«Алиса в Алгоритмии» (2024, 2 мин) — зажигательный клип от Алекса Будовского про амбивалентные взаимоотношения человека с ИИ. Вроде бы робот находится в подчиненном положении по отношению к Алисе — кормит, возит на такси, лечит зубы. Но он же и управляет — проводит собеседования и служит в полиции. Можно ли вырваться из порочного круга, если ты не жулик?
Как обычно у Будовского, быстрая смена математически выверенных простых фрагментов под нехитрую ритмичную мелодию создают гипнотический эффект. Интересные вещи происходят уже в первые четыре секунды, пока идёт заставка.
Упрощенная графика отлично работает на идею фильма. Обратите внимание на тело персонажа, которое должно быть максимально унифицированным, соответствовать стандарту, – например, по улыбке роботы отбирают людей на работу. Зато в финале происходит метаморфоза.
И кстати, кто такая Алиса? Девочка, которая провалилась в цифровую кроличью нору, – или виртуальная помощница?
vimeo.com/1025261077
Как обычно у Будовского, быстрая смена математически выверенных простых фрагментов под нехитрую ритмичную мелодию создают гипнотический эффект. Интересные вещи происходят уже в первые четыре секунды, пока идёт заставка.
Упрощенная графика отлично работает на идею фильма. Обратите внимание на тело персонажа, которое должно быть максимально унифицированным, соответствовать стандарту, – например, по улыбке роботы отбирают людей на работу. Зато в финале происходит метаморфоза.
И кстати, кто такая Алиса? Девочка, которая провалилась в цифровую кроличью нору, – или виртуальная помощница?
vimeo.com/1025261077
В повторный прокат в России вышел «Ветер крепчает» (2013, 126 мин) – классический фильм Миядзаки, до «Мальчика и птицы» (2023) считавшийся его итоговым высказыванием в анимации. Очень красивая и тревожная история о полетах и войне, о любви и взрослении. Наверное, многое понятно и само по себе, но тем интереснее, что Миядзаки опирается на систему подтекстов и аллюзий, исторических и литературных.
Главных источников, как известно, два – автобиографический роман японского модерниста Хори Тацуо «Ветер поднялся» (1937) и биография авиаконструктора Дзиро Хорикоси (1903-1982), практически ровесника Тацуо. Они оба, хоть и очень по-разному, позволяют Миядзаки, ввести тему смерти, которая поражает своей неуместностью. В романе Тацуо рассказчик наблюдает угасание своей возлюбленной, молодой художницы Сэцуко в туберкулезном санатории. А Дзиро, в интерпретации Миядзаки, мечтает конструировать прекрасные машины, но строит орудия убийства.
В обоих случаях можно обнаружить сложный баланс японского и европейского, причем Европа и выступает источником грез, и предупреждает, и буквально дает язык, чтобы говорить о смерти. Итальянский конструктор Джованни Капрони, который начал строить бомбардировщики во время Первой мировой, вдохновляет юного Дзиро – и предвосхищает его трагедию. Хорошо знакомый с европейской литературой Тацуо называет свой роман строкой из стихотворения Поля Валери «Кладбище у моря»: «Ветер поднимается! Значит, надо стараться жить». Кстати, по-японски роман и фильм называются одинаково. А еще Тацуо цитирует «Реквием по подруге» Рильке и явно намекает на «Волшебную гору» Томаса Манна – роман, действие которого разворачивается в туберкулезном санатории в преддверии Первой мировой войны, хотя написан он в 1924, с дистанции, совсем в другое время. Постояльцы санатория проводят время в спорах о политике и философии, как будто не замечая приближающуюся катастрофу.
Миядзаки, в свою очередь, прямо вводит в фильм персонажа романа Томаса Манна Ганса Касторпа. Дзиро, недавно побывавший в Германии, встречает на курорте симпатичного немца. Касторп заводит разговор о своей родине, где пришли к власти нацисты и вот-вот начнется война, и иронично замечает: «Но здесь так чудесно! Настоящая волшебная гора! Хорошее место, чтобы забыться».
Дзиро и забывается. Он настолько одержим своим инженерным творчеством, что не думает о военном будущем своих машин. Он любит свою жену, но не замечает, как она жертвует собой во имя его мечты. А мечта хрупка. «Самолеты – это прекрасные и проклятые сны, которые только и ждут, чтобы небо их поглотило», – говорит Капрони в видении Дзиро.
