Старокатолики?
В самом центре Мюнхена, недалеко от Sendlinger Tor, находится интересная церковь — St. Willibrord. Это не просто храм, это символ многолетней независимой церковной традиции в Баварии и важное культурное и духовное пространство города.
Церковь была построена в 1911–1912 годах в стиле неоготики. Это здание стало первой собственностью старокатоликов в Баварии, которая до этого долгое время оставалась одной из немногих немецких земель, где старокатоликам было особенно трудно закрепиться из-за влияния консервативных католических кругов.
В 1913 году церковь была освящена в честь святого Виллиброрда, англосаксонского миссионера, который сыграл значительную роль в христианизации регионов, включая территорию современной Германии и Нидерландов. Община St. Willibrord активно поддерживает идеи инклюзивности, равноправия и духовной свободы, что делает её особенно привлекательной для людей, ищущих альтернативу традиционным религиозным структурам.
Кто такие старокатолики?
Старокатолики — это христиане, отделившиеся от Римско-католической церкви после Первого Ватиканского собора 1870 года, на котором был провозглашён догмат о непогрешимости Папы Римского. Те, кто не согласился с этим нововведением, основали независимые национальные церкви, объединённые в Утрехтский союз старокатолических церквей.
Основные черты старокатолической традиции:
• Отказ от папской непогрешимости и централизации
• Священство для женатых мужчин, а в ряде стран — и для женщин
• Благословение однополых союзов (в зависимости от страны)
• Литургия на национальных языках
• Принцип свободы совести и богословской открытости
• Активное участие в экуменическом диалоге
Церковь St. Willibrord — это живой пример того, как можно быть частью католической традиции и в то же время сохранять независимость, открытость и уважение к современным ценностям.
В самом центре Мюнхена, недалеко от Sendlinger Tor, находится интересная церковь — St. Willibrord. Это не просто храм, это символ многолетней независимой церковной традиции в Баварии и важное культурное и духовное пространство города.
Церковь была построена в 1911–1912 годах в стиле неоготики. Это здание стало первой собственностью старокатоликов в Баварии, которая до этого долгое время оставалась одной из немногих немецких земель, где старокатоликам было особенно трудно закрепиться из-за влияния консервативных католических кругов.
В 1913 году церковь была освящена в честь святого Виллиброрда, англосаксонского миссионера, который сыграл значительную роль в христианизации регионов, включая территорию современной Германии и Нидерландов. Община St. Willibrord активно поддерживает идеи инклюзивности, равноправия и духовной свободы, что делает её особенно привлекательной для людей, ищущих альтернативу традиционным религиозным структурам.
Кто такие старокатолики?
Старокатолики — это христиане, отделившиеся от Римско-католической церкви после Первого Ватиканского собора 1870 года, на котором был провозглашён догмат о непогрешимости Папы Римского. Те, кто не согласился с этим нововведением, основали независимые национальные церкви, объединённые в Утрехтский союз старокатолических церквей.
Основные черты старокатолической традиции:
• Отказ от папской непогрешимости и централизации
• Священство для женатых мужчин, а в ряде стран — и для женщин
• Благословение однополых союзов (в зависимости от страны)
• Литургия на национальных языках
• Принцип свободы совести и богословской открытости
• Активное участие в экуменическом диалоге
Церковь St. Willibrord — это живой пример того, как можно быть частью католической традиции и в то же время сохранять независимость, открытость и уважение к современным ценностям.
Когда диагноз — приговор: как Мюнхен переживал кризис СПИДа
Недавно я начал слушать подкаст от BR „I Will Survive – Der Kampf gegen die AIDS-Krise“, и он произвел на меня глубокое впечатление.
Этот семисерийный документальный подкаст переносит нас в Мюнхен 1980-х годов — время расцвета диско, свободы и самовыражения в ЛГБТ-сообществе. Однако с появлением загадочного вируса атмосфера резко меняется. Подкаст рассказывает о первых годах эпидемии СПИДа, о страхе, потере и борьбе за права и достоинство в условиях общественной стигматизации и политических репрессий.
Особенно тяжело слушать эпизоды, где описываются личные трагедии: потеря друзей, диагнозы, общественное неприятие.
