто не позаботился о преемственности, о том, чтобы нежные писательские души не волновались. Позаботились, чтобы волновались. То есть кому-то как бы преподается урок, воспитательное начало проступает во всей ситуации. И когда это понимаешь, становится смешно и грустно.

В журнале "Новый мир" (№12, 2024) выложены новые два моих поэтических очерка из цикла "Сентиментальная геопоэтика".

Жанр возник, когда я делал путевые записки в смартфоне, чтобы не забыть первых впечатлений, ассоциаций и попутных соображений. Поначалу я думал, что это сырье для каких-то будущих вещей в неизвестных жанрах. А потом понял, что сгустки хороши именно как сгустки - в том синкретичном виде, в котором поэзия еще неотделима от прозы, мысли от чувств, эссе от травелога, глобальное от локального. Когда появляется ощущение, что схвачено это единство, вопрос о том, поэзия это или проза, становится второстепенным.

Название цикла возникло давно, оно в какой-то мере тоже — про ту же самую синкретичность, в которой особая роль у пространства. Оно выступает как повод для внутреннего движения. Идея искусства слишком глобальна, чтобы ее присвоить, она нуждается в заземлении, оно должно прорасти на конкретной почве. Но глубоких отношений с пространством, в котором находишься, иногда приходится ждать очень долго. Встреча с пространством обязательно должна состояться. Не всегда понятно, какое именно пространство откроется первым, запустит внутреннее движение, подскажет слова. Первая встреча со своим пространством может произойти в неожиданном месте, но этот новый по своей глубине опыт меняет отношения с пространством в целом — и прежде всего, с тем, которое привык не замечать.

#сентиментальнаягеопоэтика

Иногда встречаю особый тип творческого человека - ртутные, непосредственные, горящие и сгорающие на глазах. Почти рок-звезда. И именно в таком состоянии они кажутся подлинными, настоящими, целостными. Я хорошо знаю это состояние, регулярно, как мне кажется, бываю в нем - но совершенно ему не верю. Все это мне кажется нервами, дурью, которое из твоей слабой нервной системы выбили люди и обстоятельства. А верю тому, что произведено без этого влияния, в безмятежности, неспешности, отрешенности, в разглядывании потолка - для меня подлинность художника где-то на этом пути.

Поймал себя на ощущении, что в периоды наплыва нового экзистенциального опыта - а сейчас глобально именно такой период - поиск формы формальный эксперимент отходит на задний план. Опыт вдруг приобщает тебя к сюжетам, по которым тебе никогда нечего было сказать, и ты лихорадочно пытаешься просто освоить новый материал, понять, куда он тебя выводит. А для этого достаточно самых простых решений. Формальная новизна иногда только мешает новизне экзистенциальной, во всяком случае сейчас не требует её душа.

[детство]

Бесконечное поле бессилья.
То одиннадцать, то двенадцать.
Все, что вокруг некрасиво,
пытается надругаться.

Сколько ни вкладывай напряженья,
в том же месте подвешена птица.
Если чувствовать униженье,
можно многажды переродиться.

За горизонтом все будет возможно,
а пока измеряем в "ого".
У дороги растёт подорожник,
он, учили меня, от всего.

#чистоеполе

Вышли мои "18 тезисов о неотрадицинализме в русской поэзии", они открывают новый номер журнала Prosodia. Три пункта процитирую здесь:

2. Неотрадиционализм — тип художественного сознания, характерный для русской поэзии XX века. Постсимволизм породил три пути — авангард, ангажированное искусство и неотрадиционализм. Всё предыдущее столетие они развивались одновременно, но находились в состоянии литературной борьбы, конкурируя за имена и тексты. Все эти парадигмы представлены в современной поэзии.

3. Неотрадиционализм противопоставляет себя традиционализму и архаизму как нерефлексивному воспроизведению освящённых форм. Традиция — расплавленный материал человеческой культуры, из которого современный художник творит заново, опираясь на своё понимание современности. В этом смысле, в отличие от традиционализма, заменяющего повестку современности кумирами, неотрадиционализм даёт современности повлиять на культурное наследие, изменить его так или иначе.

4. Неотрадиционализм противопоставляет себя авангарду, любому прогрессизму, «инновационности», которая начинает с обесценивания традиции, заявляя о том, что старые формы дискредитировали себя. Авангард во всех его проявлениях воспевает бунт против любых обязательств художника, считая обязательства препятствием на пути к новому. Неотрадиционализм тоже настроен на поиск нового, но считает совершенно невозможным его обретение без понимания и изучения традиции во всём её многообразии.

В продолжение предыдущего поста о неотрадиционализме. Разве сегодня, в период так называемого традиционного разворота в культуре, мы можем сказать, что отношение к традиции, характерное для неотрадиционализма, побеждает? Думаю, это прозвучало бы слишком смело. Разве мы имеем вал исследований в сфере культуры и искусства и систему их поддержки? Разве мы видим мощные научные школы, развивающие или изучающие отечественные традиции филологии, культурологии, гуманитаристики, философии? Не вижу. А вижу, что два крупнейших интернет-проекта по цифровизации архивов русской литературы - Фундаментальная электронная библиотека и Российская виртуальная библиотека прекратили существование. Эти библиотеки значительно увеличили доступность литературы в свое время, казалось, мы медленно движемся к небывалому уровню доступности. Но проекты закончились, а альтернативы, кажется, не получилось. ФЭБ еще открыт, но не пополняется с 2015 года. Сайт РВБ исчез вместе с огромным количеством полных собраний сочинений на нем.

Я, конечно, очень высокоразвитая личность, знаток поэзии и доктор наук, но, судя по рекомендациям в Дзене, больше всего я читаю о том, как снимали Терминатора, а также новые версии смерти Брюса Ли.