За некоторой надобностью искал в телекоммуникационной сети Интернет один свой давний текст, а наткнулся на вот такую реплику о документальной поэзии (и шире - документальной литературе), которую написал еще до полномасштабного вторжения (по просьбе Владимира Коркунова). Согласен с собой и сейчас:

"Предложенные вопросы направлены на то, как/каким образом создавать документальную поэзию (и — шире — литературу), которая воспринимается как сложившееся в современной литературе явление, мне же более важным кажется вопрос зачем использовать документ при создании произведения. Без ответа на этот вопрос документальная поэзия теряет свой эвристический потенциал и превращается в еще один способ создания текстов.

Наиболее известные («классические») произведения документальной литературы создавались в ситуации информационной блокады относительно катастрофических событий двадцатого века (Шоа, Блокада, сталинские репрессии, бомбардировки Хиросимы и Нагасаки и т.д). Преодолевая разнообразные политические запреты и пересекая эстетические границы, Чарльз Резникофф, Александр Солженицын, Кэндзабуро Оэ, Алесь Адамович использовали обширную фактографию, стремясь назвать вещи своими именами, увековечить память погибших и мн.др. Подобная установка базировалась на «непогрешимости» документа, который объявлялся полномочным представителем аутентичной реальности в тексте. Но документ — нарратив, который существует не в вакуумее, а возникает в определенных обстоятельствах, которые нельзя не учитывать; по сути, это еще одна преломляющая линза, которая заявляет о своих правах на отражение реальности, а не представляет ее в обнаженном виде. Именно поэтому Варлам Шаламов не торопился называть свои обжигающе достоверные рассказы документальными, хотя их биографическая подоплека несомненна.

Сегодня ситуация и вовсе меняется: мы уже не можем сказать, что существуем в мире недостатка информации. Напротив, распространенная в немногих оставшихся в живых российских медиа и многочисленных телеграм-каналах журналистика способна поставить нам столько информации, сколько нужно, и даже больше. Но это порождает проблему документа как медиума фальсификации и всевозможных логических подмен, которые Стив Фуллер называет «постправдой». Где тот предел доверия респондентам, который поэзия (в отличие от журналистики) попросту не может измерить? И не окажется ли поэзия всего лишь плохо информированной и созависимой бедной родственницей расследовательской журналистики? Как поэзии, тяготеющей к документу, не попасть в ловушку олитературивания чужих проблем, которые она неспособна решить? Быть может, должно изменится само отношение к документу, который не стоит рассматривать как прорыв к реальности (это не так); скорее это инструмент, позволяющий проявить те едва уловимые следы ускользающей социальности, которая и позволит обрести другого за пределами фикциональных отражений."

#стихи_девяностых_годов

ЕЛЕНА ФАНАЙЛОВА

Я пришел спасти тебя и себя...
Еще в последний раз, демон.

Хозе, солдат

Что ты будешь делать, бедный и бездарный,
В сердце получив удар?
Вот они выходят с фабрики сигарной,
Как сама судьба.

Вот они проходят площадью базарной,
Глаз не отводя,
Видишь, мой червонный, мой козырный, мой коварный,
– Словно жизнь твоя.

Тщетны, как она предупреждала, все усилья.
В этой ли связи
Сердце под колетом мелко крестит Эскамильо?
Плачьте, дон Жози.

Платье кровеносное непрочно, костяное.
И твоя душа
Рвется и тебя покинет скоро. Остальное
Ничего не значит и не стоит ни гроша.

А потом смотри, как золотое слово "невозможно"
И серебряное "никогда"
Поглотит бесчеловечно, и бесстрашно, и безбожно
Городская маслянистая летейская вода.

Выпустили вот такую вот книжку.

(не знаю какой эпитет и подобрать) подборка Любови Барковой. Был счастлив, прочитав (что редко бывает)

https://licenzapoetica.name/projects/lenta/zakrytaya-krov

Моя «Близость», в интересной компании Артура Аристакисяна и Сэмюэля Беккета. Не знаком с Миланой, спасибо ей большое.

