Мне сегодня 37! Это на год больше, чем в прошлом году. По этому поводу хочу поделиться с вами несколькими идеями, которые важны для меня сейчас и которые я не хочу забывать и дальше.

1) Ты – это то, на что ты направляешь свое внимание
Внимание — это функция сознания, которая оживляет все вокруг, и мир, и нашу личность. Когда оно направленно во внешний мир, мы можем делать дела и взаимодействовать с другими людьми. Когда оно направленно на нас самих, мы понимаем, кто мы такие, что чувствуем и думаем. Внимание не только воспринимает внутреннюю и внешнюю реальность, но и формирует ее: то, на что оно направлено, становится сильнее и реальнее, а откуда внимание отобрано — то увядает и перестает существовать. У этого принципа, конечно, есть пределы: например, проблемы никуда не уходят, если на них не обращать внимания, и не решаются сами собой, если обращать. Принципиально важно быть хозяином своего внимания, так как за него постоянно борются разные мысли и дела, технокорпорации и политики, нарциссы и животные, радости и печали — если не ты решаешь, куда направлять внимание, то решают все они, и жизнь утекает, как вода сквозь пальцы.

2) Время – это самый ценный ресурс
Тут я скажу словами любимого Сенеки: “Отвоюй себя для себя самого, береги и копи время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило. Сам убедись в том, что я пишу правду: часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всех потеря по нашей собственной небрежности. Вглядись-ка пристальней: ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую – на безделье, и всю жизнь – не на те дела, что нужно. Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом? В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами – ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти.”

3) «Что за смех, что за радость, когда мир в огне?»
В 20 лет я уже знал этот тезис Будды, но понимал его образно и был не согласен — мне казалось, что не все так плохо. К 37 годам все стало на свои места: мир буквально в огне и никуда от этого огня не деться, поэтому нельзя жить беспечно, будто тебя этот огонь не касается. Огонь — это войны, болезни физические и психические, ненависть людей и их злоба. Раньше я думал, что увеличивающееся количество людей на планете свидетельствует о том, что любовь преобладает над ненавистью, а конструктив над деструктивом. Теперь я понимаю, что с каждым годом у людей все больше возможностей разрушить все одним махом — так что числа жизни идеально уравновешиваются числами смерти и мы все время стоим на краю пропасти. Борьба с этим огнем — это практическая необходимость, которая часто напоминает сизифов труд. И все же, не бороться с ним нельзя.

4) Делай, что должно, — и будь, что будет
Не стоит преувеличивать свои способности повлиять на мир и даже на ход своей судьбы, а вместо этого лучше сконцентрироваться двух вещах: во-первых, на то, что ты считаешь благом, и во-вторых — на том, как ты реально можешь это благо воплотить или приблизить. Я много сил потратил впустую, пытаясь просчитать все нюансы своих будущих дел, а вместо этого лучше было бы сконцентрироваться на самих делах и принять риск, неожиданность и фортуну как должное. Нужно различать то, на что ты можешь повлиять, и на что не можешь, — а потом бросать все силы на первое и забирать все ресурсы от переживаний о втором.

Если хотите меня поздравить, репостните любой мой пост и расскажите вашим друзьям, почему вы меня читаете

Осознанность — это ключевая характеристика человека, с моей точки зрения. С одной стороны, это бинарное качество: человек либо осознан, либо нет. А с другой, существует множество степеней осознанности, по которым человек постоянно передвигается в течение часа, дня и всей жизни.

На английском языке «осознанность» можно трактовать в двух значениях. Во-первых, осознанность — это «awareness»: восприятие чего-то или знание о чем-то. Она может касаться внутреннего состояния, когда человек отслеживает физические ощущения в своем теле, регистрирует свои реакции и переживания. Также она может касаться окружающего мира — тогда человек регистрирует, что происходит вокруг него, обращает внимание на окружающих людей, природу, погоду и так далее. Осознанность в контексте «аwareness», в первую очередь, связана с физическим телом и пребыванием в материальном мире. Осознанность такого рода мы разделяем с животными и вскоре будем разделять с роботами.