Удивительно, как Миядзаки удалось завязать такой сложный узел. И как красиво получилось.
Главных источников, как известно, два – автобиографический роман японского модерниста Хори Тацуо «Ветер поднялся» (1937) и биография авиаконструктора Дзиро Хорикоси (1903-1982), практически ровесника Тацуо. Они оба, хоть и очень по-разному, позволяют Миядзаки, ввести тему смерти, которая поражает своей неуместностью. В романе Тацуо рассказчик наблюдает угасание своей возлюбленной, молодой художницы Сэцуко в туберкулезном санатории. А Дзиро, в интерпретации Миядзаки, мечтает конструировать прекрасные машины, но строит орудия убийства.
В обоих случаях можно обнаружить сложный баланс японского и европейского, причем Европа и выступает источником грез, и предупреждает, и буквально дает язык, чтобы говорить о смерти. Итальянский конструктор Джованни Капрони, который начал строить бомбардировщики во время Первой мировой, вдохновляет юного Дзиро – и предвосхищает его трагедию. Хорошо знакомый с европейской литературой Тацуо называет свой роман строкой из стихотворения Поля Валери «Кладбище у моря»: «Ветер поднимается! Значит, надо стараться жить». Кстати, по-японски роман и фильм называются одинаково. А еще Тацуо цитирует «Реквием по подруге» Рильке и явно намекает на «Волшебную гору» Томаса Манна – роман, действие которого разворачивается в туберкулезном санатории в преддверии Первой мировой войны, хотя написан он в 1924, с дистанции, совсем в другое время. Постояльцы санатория проводят время в спорах о политике и философии, как будто не замечая приближающуюся катастрофу.
Миядзаки, в свою очередь, прямо вводит в фильм персонажа романа Томаса Манна Ганса Касторпа. Дзиро, недавно побывавший в Германии, встречает на курорте симпатичного немца. Касторп заводит разговор о своей родине, где пришли к власти нацисты и вот-вот начнется война, и иронично замечает: «Но здесь так чудесно! Настоящая волшебная гора! Хорошее место, чтобы забыться».
Дзиро и забывается. Он настолько одержим своим инженерным творчеством, что не думает о военном будущем своих машин. Он любит свою жену, но не замечает, как она жертвует собой во имя его мечты. А мечта хрупка. «Самолеты – это прекрасные и проклятые сны, которые только и ждут, чтобы небо их поглотило», – говорит Капрони в видении Дзиро.
Удивительно, как Миядзаки удалось завязать такой сложный узел. И как красиво получилось.
Фильм Гинтса Зильбалодиса «Поток» (Flow, 2024) официально выдвинут на Оскар в двух номинациях. Пожелаем ему удачи! В последнее время о «Потоке» вышло много публикаций, поэтому от нас – только маленькая реплика.
При всех очевидных намеках на Всемирный потоп, «Поток» очень интересно разворачивает тему катастрофы. Он про способ существования в мире, который внезапно впадает в безумие. Потопы, очевидно, повторяются, предсказать приход большой воды невозможно – важно успеть на свою лодку и идти под парусом.
Лодка, на которой собрались Кот, Пес, Капибара, Лемур и Птица, вовсе не единственный ковчег спасения. Похоже, спасаются все или, по крайней мере, очень многие: собаки, лемуры, птицы, которые предпочитают общество своих соплеменников, тоже достигают берега, и никакая божественная сила не карает их за эгоизм. «Поток» – о праве спасаться не со своей стаей. Из лодки Кота не произойдет новый род праведников – это история не о божественном замысле, а о верности себе.
Кстати, есть один старый советский мультфильм, в котором, за вычетом, небольшого морализаторства, была очень похожая коллизия – «Большой секрет для маленькой компании» (1979) с замечательными песнями на стихи Юнны Мориц. Интересно, знает ли его Зильбалодис? Кот, Пес и Лошадь путешествуют вместе и попадают то к волшебным котам, то к собакам, у каждой из которых есть персональная будка и Луна, то на планету Летающих лошадей. Миры, населенные существами одного вида, соблазняют по очереди каждого из друзей – но они уходят вместе, потому что только так они могут остаться собой.
Под гpустное мычание,
Под бодрое рычание,
Под дpужеское pжание
Рождается на свет
Большой секpет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скpомной такой компании
Огpомный такой секpет!