Рекомендую слушать этот подкаст дозированно — один эпизод за раз, чтобы дать себе время на осмысление и эмоциональное восстановление.
Недавно я начал слушать подкаст от BR „I Will Survive – Der Kampf gegen die AIDS-Krise“, и он произвел на меня глубокое впечатление.
Этот семисерийный документальный подкаст переносит нас в Мюнхен 1980-х годов — время расцвета диско, свободы и самовыражения в ЛГБТ-сообществе. Однако с появлением загадочного вируса атмосфера резко меняется. Подкаст рассказывает о первых годах эпидемии СПИДа, о страхе, потере и борьбе за права и достоинство в условиях общественной стигматизации и политических репрессий.
Особенно тяжело слушать эпизоды, где описываются личные трагедии: потеря друзей, диагнозы, общественное неприятие.
Рекомендую слушать этот подкаст дозированно — один эпизод за раз, чтобы дать себе время на осмысление и эмоциональное восстановление.
Мюнхенские сосиски
Мюнхенские сосиски в Японии!!! 🇯🇵
Как Япония меняет взгляд на Германию
Путешествия редко дают готовые ответы, но почти всегда меняют оптику. Стоит оказаться в другом ритме, среди других лиц, и привычный мир становится немного странным. Мы пока только в Осаке — Киото и Токио ещё впереди, но фокус уже сдвинулся. Германия, которую я знаю и люблю, выглядит теперь чуть иначе.
Осака оставляет ощущение лёгкого хаоса. Здесь нет визуальной стройности, к которой мы привыкли в Европе. Здания собраны из совершенно разных эпох и стилистик. Иногда это красиво, чаще — просто странно. Но в этом беспорядке есть своё очарование.
И при всей визуальной разбросанности здесь удивительно чисто. Ни единой бумажки, ни клочка мусора на земле.
Еще в городе почти нет зелени. Камень, асфальт, стекло. Иногда попадается крошечный парк, но в целом — плотные, пульсирующие джунгли из вывесок, проводов, многоэтажек. После немецких аллей и парков это ощущается как перегрузка. Но японцы в этом пространстве — его естественная часть. Они не спешат, не толкаются, не мешают друг другу — хотя людей вокруг невероятно много.
Люди - это, конечно, главное впечатление. Вежливые, услужливые, доброжелательные. И не наигранно, не по должности — а как будто по убеждению. Каждое «аригато» произносится с поклоном. Даже когда не понимают английский, стараются помочь, подсказывают маршрут, ведут до нужного поворота. Не потому что должны — а потому что так правильно.
После этого Германия вспоминается как страна структур и инструкций. Здесь же всё вроде бы нелогично — но при этом работает. Немецкая организованность, немецкий порядок — вещь надёжная. Но японская повседневность даёт понять, что порядок может быть не сверху, а изнутри.
И, конечно, всё это осознаётся особенно остро в моменты тишины. Например, в поезде, где никто не разговаривает по телефону. Или в магазине, где кассир не просто пробивает покупки, а с искренним уважением провожает взглядом. Это культура, в которой не принято мешать — и при этом очень важно быть полезным.
Ну и наконец, нельзя не упомянуть технологического гения, который прячется в самом интимном месте японского быта. Да, речь о легендарных унитазах 😁. Они греют сиденье, включают музыку, омывают, сушат, и, кажется, в любой момент могут пожелать хорошего дня. После этого даже немецкая сантехника начинает казаться подозрительно примитивной.
И всё же я не сравниваю. Япония и Германия — две очень разные вселенные.
Путешествия редко дают готовые ответы, но почти всегда меняют оптику. Стоит оказаться в другом ритме, среди других лиц, и привычный мир становится немного странным. Мы пока только в Осаке — Киото и Токио ещё впереди, но фокус уже сдвинулся. Германия, которую я знаю и люблю, выглядит теперь чуть иначе.
Осака оставляет ощущение лёгкого хаоса. Здесь нет визуальной стройности, к которой мы привыкли в Европе. Здания собраны из совершенно разных эпох и стилистик. Иногда это красиво, чаще — просто странно. Но в этом беспорядке есть своё очарование.
И при всей визуальной разбросанности здесь удивительно чисто. Ни единой бумажки, ни клочка мусора на земле.