Во-вторых, «осознанность» на английском обозначается словом «consciousness», то есть «сознанием» — понятием, которое ученые не могут определить столетиями. В последние годы дебаты вокруг того, что такое сознание, особенно обострились: и в связи с углубленным изучением устройства мозга человека, органа, который, предположительно, и содержится сознание; и в связи с тем, что ученые пытаются создать искусственное сознание — сильный ИИ, толком не понимая, что это такое. Я понимаю «осознанность» в этом контексте как смесь психологии и интеллекта — человек тем более осознан, чем лучше понимает работу своей психики и чем сильнее развит его интеллект.

Одно развитие интеллекта или понимание психики не делает человека осознанным— нужен микс этих двух качеств. Без понимания своей психики человек не может не страдать сам и не может качественно выстраивать отношения с другими людьми. А без развития интеллекта он не может адекватно функционировать во внешнем мире и полноценно участвовать в цивилизационных процессах, которые делают нас людьми.

В шестом эпизоде подкаста bojemoi.идеи мы с Травкиной обсуждаем разные аспекты осознанности и теории сознания, вспоминаем, как осознанность развивалась в нашей жизни, и рассматриваем, как соцсети связаны с индивидуальным и коллективным сознанием.

​Китайский философ и военный стратег Сунь-цзы жил 25 столетий назад. Сегодня, в эпоху тотальной информационно-психологической войны, писания Сунь-цзы актуальны как никогда. Среди самых цитируемых современными военными аналитиками мыслей Сунь-цзы неизменно всплывает эта: «Война — это путь обмана. Поэтому, когда ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай впечатление, что она близко».

Что война — путь обмана, известно не только людям, но и животным: маскировка и мимикрия помогают им казаться тем, чем они не являются, и таким образом избегать атак со стороны хищников или, наоборот, более эффективно атаковать. В конфликтных ситуациях кошки выгибаются и лохматят шерсть, чтобы показаться врагам больше, чем они есть, а еще имитируют звуки детенышей своей добычи — сами понимаете, зачем. Кажется, что обман — совершенно естественное состояние всех живых существ. Но у людей все же особые отношения с этим явлением.

В 21 веке слова Сунь-цзы обрели особую актуальность, потому что благодаря развитию интернета и социальных сетей война стала еще больше опираться на обман и зависеть от него. Информационная, психологическая, когнитивная, гибридная — все эти популярные сегодня приставки к слову «война» просто подчеркивают то, что современные боевые действия ведутся в первую очередь в головах людей, а не на поле боя, а в качестве основного оружия выступает ложь, вранье и обман, а не ракеты, снаряды и пули.

Наиболее точным мне кажется термин «когнитивная война», который означает, что боевые действия ведутся не только против психики людей и не только за изменение картины их мира, но за саму способность размышлять и принимать взвешенные решения. Социальные сети — основное поле битвы современной когнитивной войны, а контент — основное оружие. Мы точно знаем, что поляризованный и негативный контент вызывает наибольший резонанс в соцсетях: люди пишут к таким постам больше комментариев, чаще репостят и пересылают их друг другу. Также мы знаем, что фейковый контент (другими словами, ложь) распространяется гораздо быстрее и шире, чем правдивая нюансированная информация.

Тотальная война — это такой конфликт, в котором стороны используют все ресурсы и методы, чтобы одолеть противника. В наше время существуют международные нормы ведения войн, вроде Женевской конвенции, которые пытаются держать современные войны в определенных рамках, чтобы они не скатывались в тотальную войну. Но такие конвенции касаются кинетических войн и не распространяются на психологическое пространство, где противостояние сторон носит характер тотальной войны, на которой все средства хороши.