При всех очевидных намеках на Всемирный потоп, «Поток» очень интересно разворачивает тему катастрофы. Он про способ существования в мире, который внезапно впадает в безумие. Потопы, очевидно, повторяются, предсказать приход большой воды невозможно – важно успеть на свою лодку и идти под парусом.
Лодка, на которой собрались Кот, Пес, Капибара, Лемур и Птица, вовсе не единственный ковчег спасения. Похоже, спасаются все или, по крайней мере, очень многие: собаки, лемуры, птицы, которые предпочитают общество своих соплеменников, тоже достигают берега, и никакая божественная сила не карает их за эгоизм. «Поток» – о праве спасаться не со своей стаей. Из лодки Кота не произойдет новый род праведников – это история не о божественном замысле, а о верности себе.
Кстати, есть один старый советский мультфильм, в котором, за вычетом, небольшого морализаторства, была очень похожая коллизия – «Большой секрет для маленькой компании» (1979) с замечательными песнями на стихи Юнны Мориц. Интересно, знает ли его Зильбалодис? Кот, Пес и Лошадь путешествуют вместе и попадают то к волшебным котам, то к собакам, у каждой из которых есть персональная будка и Луна, то на планету Летающих лошадей. Миры, населенные существами одного вида, соблазняют по очереди каждого из друзей – но они уходят вместе, потому что только так они могут остаться собой.
Под гpустное мычание,
Под бодрое рычание,
Под дpужеское pжание
Рождается на свет
Большой секpет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скpомной такой компании
Огpомный такой секpет!
В День памяти жертв Холокоста пересмотрим фильм Флоранс Мьей «Баттерфляй» (Papillon, 2024, 15 мин), сюжет которого навеян историей жизни Альфреда Накаша, выжившего в катастрофе.
Накаш – французский пловец еврейского происхождения. Он появился на свет в 1915 году в Алжире, рано начал заниматься спортом и в 1936 году в составе французской сборной выступил на Олимпийских играх в Берлине. Первых и единственных играх, которые прошли при нацистах. Началась война, нацисты оккупировали Францию, и хотя Накаш перебрался в зону, которую контролировал режим Виши, ему, как еврею, запретили участвовать в соревнованиях. А потом вместе с женой и маленькой дочерью арестовали и отправили в Аушвиц. Выжил только Накаш. Он смог восстановиться и вернуться к тренировкам и даже принял участие в первых послевоенных Олимпийских играх в Лондоне 1948 года – и стал одним из двух их участников, переживших Холокост. В 1983 году он умрет от сердечного приступа во время тренировки по плаванию.
Все эти события в фильме есть. Точнее, их текучие образы-воспоминания в сознании пожилого пловца Артема, отправившегося на последнюю тренировку. Всех их соединяет вода: мальчик вместе с приятелями прыгает в море на алжирском пляже – и выныривает у берегов Франции – обнаруживает себя в олимпийском бассейне, в котором проступает красная, как кровь, свастика. А вот он уже в Аушвице, где его заставляют нырять в бассейн за куском хлеба, а тени его близких утекают и растворяются в воде. Вода – и глубокая боль, и ее забвение. Мотив боли вносит образ бабочки, которую маленький Артем попытается спасти из моря. Оригинальное название многозначно – и «бабочка», и «баттерфляй», стиль плавания. Но вода лечит – и пловец в последний раз уходит в море спокойным.
Тема близка режиссерке фильма Флоранс Мьей по личным причинам: ее мать из еврейской семьи, и вместе с братом, дядей Флоранс, они участвовали в Сопротивлении. Но сама Мьей рассказывает, что снимала не биографию, а сказочную историю. Раньше Мьей предпочитала песочную анимацию и живопись по стеклу – в фильме «Баттерфляй» есть «водные» эпизоды, сделанные во второй технике. Но в основном
это масляная живопись на холсте. Как и другие любимые техники Мьей, она очень трудоемкая, фазы движения рождаются прямо под камерой. Но зато, шутит Мьей, в конце работы остается сам холст – как воспоминание.
https://youtu.be/RBC681sXd80
Накаш – французский пловец еврейского происхождения. Он появился на свет в 1915 году в Алжире, рано начал заниматься спортом и в 1936 году в составе французской сборной выступил на Олимпийских играх в Берлине. Первых и единственных играх, которые прошли при нацистах. Началась война, нацисты оккупировали Францию, и хотя Накаш перебрался в зону, которую контролировал режим Виши, ему, как еврею, запретили участвовать в соревнованиях. А потом вместе с женой и маленькой дочерью арестовали и отправили в Аушвиц. Выжил только Накаш. Он смог восстановиться и вернуться к тренировкам и даже принял участие в первых послевоенных Олимпийских играх в Лондоне 1948 года – и стал одним из двух их участников, переживших Холокост. В 1983 году он умрет от сердечного приступа во время тренировки по плаванию.