Еще в городе почти нет зелени. Камень, асфальт, стекло. Иногда попадается крошечный парк, но в целом — плотные, пульсирующие джунгли из вывесок, проводов, многоэтажек. После немецких аллей и парков это ощущается как перегрузка. Но японцы в этом пространстве — его естественная часть. Они не спешат, не толкаются, не мешают друг другу — хотя людей вокруг невероятно много.
Люди - это, конечно, главное впечатление. Вежливые, услужливые, доброжелательные. И не наигранно, не по должности — а как будто по убеждению. Каждое «аригато» произносится с поклоном. Даже когда не понимают английский, стараются помочь, подсказывают маршрут, ведут до нужного поворота. Не потому что должны — а потому что так правильно.
После этого Германия вспоминается как страна структур и инструкций. Здесь же всё вроде бы нелогично — но при этом работает. Немецкая организованность, немецкий порядок — вещь надёжная. Но японская повседневность даёт понять, что порядок может быть не сверху, а изнутри.
И, конечно, всё это осознаётся особенно остро в моменты тишины. Например, в поезде, где никто не разговаривает по телефону. Или в магазине, где кассир не просто пробивает покупки, а с искренним уважением провожает взглядом. Это культура, в которой не принято мешать — и при этом очень важно быть полезным.
Ну и наконец, нельзя не упомянуть технологического гения, который прячется в самом интимном месте японского быта. Да, речь о легендарных унитазах 😁. Они греют сиденье, включают музыку, омывают, сушат, и, кажется, в любой момент могут пожелать хорошего дня. После этого даже немецкая сантехника начинает казаться подозрительно примитивной.
И всё же я не сравниваю. Япония и Германия — две очень разные вселенные.
История на паузе: Германия и Япония
В Германии прошлое всегда рядом. Оно в камнях под ногами, в табличках на фасадах, в школьных программах, в тоне новостей. Вторая мировая — не просто тема из учебника, а часть общественного дыхания. Здесь память не только сохраняют, но и проговаривают вслух, всегда с готовностью взять на себя ответственность.
А потом мы оказались в Японии. Уже были в Осаке, Киото, сейчас едем в Токио. И ощущение такое, будто история здесь — под стеклом. Не стерта, а скорее — убрана с глаз долой. Всё современно, технологично, безупречно чисто. Но без памятников, без контекста, без вшитого в повседневность разговора о войне.
После капитуляции Япония оказалась под американской оккупацией. Генерал Макартур писал законы, реорганизовывал армию, образование, прессу. Была отменена имперская армия, написана новая конституция, проведены реформы собственности, прав женщин, школьного образования. Американцы остались — не только как военные, но и как культурная тень. Быстро, практически без сопротивления, Япония стала стратегическим союзником США. А вместе с этим пришла и американская культура.
Сегодня повседневная Япония — как переплетение Токио с Лос-Анджелесом. Starbucks на каждом углу, меню на английском (но без людей, говорящих на английском), логотипы NBA, хипстерские кофейни с названиями вроде Freedom Latte Lab. Американская культура здесь повсюду, но стоит спросить дорогу — и ты снова в чисто японской реальности. Почти никто не говорит по-английски. Таблички переведены с ошибками. Google Translate — твой главный союзник. Это создаёт странное ощущение: западные формы — без западного содержания.
Американизация здесь — не глубокая интеграция, как в Европе, а аккуратный слой. Визуальный. Уютный, отлаженный, стильный — но не про разговор с прошлым.
В Германии с этим иначе. Там вина стала фундаментом новой идентичности. «Больше никогда» — это не просто фраза. Музеи, школьные проекты, мемориальные пространства, личные рассказы. Прошлое не убирается — оно переводится в опыт, в рамки, в урок. Оно не даёт забыться.
В Японии — всё наоборот. Музей Юшукан в Токио — один из немногих, где вообще говорят о войне. Но и там упор делается не на преступления, а на страдания японцев. Камикадзе, бомбардировки, героизм. Молчание о Нанкине. Осторожность в упоминании Кореи и Китая. Как будто история, слишком сложная, чтобы её проговорить, была сложена, запакована, аккуратно убрана, и больше не трогается.