Более того, информационно-психологическая война носит не только тотальный характер, но и является войной всех против всех. Это одновременно война между странами и блоками стран, партиями и группами внутри стран и между всеми людьми сразу. Эту тотальную когнитивную войну разжигают не только лидеры воюющих стран, но и корпорации, которые содержат «поле битвы» — социальные сети и платформы. Войну поддерживают владельцы популярных площадок и аккаунтов, на которых эти войны разгораются, а также владельцы брендов, коммерческих и личных, от чьего имени эти войны часто ведутся.

Война — это путь обмана. Обман разворачивается в умах и психиках людей. Лучшее, что все мы можем сделать в условиях тотальной информационно-психологической войны всех против всех, — научиться различать обман, в том числе самообман. Психологи, специализирующиеся на дезинформации и вранье, считают, что один из лучших способов научить людей сопротивляться лжи — ознакомить их с тем, как эта самая ложь устроена. Именно этим я и пытаюсь заниматься в этом блоге.

Сэм Альтман инвестирует деньги OpenAI в компанию Thrive AI Health, которая будет создавать «кастомизированного гипер-персонализированного ИИ-коуча для здоровья» в виде мобильного приложения.

В статье, написанной в соавторстве с писательницей Арианной Хаффингтон, Альтман объясняет: «Изменение поведения может стать чудо-лекарством и для предотвращения болезней, и для их лечения. Конечно, изменение поведения — это очень сложно, но благодаря гипер-персонализации у ИИ есть уникальный шанс решить эту задачу». ИИ постарается улучшить поведение пользователя в 5 ключевых для здоровья аспектах: сон, питание, движение, менеджмент стресса и социальные связи.

«ИИ изучит ваши предпочтения и паттерны поведения: какие условия позволяют вам хорошо высыпаться; какую еду вы любите и не любите; как и когда вы чаще всего ходите, двигаетесь и растягиваетесь; и как вы эффективнее всего снижаете стресс. Сложите эти данные с супер-человеческой долгосрочной памятью и получите полностью интегрированного личного ИИ тренера. Он в реальном времени подталкивает к выполнению подобранных специально для вас советов по изменению ежедневного поведения, чтобы улучшить ваше здоровье».

ИИ будет советовать, что и когда вам съесть, когда и какое лекарство принять, когда и куда стоит пройтись, сколько и как поупражняться, когда нужно начать готовиться ко сну и что для этого нужно сделать. По мнению Альтмана и Хаффингтон, такой ИИ должен помочь менее обеспеченным людям изменить поведение в лучшую сторону, так же, как тренеры, шефы и коучи помогают менять поведение богатым. Сколько денег придется платить менее обеспеченным пользователям, пока неясно. Но точно ясно, что им придется заплатить Альтману и его ИИ невероятным количеством личных биологических и поведенческих данных.

«Гипер-персонализированный ИИ коуч» — еще одно название для нового технологического интерфейса, искусственной интеллектуальной прослойки между пользователем и средой, которая в ближайшие годы заменит собой обычные смартфоны и компьютеры. У личного ИИ есть разные измерения: Альтман говорит о таком ИИ, как о медике и коуче, кто-то говорит о том, что он станет учителем и репетитором, кто-то позиционирует его как бизнес помощника, а кто-то делает акцент на дружбе и романтических отношениях с личным ИИ.

В любом случае, эта нова технологическая парадигма подразумевает одну ту же схему:
1) есть ИИ-агент, которого создают и поддерживают компании вроде OpenAI
2) есть пользователь, который вступает в отношения с этим ИИ-агентом и дает ему доступ ко всем своим личным данным, разрешая совершать действия от своего имени
3) ИИ-агент становится интерфейсом, через который пользователь взаимодействует со всем остальным миром: с другими ИИ-агентами, людьми, компаниями и даже с самим собой
4) ИИ-агент не только выполняет задания пользователя, но и сам ставит задачи перед пользователем — в том числе ради улучшения его здоровья.