Все эти события в фильме есть. Точнее, их текучие образы-воспоминания в сознании пожилого пловца Артема, отправившегося на последнюю тренировку. Всех их соединяет вода: мальчик вместе с приятелями прыгает в море на алжирском пляже – и выныривает у берегов Франции – обнаруживает себя в олимпийском бассейне, в котором проступает красная, как кровь, свастика. А вот он уже в Аушвице, где его заставляют нырять в бассейн за куском хлеба, а тени его близких утекают и растворяются в воде. Вода – и глубокая боль, и ее забвение. Мотив боли вносит образ бабочки, которую маленький Артем попытается спасти из моря. Оригинальное название многозначно – и «бабочка», и «баттерфляй», стиль плавания. Но вода лечит – и пловец в последний раз уходит в море спокойным.
Тема близка режиссерке фильма Флоранс Мьей по личным причинам: ее мать из еврейской семьи, и вместе с братом, дядей Флоранс, они участвовали в Сопротивлении. Но сама Мьей рассказывает, что снимала не биографию, а сказочную историю. Раньше Мьей предпочитала песочную анимацию и живопись по стеклу – в фильме «Баттерфляй» есть «водные» эпизоды, сделанные во второй технике. Но в основном
это масляная живопись на холсте. Как и другие любимые техники Мьей, она очень трудоемкая, фазы движения рождаются прямо под камерой. Но зато, шутит Мьей, в конце работы остается сам холст – как воспоминание.
https://youtu.be/RBC681sXd80
Сегодня в российский прокат выходят сразу два заметных анимационных фильма. При всем различии сюжетов и техник, в темах можно обнаружить неожиданное созвучие.
💡«Самый ценный груз» (The Most Precious of Cargoes, 16+) — фильм французского режиссёра игрового кино Мишеля Хазанавичуса («Артист», «Убойный монтаж»), адаптация романа Жан-Клода Грюмбера (2019).
Из «поезда смерти», идущего в Аушвиц, семья французских евреев выбрасывает маленькую девочку в надежде спасти хотя бы ее. Младенца находит полька, жена местного лесоруба. У них с мужем нет своих детей, и жители деревни начинают подозревать неладное и требуют избавиться от опасного ребёнка.
История не только о сострадании, но и о моральных спутниках войны – о нетерпимости и добровольной слепоте. Аушвиц расположен совсем недалеко от деревни, но чужое горе никого не интересует. Рассказ ведется в предельно обобщенном тоне, у главных персонажей нет имен.
Фильм снят в технике ротоскопирования, музыку к нему написал Александр Деспла («Остров собак»). Показан в основном конкурсе Каннского фестиваля – для анимации это впервые после «Вальса с Баширом» Фольмана в 2008. Только что номинирован на премию Сезар.
💡«Стеклодув» (The Glassworker, 12+) пакистанского режиссёра Усмана Риаза — история о любви и войне, которая разворачивается в неназванной стране, сочетающей восточные и европейские черты. Риаз говорит, что ориентировался на Пакистан, но не называл его напрямую, потому что иначе пришлось бы отказаться от многих важных тем – по цензурным соображениям. Сюжет усложнен флэшбэками и сказочными элементами.
Юный мастер-стеклодув Винсент и его отец Томас трудятся в стекольной мастерской. Их страна оказывается на пороге войны, и пацифист Томас получает заказ от военных. В это же время в город приезжает полковник со своей дочерью-скрипачкой Эллиз. Между Винсентом и Эллиз зарождается чувство вопреки противостоянию их отцов.
«Стеклодув» вдохновлён анимацией студий "Ghibli" и "Ponoc". Это первый полнометражный рисованный фильм в Пакистане. Премьера состоялась в основном конкурсе Анси.
💡«Самый ценный груз» (The Most Precious of Cargoes, 16+) — фильм французского режиссёра игрового кино Мишеля Хазанавичуса («Артист», «Убойный монтаж»), адаптация романа Жан-Клода Грюмбера (2019).
Из «поезда смерти», идущего в Аушвиц, семья французских евреев выбрасывает маленькую девочку в надежде спасти хотя бы ее. Младенца находит полька, жена местного лесоруба. У них с мужем нет своих детей, и жители деревни начинают подозревать неладное и требуют избавиться от опасного ребёнка.
