Сирийский форпост (авиабаза Хмеймим, порт Тартус) очень нужен России. Он находится на мировом торговом перекрестке на границе между Европой, Азией и Африкой. И хотя функционал баз сугубо милитаристский, они играют огромную экономическую роль, прикрывая (безмолвно отвечая на вопрос: «А чё ты мне сделаешь, если я тебя кину?» – распространенную практику делового взаимодействия в регионе) торговлю на Ближнем Востоке и в Африке.
Основной российский торговый партнер – Китай, который уже во многом насытился нефтью и, по всей видимости (если электромобильный переход все-таки удастся), перестанет наращивать спрос в ближайшие годы. Индия – емкий рынок, но исторически он принадлежит производителям из КСА и ОАЭ. Его очевидно «мягко» уступили российским нефтяникам партнеры по ОПЕК+, чтобы они не разнесли демпингом мировой рынок нефти. Увидев слабость России - могут попросить вернуть назад.
Перспективный рынок для российских энергоносителей – Африка и ЮВА и за них нужно держаться зубами. Без военных баз там не удержаться
Сирийский форпост (авиабаза Хмеймим, порт Тартус) очень нужен России. Он находится на мировом торговом перекрестке на границе между Европой, Азией и Африкой. И хотя функционал баз сугубо милитаристский, они играют огромную экономическую роль, прикрывая (безмолвно отвечая на вопрос: «А чё ты мне сделаешь, если я тебя кину?» – распространенную практику делового взаимодействия в регионе) торговлю на Ближнем Востоке и в Африке.
Основной российский торговый партнер – Китай, который уже во многом насытился нефтью и, по всей видимости (если электромобильный переход все-таки удастся), перестанет наращивать спрос в ближайшие годы. Индия – емкий рынок, но исторически он принадлежит производителям из КСА и ОАЭ. Его очевидно «мягко» уступили российским нефтяникам партнеры по ОПЕК+, чтобы они не разнесли демпингом мировой рынок нефти. Увидев слабость России - могут попросить вернуть назад.
Перспективный рынок для российских энергоносителей – Африка и ЮВА и за них нужно держаться зубами. Без военных баз там не удержаться
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. "The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from ms