Забавно, что один из главных маркетинговых приемов, которым ИИ-корпорации собираются заманить пользователей в отношения с ИИ-агентами, звучит так: «Теперь каждый сможет себе позволить то, что еще недавно было доступно только немногим богатым людям». Пользователям предложат отдать свои данные и раскрыть себя мощному программированию поведения со стороны ИИ-корпораций, которые будут решать, какие рекомендации и поведенческие толчки давать этим пользователям, — зато они получат цифровой аналог личных секретарей, тренеров, медиков и эскорт-работников.

Я вырос в семье медиков, поэтому с детства имел довольно подробное представление о том, что находится внутри человеческого организма. В книгах по анатомии можно было найти самые диковинные иллюстрации, не похожие ни на что из нашей обычной жизни — контраст между поверхностью тела и его внутренностями неизменно поражал мое воображение.

В юности меня стал занимать контраст между телом и сознанием: я обнаружил, что у меня, как у личности, есть одни желания и потребности, а у моего тела, которое является носителем этой личности, — часто совсем другие. Противоречия между этими двумя началами я разрешал с помощью силы воли, которая не только помогала подчинить тело уму, но еще и была чем-то средним между телом и умом — волевое усилие хоть и исходило из сознания, а все же совершалось и ощущалось телом.

В более зрелом возрасте я стал рассматривать сознание как высшую функцию тела и постарался перестать их противопоставлять. Благодаря такому взгляду я увидел, как незакрытые базовые потребности тела влияют на мое настроение и даже на некоторые аспекты всего мировоззрения. Яркую иллюстрацию этого принципа я впоследствии встретил у Роберта Сапольски, описывавшем эксперименты с судьями, которые выносят все меньше оправдательных приговоров к обеду по мере того, как становятся голодными.

Сегодня я отношусь к телу, как к своему лучшему другу. Я признаю, что оно живет своей жизнью, которая не всегда совпадает с приоритетами и целями моей личности. Я понимаю, что моя личность — это производное моего тела, что она сильно зависит от его состояний, сильных и слабых сторон. Но я также понимаю, что и само тело очень сильно зависит от моей личности, которая организовывает мою жизнь и, соответственно, жизнь тела. Личность выбирает, что и как делать, эти действия сказываются на теле (тактически и стратегически), а затем тело опять влияет на личность и на ее выборы — этот круговорот воздействий продолжается до самой смерти.

В седьмом эпизоде подкаста bojemoi.идеи мы с Травкиной рассказываем, как эволюционировало наше понимание собственных тел, обсуждаем телесные практики и отношение общества к телу, а также строим прогнозы о будущем тела и роботах.

​В покушении на президента Дональда Трампа меня больше всего заинтересовала реакция людей: обе стороны политического спектра, сторонники и противники Трампа, увлеченно занялись конспирологией.

Нет ничего удивительного, что сторонники Трампа увидели в покушении на него заговор: конспирологи — это его ключевая аудитория. Политтехнологи Трампа уже 10 лет успешно льют масло в огонь конспирологического мышления американцев и поддерживают теории, выставляющие Трампа эдаким воином света, противостоящим коррумпированному глубинному государству и сатанистам-рептилоидам, управляющим миром.

Поэтому в первые же минуты после стрельбы сторонники Трампа наводнили интернет теориями вроде того, что покушение организовал Байден. Ну ладно, если не организовал, то, по крайней мере, нарочно ослабил охрану, которая не смогла заранее обезвредить стрелка. Хорошо, даже если это не Байден, то как вы открутитесь от этих видео, на которых высокопоставленные демократы говорят, что от Трампа нужно избавиться? Топ-конспиролог Алекс Джонс давно предупреждал, что будет покушение на Трампа, а теперь говорит, что покушение будет и на Байдена, и вообще — готовьтесь к апокалипсису.

С другой стороны, я был слегка удивлен потоку конспирологии от демократов. Хотя топ-демократы, во главе с Байденом, заявили, что убийствам и насилию не место в политике, значительная часть демократов включилась в разгон теорий заговора, из которых следует, что Трамп сам подстроил покушение на себя — чтобы улучшить свои шансы на победу в предстоящих выборах.