История не только о сострадании, но и о моральных спутниках войны – о нетерпимости и добровольной слепоте. Аушвиц расположен совсем недалеко от деревни, но чужое горе никого не интересует. Рассказ ведется в предельно обобщенном тоне, у главных персонажей нет имен.
Фильм снят в технике ротоскопирования, музыку к нему написал Александр Деспла («Остров собак»). Показан в основном конкурсе Каннского фестиваля – для анимации это впервые после «Вальса с Баширом» Фольмана в 2008. Только что номинирован на премию Сезар.
💡«Стеклодув» (The Glassworker, 12+) пакистанского режиссёра Усмана Риаза — история о любви и войне, которая разворачивается в неназванной стране, сочетающей восточные и европейские черты. Риаз говорит, что ориентировался на Пакистан, но не называл его напрямую, потому что иначе пришлось бы отказаться от многих важных тем – по цензурным соображениям. Сюжет усложнен флэшбэками и сказочными элементами.
Юный мастер-стеклодув Винсент и его отец Томас трудятся в стекольной мастерской. Их страна оказывается на пороге войны, и пацифист Томас получает заказ от военных. В это же время в город приезжает полковник со своей дочерью-скрипачкой Эллиз. Между Винсентом и Эллиз зарождается чувство вопреки противостоянию их отцов.
«Стеклодув» вдохновлён анимацией студий "Ghibli" и "Ponoc". Это первый полнометражный рисованный фильм в Пакистане. Премьера состоялась в основном конкурсе Анси.
Продолжая тему «Самого ценного груза», пересмотрим один страшный фильм десятилетней давности – «Венская кровь» (2014, 8 мин, 18+).
Его сняли два 85-летних ветерана Загреб-фильма, Павао Штальтер (1929-2021) и Златко Бурек (1929-2018). Для обоих он стал последним в карьере. Фильм суггестивный и очень выразительный визуально.
Сарика, вдова австрийского офицера, респектабельная пожилая дама, отправляется в дом престарелых, принадлежащий венской еврейской общине. Но попадает на странное театральное представление, в котором прочитывается страшное будущее Сарики и ее соплеменников.
Почему кровь именно «венская»? И откуда тема зрелища? Оказывается, у всего этого есть объяснение, которое придает сюжету о Холокосте дополнительную глубину.
В самом конце 19 века в венском Карл-Театре шла оперетта «Венская кровь» (1899), составленная из оркестровых пьес Иоганна Штрауса. В ней была запутанная любовная интрига, которая разворачивалась на фоне большой политики – во время Венского конгресса 1815 года. И, конечно, была атмосфера имперской Вены и прославлялась «венская кровь», «полная силы, полная огня».
В 1942 году, в разгар Второй мировой, вышла самая известная киноадаптация оперетты – одноименный фильм Вилли Форста. Уже состоялся аншлюс Австрии, австрийская киноиндустрия была национализирована и должна была «воспевать благополучие Вены как части Великой Германии». Сам Форст впоследствии утверждал, что его фильмы о блестящей Вене, где много танцуют под музыку Штрауса, флиртуют и предаются веселью, были «молчаливым протестом»: «Я снимал свои самые австрийские фильмы в то время, когда Австрия перестала существовать». Сложно сказать, так ли это воспринималось в 1942 году, но «Венская кровь» позволяла зрителям закрыть глаза на ужасы настоящего и ненадолго поверить в то, что продолжается нормальная жизнь. Геббельс даже возмущался, что таких роскошных фильмов не снимают про Берлин – а хорошо бы, столица все-таки.
В фильме Штальтера и Бурека внешнее благополучие и развлечения, которым предается город, нарисованы в нарочито гротескных тонах. На улицах Вены – то ли автоматы, то ли ходячие мертвецы. Не случайно «Венская кровь» посвящена двум немецким художникам – Отто Диксу и Георгу Гроссу, их влияние легко обнаружить в визуальных решениях фильма. Оба, в терминах нацистской пропаганды, принадлежали к «дегенеративному искусству». Оба много экспериментировали с формой, воссоздавая страшную психологическую реальность современности, травму Первой мировой. Оба были пацифистами, но после прихода к власти нацистов избрали разные пути сопротивления – Гросс надолго уехал в США, а Дикс остался на родине, перебрался в деревню и ушел во «внутреннюю эмиграцию».