Можно ли сравнивать? Не до конца. Исторические роли, масштабы вины, геополитические обстоятельства были разными. Но различие в подходе ощущается на уровне тела.
И именно это создаёт напряжение. Потому что молчание здесь ощущается не как забывчивость, а как выбор. Очень японский, очень вежливый выбор — не выносить боль на свет, сделать шаг в сторону и жить дальше. Не врать, а просто не говорить.
И вот ты стоишь на месте, где в 1945 году был полностью разрушен город, а рядом — розовый автомат с холодным молочным чаем, и всё вокруг работает, сверкает, улыбается. Будущее наступило, а прошлое… ну, оно где-то есть. Просто не здесь.
В Германии прошлое всегда рядом. Оно в камнях под ногами, в табличках на фасадах, в школьных программах, в тоне новостей. Вторая мировая — не просто тема из учебника, а часть общественного дыхания. Здесь память не только сохраняют, но и проговаривают вслух, всегда с готовностью взять на себя ответственность.
А потом мы оказались в Японии. Уже были в Осаке, Киото, сейчас едем в Токио. И ощущение такое, будто история здесь — под стеклом. Не стерта, а скорее — убрана с глаз долой. Всё современно, технологично, безупречно чисто. Но без памятников, без контекста, без вшитого в повседневность разговора о войне.
После капитуляции Япония оказалась под американской оккупацией. Генерал Макартур писал законы, реорганизовывал армию, образование, прессу. Была отменена имперская армия, написана новая конституция, проведены реформы собственности, прав женщин, школьного образования. Американцы остались — не только как военные, но и как культурная тень. Быстро, практически без сопротивления, Япония стала стратегическим союзником США. А вместе с этим пришла и американская культура.
Сегодня повседневная Япония — как переплетение Токио с Лос-Анджелесом. Starbucks на каждом углу, меню на английском (но без людей, говорящих на английском), логотипы NBA, хипстерские кофейни с названиями вроде Freedom Latte Lab. Американская культура здесь повсюду, но стоит спросить дорогу — и ты снова в чисто японской реальности. Почти никто не говорит по-английски. Таблички переведены с ошибками. Google Translate — твой главный союзник. Это создаёт странное ощущение: западные формы — без западного содержания.
Американизация здесь — не глубокая интеграция, как в Европе, а аккуратный слой. Визуальный. Уютный, отлаженный, стильный — но не про разговор с прошлым.
В Германии с этим иначе. Там вина стала фундаментом новой идентичности. «Больше никогда» — это не просто фраза. Музеи, школьные проекты, мемориальные пространства, личные рассказы. Прошлое не убирается — оно переводится в опыт, в рамки, в урок. Оно не даёт забыться.
В Японии — всё наоборот. Музей Юшукан в Токио — один из немногих, где вообще говорят о войне. Но и там упор делается не на преступления, а на страдания японцев. Камикадзе, бомбардировки, героизм. Молчание о Нанкине. Осторожность в упоминании Кореи и Китая. Как будто история, слишком сложная, чтобы её проговорить, была сложена, запакована, аккуратно убрана, и больше не трогается.
Можно ли сравнивать? Не до конца. Исторические роли, масштабы вины, геополитические обстоятельства были разными. Но различие в подходе ощущается на уровне тела.
И именно это создаёт напряжение. Потому что молчание здесь ощущается не как забывчивость, а как выбор. Очень японский, очень вежливый выбор — не выносить боль на свет, сделать шаг в сторону и жить дальше. Не врать, а просто не говорить.
И вот ты стоишь на месте, где в 1945 году был полностью разрушен город, а рядом — розовый автомат с холодным молочным чаем, и всё вокруг работает, сверкает, улыбается. Будущее наступило, а прошлое… ну, оно где-то есть. Просто не здесь.
Йододефицит!
Йододефицит, о котором почти забыли двадцать лет назад, снова стал проблемой в Германии. По последним данным Института Роберта Коха, около 32% жителей страны получают недостаточно йода. Всемирная организация здравоохранения уже вновь считает Германию регионом с нехваткой этого жизненно важного элемента.