Шестикрылый Серотонин

https://www.youtube.com/watch?v=pMZuisZMIRA

#стихи_девяностых_годов

Всегда интересно, когда эксклюзивный творческий метод - это продолжение темперамента, манифестация раз(баланс)ировки аффектов. (A бывает иначе? Бывает разное.) ПА как раз такой случай, поэтому ее в прямом смысле "непрозрачные", не пускающие в себя тексты, касающиеся неизвестных читателям сторон внутренней биографии, в то же время столь достоверны.

ПОЛИНА АНДРУКОВИЧ

. . . . . . . . . . . .
разве ты справа? а мне всё казалось,
что ты всегда слева,
и у меня от этого что-то было не то с об
меном веществ, а теперь я понимаю:
просто элементы непредугаданно сблизились, и
и кто-то хохочет под окном, а я сыта и
и завывает сердце волком и молоч
ные зубы смешались с землёй и
и
и мои и твои атомы задолго до этого зака
та были видны огню и дождю и
и ответ медлт нет
и ответ медлителен-медлителен предпослед
ний наших атомов хватит на этот ответ,
который будет последним вопросом
собирать тени камней тенями рук
и никогда не разбрасывать тени рук
и тени имён и тени имён хранить а не
имена тени вечнее поскольку мгновенны
мгновенно ударяет камень мгно
венье длится
эклектика мокрая галька волна
. . . . . . . . . . . .

Тот случай, когда фраза про "мир потерял"/"стал беднее" - не клише. Путь к фильмам Л. почти всегда непрост - но однажды заключается невидимый пакт и прожить без его психофуг уже не получится. Искренне сочувствую тем, кому этот пакт заключить не удалось (пока что). Merci beacoup, говорит он в конце этого видео.
https://www.youtube.com/watch?v=8z5d_8nYTaE

В «Дайджесте» читаем стихотворения Романа Шишкова с комментарием Дмитрия Сабирова:

<…> субъект в мире Шишкова постоянно находится в промежуточных состояниях («застрявший / в полустёртом сейчас»), которые подчёркиваются и неловкими оказиями, происходящими с персонажами (исполнитель, подпрыгивающий с визгом из-за того, что «зажал цирлейстиком палец»), и страхом, который может потенциально выбивать его из какого-либо устойчивого положения и из-за которого он не решается спросить время у трёх «мужских лиц», олицетворяющих ночь. Тревога, всегда присутствующая на периферии и не дающая обрести покой, касается и читателя, и субъекта, и некоторых других персонажей (например, королеву, не знающую «о мигающих числах, / поселившихся в расселине слуха»).

.

***

Непреложный камень скуки
возлёг на клавишах после того
случая, когда исполнитель зажал цирлейстиком
палец, подпрыгнув с визгом. Горечь
наслоившегося дня растеклась под
дверные щели. Ничего не
подозревающая королева молчала
в затенённом углу сада.
Ковыряла мизинцем в ушной
раковине; знать не знала о
мигающих числах,
поселившихся в расселине слуха.

Поговорили с Валерием Горюновым и Сергеем Ханом о трактате "Счастьеловка" Андрея Левкина. Получилось интересно: обсудили как форму (почему это "трактат"?), так и содержание (какие автор предлагает стратегии ускользания от социальной и проч.предопределенности).

https://www.youtube.com/watch?v=6zXKe7lBpFs&t=352s

Денис Ларионов. Близость.
Издательство «Порядок слов». 515 руб.

Денис Ларионов родился в Клину в 1986 году. Окончил магистратуру РАШ и аспирантуру Института философии РАН. В настоящее время заканчивает работу над диссертацией в Потсдамском университете. Статьи публиковались в журналах «Новое литературное обозрение», «Воздух», «Новый мир», «Синий диван» и др. Автор поэтических сборников «Смерть студента» (2013), «Тебя никогда не зацепит это движение» (2018), Редактор серии «Художественная словесность» издательства «Новое литературное обозрение». Член комитета Премии Андрея Белого (2016—2018). Один из основателей и член жюри поэтический Премии «Различие». Лауреат поэтической премии «Московский счет» за лучшую дебютную книгу («Смерть студента», 2013), номинант Премии Андрея Белого (2013). Стихи переведены на сербский, английский, немецкий, итальянский языки.

Заказать с доставкой: [email protected] или https://www.group-telegram.com/falanster_delivery