Ни Дикс, ни Гросс не писали отдельно трагедию Холокоста, но в их гротесках легко увидеть фон, на котором она стала возможной. Что и сделали – очень страшно и убедительно – два старых мастера Загреб-фильма.
Иллюстрации:
кадр из мультфильма «Венская кровь»;
Отто Дикс. Семь смертных грехов (1933);
Георг Гросс. Большой город (1916-1917).
Его сняли два 85-летних ветерана Загреб-фильма, Павао Штальтер (1929-2021) и Златко Бурек (1929-2018). Для обоих он стал последним в карьере. Фильм суггестивный и очень выразительный визуально.
Сарика, вдова австрийского офицера, респектабельная пожилая дама, отправляется в дом престарелых, принадлежащий венской еврейской общине. Но попадает на странное театральное представление, в котором прочитывается страшное будущее Сарики и ее соплеменников.
Почему кровь именно «венская»? И откуда тема зрелища? Оказывается, у всего этого есть объяснение, которое придает сюжету о Холокосте дополнительную глубину.
В самом конце 19 века в венском Карл-Театре шла оперетта «Венская кровь» (1899), составленная из оркестровых пьес Иоганна Штрауса. В ней была запутанная любовная интрига, которая разворачивалась на фоне большой политики – во время Венского конгресса 1815 года. И, конечно, была атмосфера имперской Вены и прославлялась «венская кровь», «полная силы, полная огня».
В 1942 году, в разгар Второй мировой, вышла самая известная киноадаптация оперетты – одноименный фильм Вилли Форста. Уже состоялся аншлюс Австрии, австрийская киноиндустрия была национализирована и должна была «воспевать благополучие Вены как части Великой Германии». Сам Форст впоследствии утверждал, что его фильмы о блестящей Вене, где много танцуют под музыку Штрауса, флиртуют и предаются веселью, были «молчаливым протестом»: «Я снимал свои самые австрийские фильмы в то время, когда Австрия перестала существовать». Сложно сказать, так ли это воспринималось в 1942 году, но «Венская кровь» позволяла зрителям закрыть глаза на ужасы настоящего и ненадолго поверить в то, что продолжается нормальная жизнь. Геббельс даже возмущался, что таких роскошных фильмов не снимают про Берлин – а хорошо бы, столица все-таки.
В фильме Штальтера и Бурека внешнее благополучие и развлечения, которым предается город, нарисованы в нарочито гротескных тонах. На улицах Вены – то ли автоматы, то ли ходячие мертвецы. Не случайно «Венская кровь» посвящена двум немецким художникам – Отто Диксу и Георгу Гроссу, их влияние легко обнаружить в визуальных решениях фильма. Оба, в терминах нацистской пропаганды, принадлежали к «дегенеративному искусству». Оба много экспериментировали с формой, воссоздавая страшную психологическую реальность современности, травму Первой мировой. Оба были пацифистами, но после прихода к власти нацистов избрали разные пути сопротивления – Гросс надолго уехал в США, а Дикс остался на родине, перебрался в деревню и ушел во «внутреннюю эмиграцию».
Ни Дикс, ни Гросс не писали отдельно трагедию Холокоста, но в их гротесках легко увидеть фон, на котором она стала возможной. Что и сделали – очень страшно и убедительно – два старых мастера Загреб-фильма.
Иллюстрации:
кадр из мультфильма «Венская кровь»;
Отто Дикс. Семь смертных грехов (1933);
Георг Гросс. Большой город (1916-1917).
Говорят, сейчас модно праздновать китайский Новый год. Мы не празднуем, но все-таки посмотрим мультфильм о китайских новогодних традициях – «Монета» (2019, 6 мин) Сун Сыцы. Как и номинировавшаяся на Оскар «Сестра», «Монета» имеет автобиографическую основу и сделана в той же технике валяных кукол.
В Китае принято класть в один из пельменей, которые подают на новогодний стол, монетку. Кому достанется – будет счастлив. Маленькая героиня очень любит находить такие монетки, и когда она вырастает, у нее собирается целая коллекция. Повзрослевшая девушка уезжает из дома и забывает бутылку с монетами в поезде. А потом сталкивается с неожиданными трудностями в ресторане.