Йод необходим для нормальной работы щитовидной железы. Он участвует в выработке гормонов, которые влияют на обмен веществ, работу сердца, кровяное давление, мозг и нервную систему. Недостаток йода может привести к увеличению щитовидной железы, образованию узлов, а в редких случаях — даже к раку. Он также может вызвать усталость, депрессивные состояния и проблемы с концентрацией. Особенно опасен дефицит йода во время беременности и грудного вскармливания — он может привести к необратимым нарушениям развития у ребёнка.
Причины нехватки йода сегодня разные. Всё меньше людей используют йодированную соль, производители продуктов питания тоже отказываются от неё — чаще всего из-за затрат и сложности с экспортом. Кроме того, многие потребители стараются есть «натурально» и избегают добавок, не осознавая последствий.
Хотя общее потребление соли желательно ограничивать, врачи советуют: если уж использовать соль, то только йодированную. Морская и гималайская соль йодом практически не обогащаются. Также полезно есть рыбу, морепродукты и водоросли. Зато в фастфуде — соли много, а йода нет. Поэтому лучше готовить дома, использовать простые продукты и добавлять йодированную соль.
Йододефицит, о котором почти забыли двадцать лет назад, снова стал проблемой в Германии. По последним данным Института Роберта Коха, около 32% жителей страны получают недостаточно йода. Всемирная организация здравоохранения уже вновь считает Германию регионом с нехваткой этого жизненно важного элемента.
Йод необходим для нормальной работы щитовидной железы. Он участвует в выработке гормонов, которые влияют на обмен веществ, работу сердца, кровяное давление, мозг и нервную систему. Недостаток йода может привести к увеличению щитовидной железы, образованию узлов, а в редких случаях — даже к раку. Он также может вызвать усталость, депрессивные состояния и проблемы с концентрацией. Особенно опасен дефицит йода во время беременности и грудного вскармливания — он может привести к необратимым нарушениям развития у ребёнка.
Причины нехватки йода сегодня разные. Всё меньше людей используют йодированную соль, производители продуктов питания тоже отказываются от неё — чаще всего из-за затрат и сложности с экспортом. Кроме того, многие потребители стараются есть «натурально» и избегают добавок, не осознавая последствий.
Хотя общее потребление соли желательно ограничивать, врачи советуют: если уж использовать соль, то только йодированную. Морская и гималайская соль йодом практически не обогащаются. Также полезно есть рыбу, морепродукты и водоросли. Зато в фастфуде — соли много, а йода нет. Поэтому лучше готовить дома, использовать простые продукты и добавлять йодированную соль.
tagesschau
Jodmangel in Deutschland weit verbreitet
Aktuelle Studien zeigen: Jodmangel ist in Deutschland wieder weit verbreitet. Schätzungsweise ein Drittel der Bevölkerung könnte von Jodmangel betroffen sein. Fachmediziner warnen vor schweren gesundheitlichen Folgen. Von T. Samboll.
🏳️🌈 Особенно сегодня важно быть вместе, говорить громко и поддерживать друг друга, даже на расстоянии. 21 июня - Марцан Прайд в Берлине. Не молчим:
Марцан Прайд 2025 — совсем скоро!
Шесть лет назад мы впервые вышли на улицы Марцана. Сегодня мы возвращаемся — сильнее, громче, с новыми голосами.
21 июня мы снова соберёмся вместе под лозунгом «Мы разные. Мы вместе».
Стартуем на Allee der Kosmonauten — следите за новостями в нашем Instagram: marzahnpride
Мы выходим, потому что быть вместе — это сила.
Мы выходим, потому что диалог важнее страха.
Мы выходим, потому что право быть собой — не предмет торга.
Присоединяйтесь — за уважение, за видимость, за свободу и за будущее без ненависти.
Марцан Прайд. Мы разные. Мы вместе.
(Мюнхенский прайд в этом году - 28 июня)
Марцан Прайд 2025 — совсем скоро!
Шесть лет назад мы впервые вышли на улицы Марцана. Сегодня мы возвращаемся — сильнее, громче, с новыми голосами.
21 июня мы снова соберёмся вместе под лозунгом «Мы разные. Мы вместе».
Стартуем на Allee der Kosmonauten — следите за новостями в нашем Instagram: marzahnpride
Мы выходим, потому что быть вместе — это сила.