Это история, в центре которой – образы пищи, сложнее, чем кажется: она о переездах и эмиграции, об идентичности и сложностях адаптации. Героине везде мерещится счастливая монетка – в бургере, в пицце и пасте, но везде ее ждут подделки и разочарование. Благодаря технике, фильм интересно играет категориями «съедобное / несъедобное»: с одной стороны блюда воссозданы максимально детально, с другой – сложно пренебречь текстурой войлока и увидеть «реальный» лист салата или кружок салями вместо валяных подобий.
В блюдах чужой кухни искать бесполезно. И монета обнаруживается внутри: Сун Сыцы создает провокативный образ внутренней реальности – физической и психологической одновременно. Это то ли желудок, то ли материнская утроба, внутри которой спрятана и укреплена монета. Волокна войлока прекрасно воспроизводят тонкие, но прочные связи.
Комментируя фильм, Сун Сыцы описала свой опыт принятия новых жизненных обстоятельств: «Я обнаружила, что прошлое – важная часть того, чем мы являемся... Найти доверие к себе внутри важнее, чем искать подтверждение своей значимости у окружающих».
В Китае принято класть в один из пельменей, которые подают на новогодний стол, монетку. Кому достанется – будет счастлив. Маленькая героиня очень любит находить такие монетки, и когда она вырастает, у нее собирается целая коллекция. Повзрослевшая девушка уезжает из дома и забывает бутылку с монетами в поезде. А потом сталкивается с неожиданными трудностями в ресторане.
Это история, в центре которой – образы пищи, сложнее, чем кажется: она о переездах и эмиграции, об идентичности и сложностях адаптации. Героине везде мерещится счастливая монетка – в бургере, в пицце и пасте, но везде ее ждут подделки и разочарование. Благодаря технике, фильм интересно играет категориями «съедобное / несъедобное»: с одной стороны блюда воссозданы максимально детально, с другой – сложно пренебречь текстурой войлока и увидеть «реальный» лист салата или кружок салями вместо валяных подобий.
В блюдах чужой кухни искать бесполезно. И монета обнаруживается внутри: Сун Сыцы создает провокативный образ внутренней реальности – физической и психологической одновременно. Это то ли желудок, то ли материнская утроба, внутри которой спрятана и укреплена монета. Волокна войлока прекрасно воспроизводят тонкие, но прочные связи.
Комментируя фильм, Сун Сыцы описала свой опыт принятия новых жизненных обстоятельств: «Я обнаружила, что прошлое – важная часть того, чем мы являемся... Найти доверие к себе внутри важнее, чем искать подтверждение своей значимости у окружающих».
Вчера в российский прокат вышло старое аниме Макото Синкая «Ловцы забытых голосов» (2011, 116 мин).
11-летняя Асуна любит слушать радио, оставшееся от давно умершего отца, и смутно мечтает о волшебной стране. Страна неожиданно оказывается реальной, а границы между мирами – проходимыми. Асуна встречает незнакомца из Агартхи, а потом и сама отправляется в путешествие вместе с харизматичным учителем Морисаки, который хочет вернуть умершую жену.
Прежде всего это, как обычно у Синкая, очень красиво нарисованный мир – и волшебная его часть, и земная, с ностальгией по доцифровой эпохе, недавнему прошлому провинциальной Японии.
Поклонники Синкая спорят, похож ли он на Миядзаки. В «Ловцах», конечно, похож. И сложным устройством вселенной, и вопросами о влиянии человека на природу, о возможности их гармоничного сосуществования. Агартха находится на грани гибели из-за насилия, которое приносит в нее внешний, «верхний» мир на протяжении нескольких столетий. А если регулярно вторгаться в чужую страну и пытаться присваивать ее богатства, ее обитатели рано или поздно возненавидят всех обитателей мира, из которого исходит угроза, закроют входы и выходы, и контакты неизбежно затруднятся.
При этом Синкай, конечно, идет своим путем. В том числе в создании пестрой культурной мозаики, которая иногда кажется даже избыточной. Вообще-то Агартха – сакральная подземная страна на Востоке, то ли в Тибете, то ли в Гималаях, ее поисками или медитациями, посвященными ей, занимались европейцы, открывавшие для себя восточную мистику в конце 19-начала 20 века (например, Е. Блаватская и Н. Рерих). Входы в Агартху у Синкая охраняют Кетцалькоатли – это имя означает «пернатый змей», божество из пантеона ацтеков. Душами мертвых распоряжается Шакуна вимана – воздушная колесница, которая упоминается в древнеиндийской литературе. В фильме Синкая Шакуна вимана – и воздушный корабль, и божество, «исполненное очей», подобно ветхозаветным мистическим животным. И так далее – вплоть до Идзанаги и Идзанами, японских Адама и Евы, часть истории которых перекликается с греческой легендой об Орфее и Эвридике.
В эту несколько перегруженную рамку помещается простая история Асуны, которая, кстати, вовсе не похожа на миядзаковских девочек. При внешней активности и трудолюбии, она, скорее, созерцательный тип. В отличие от Морисаки, у Асуны нет конкретной цели в путешествии – она просто следует за учителем, живо откликается на новые обстоятельства, претерпевает неприятности, открывается тем, кто к ней расположен. Любопытно, что при всем богатстве ассоциаций и пышности декораций психологическое разрешение у истории простое: прожить утрату, не растравляя рану, и вовремя расстаться с прошлым, слышать не только «забытые голоса», но и ближнего.
И напоследок – совет тем, кто будет смотреть «Ловцов» впервые. Обратите внимание на кристалл – часть радиоприемника, который достался Асуне от отца, и на прозвище «нечистая», которым награждают девочку демоны идзоку. Если сложить эти детали, будет понятно, кто отец Асуны, и в истории появятся объем и красивая симметрия.
Трейлер
В России фильм выходит с маркировкой 18+
Дети Фантоша
11-летняя Асуна любит слушать радио, оставшееся от давно умершего отца, и смутно мечтает о волшебной стране. Страна неожиданно оказывается реальной, а границы между мирами – проходимыми. Асуна встречает незнакомца из Агартхи, а потом и сама отправляется в путешествие вместе с харизматичным учителем Морисаки, который хочет вернуть умершую жену.
Прежде всего это, как обычно у Синкая, очень красиво нарисованный мир – и волшебная его часть, и земная, с ностальгией по доцифровой эпохе, недавнему прошлому провинциальной Японии.
Поклонники Синкая спорят, похож ли он на Миядзаки. В «Ловцах», конечно, похож. И сложным устройством вселенной, и вопросами о влиянии человека на природу, о возможности их гармоничного сосуществования. Агартха находится на грани гибели из-за насилия, которое приносит в нее внешний, «верхний» мир на протяжении нескольких столетий. А если регулярно вторгаться в чужую страну и пытаться присваивать ее богатства, ее обитатели рано или поздно возненавидят всех обитателей мира, из которого исходит угроза, закроют входы и выходы, и контакты неизбежно затруднятся.
При этом Синкай, конечно, идет своим путем. В том числе в создании пестрой культурной мозаики, которая иногда кажется даже избыточной. Вообще-то Агартха – сакральная подземная страна на Востоке, то ли в Тибете, то ли в Гималаях, ее поисками или медитациями, посвященными ей, занимались европейцы, открывавшие для себя восточную мистику в конце 19-начала 20 века (например, Е. Блаватская и Н. Рерих). Входы в Агартху у Синкая охраняют Кетцалькоатли – это имя означает «пернатый змей», божество из пантеона ацтеков. Душами мертвых распоряжается Шакуна вимана – воздушная колесница, которая упоминается в древнеиндийской литературе. В фильме Синкая Шакуна вимана – и воздушный корабль, и божество, «исполненное очей», подобно ветхозаветным мистическим животным. И так далее – вплоть до Идзанаги и Идзанами, японских Адама и Евы, часть истории которых перекликается с греческой легендой об Орфее и Эвридике.
В эту несколько перегруженную рамку помещается простая история Асуны, которая, кстати, вовсе не похожа на миядзаковских девочек. При внешней активности и трудолюбии, она, скорее, созерцательный тип. В отличие от Морисаки, у Асуны нет конкретной цели в путешествии – она просто следует за учителем, живо откликается на новые обстоятельства, претерпевает неприятности, открывается тем, кто к ней расположен. Любопытно, что при всем богатстве ассоциаций и пышности декораций психологическое разрешение у истории простое: прожить утрату, не растравляя рану, и вовремя расстаться с прошлым, слышать не только «забытые голоса», но и ближнего.
И напоследок – совет тем, кто будет смотреть «Ловцов» впервые. Обратите внимание на кристалл – часть радиоприемника, который достался Асуне от отца, и на прозвище «нечистая», которым награждают девочку демоны идзоку. Если сложить эти детали, будет понятно, кто отец Асуны, и в истории появятся объем и красивая симметрия.
Трейлер
В России фильм выходит с маркировкой 18+
Дети Фантоша