Мы выходим, потому что диалог важнее страха.
Мы выходим, потому что право быть собой — не предмет торга.
Присоединяйтесь — за уважение, за видимость, за свободу и за будущее без ненависти.
Марцан Прайд. Мы разные. Мы вместе.
(Мюнхенский прайд в этом году - 28 июня)
Максимилиан Габсбургский, император чужой земли
В середине XIX века история неожиданно соединила далекие миры — европейскую аристократию и революционную Латинскую Америку. Главным героем этой необычной главы стал Фердинанд Максимилиан Габсбург, австрийский эрцгерцог и младший брат императора Франца Иосифа I, который в 1864 году стал... императором Мексики.
После нескольких лет гражданских войн и конфликтов между либералами и консерваторами в Мексике, последние обратились за помощью к Европе. Французский император Наполеон III увидел в этом шанс усилить французское влияние на американском континенте и продвинуть монархическую модель правления. Франция, при молчаливом согласии Австрии и Папы Римского, предложила трон Максимилиану.
Максимилиан — образованный, либеральный, романтический человек — долго колебался. Однако, польщённый идеей просвещённого правления в "экзотической" стране, он принял корону, не до конца осознавая, насколько зыбкой была поддержка этой новой монархии.
В 1864 году Максимилиан прибыл в Мексику, где его встретили достаточно враждебно. Его власть опиралась только на французские штыки и поддержку консервативной элиты. Народ и остатки республиканской армии во главе с Бенито Хуаресом не признали императора.
Максимилиан пытался проводить реформы, защищать крестьян и даже сохранить некоторые либеральные положения конституции — что оттолкнуло и его консервативных сторонников. Он оказался зажат между двумя мирами: европейским идеализмом и суровой реальностью мексиканской политики.
Когда началась Гражданская война в США, французские войска постепенно покинули Мексику. Максимилиан остался почти один.
В 1867 году его войска были разбиты. Он был схвачен, осуждён и расстрелян в возрасте 34 лет. Перед смертью он попросил пощадить своих офицеров и простил врагов. Его последние слова были: "Да здравствует Мексика!"
История Максимилиана — трагическая попытка навязать европейскую монархию народу, который жаждал независимости и республики. Но его судьба стала легендой, вдохновившей писателей, художников и кинематографистов на обоих континентах.
В середине XIX века история неожиданно соединила далекие миры — европейскую аристократию и революционную Латинскую Америку. Главным героем этой необычной главы стал Фердинанд Максимилиан Габсбург, австрийский эрцгерцог и младший брат императора Франца Иосифа I, который в 1864 году стал... императором Мексики.
После нескольких лет гражданских войн и конфликтов между либералами и консерваторами в Мексике, последние обратились за помощью к Европе. Французский император Наполеон III увидел в этом шанс усилить французское влияние на американском континенте и продвинуть монархическую модель правления. Франция, при молчаливом согласии Австрии и Папы Римского, предложила трон Максимилиану.
Максимилиан — образованный, либеральный, романтический человек — долго колебался. Однако, польщённый идеей просвещённого правления в "экзотической" стране, он принял корону, не до конца осознавая, насколько зыбкой была поддержка этой новой монархии.
В 1864 году Максимилиан прибыл в Мексику, где его встретили достаточно враждебно. Его власть опиралась только на французские штыки и поддержку консервативной элиты. Народ и остатки республиканской армии во главе с Бенито Хуаресом не признали императора.
Максимилиан пытался проводить реформы, защищать крестьян и даже сохранить некоторые либеральные положения конституции — что оттолкнуло и его консервативных сторонников. Он оказался зажат между двумя мирами: европейским идеализмом и суровой реальностью мексиканской политики.
Когда началась Гражданская война в США, французские войска постепенно покинули Мексику. Максимилиан остался почти один.
В 1867 году его войска были разбиты. Он был схвачен, осуждён и расстрелян в возрасте 34 лет. Перед смертью он попросил пощадить своих офицеров и простил врагов. Его последние слова были: "Да здравствует Мексика!"
История Максимилиана — трагическая попытка навязать европейскую монархию народу, который жаждал независимости и республики. Но его судьба стала легендой, вдохновившей писателей, художников и кинематографистов на обоих континентах.