Если у сторонников Трампа медлительность охраны доказывала организацию покушения со стороны демократов, то у демократов строго наоборот: охрана специально сразу не обезвредила стрелка, чтобы тот смог специально не попасть в президента — они были в сговоре. В какой-то момент даже была версия, что публика была в сговоре: ну где вы видели, чтобы люди так спокойно реагировали на стрельбу? И еще: почему такие фотографии удачные получились? Да потому что сцену специально подготовили для фотосессии под названием “покушение”!

Психолог Сандер ван дер Линден считает, что конспирологические теории удовлетворяют три базовых психологических потребности людей.

Во-первых, теории заговора удовлетворяют эпистемологическую потребность — желание понять мир вокруг нас, и позволяют просто и логично объяснить хаотические и часто случайные события.

Во-вторых, конспирология предлагает экзистенциальное облегчение: люди переживают из-за бессмысленности бытия, а теории заговора способны дать ощущение хоть какого-то смысла.

В-третьих, теории заговора удовлетворяют потребность в отношениях с другими людьми: даже самые маргинализированные члены общества через конспирологию могут почувствовать принадлежность к сообществу людей с похожими взглядами.

С потребностью в отношениях все понятно: сторонники Трампа и его противники разделяют свои теории заговора и это позволяет им чувствовать большую сплоченность. А интернет и большое количество видео с покушением помогают конспирологам обеих сторон с лихвой удовлетворить свою эпистемологическую потребность: люди подробно обсуждают охрану политиков, снайперское дело и физиологию стресса — всему находится логичное объяснение, предоставленное очередным экспертом из интернета.

Самый интересный аспект — экзистенциальное облегчение, которого люди ищут в теориях своей стороны. Сторонникам Трампа сложно поверить, что их кумир — просто человек, которого (как и любого из них) без проблем может убить молодой человек, которого травили в школе. Противникам Трампа сложно принять, что этот “безумный” “фашист”, вероятнее всего, снова придет к власти, потому что их партия не способна предложить США и миру ничего лучше. Поэтому трамписты думают: раз покушение, значит его организовали самые темные силы мира. А противники Трампа уверены: раз он выигрывает, то только потому, что он демонический манипулятор.

Возможно, конспирология — это и есть новый политический центр, способный объединить правых и левых?

Я, конечно, шучу.

Или все это серьезно?

​Почему такому количеству людей часто наплевать на истину и правду? Почему другие люди, наоборот, готовы многим пожертвовать ради поиска этой самой истины и правды? И почему у пропаганды так хорошо получается обманывать столько людей? Если убрать из этих вопросов мораль, — вот что останется.

Когнитивные психологи утверждают, что наш мозг быстрее обрабатывает информацию, с которой мы согласны или которая нам нравится, чем информацию, конфликтующую с нашими представлениями о мире. Эта особенность нашего ума называется confirmation bias, и ее обожают эксплуатировать пропагандисты, которые знают, что люди готовы быстро поверить во что угодно, — если оно согласуется с их уже существующими представлениями о мире.

Мы хотим, чтобы наша картина мира была цельной и непротиворечивой, поэтому факты и мысли, конфликтующие с нашими представлениями, вызывают психический дискомфорт, который психологи называют когнитивным диссонансом. Выйти из такого неприятного состояния можно двумя способами:
- либо обновив картину мира и вписав в нее новые факты,
- либо же просто отбросив новые факты, противоречащие привычному образу мыслей.

С точки зрения экономики мозга, человеку проще отбросить конфликтующую мысль и поскорее обратно обрести покой, чем тратить когнитивные ресурсы на изменение картины мира.

Одну из особенностей нашего ума, из-за которой мы готовы тратить ресурсы на обновление картины мира, психологи называют мотивацией точности — это наше естественное желание установить факт, докопаться до истины, понять, как что-то на самом деле устроено и т.д. Стремление к точности — довольно мощный драйвер, который, с одной стороны, например, движет учеными и журналистами-расследователями, а с другой — объясняет повальную любовь человечества к детективам и разгадке загадок.

У тяги к точности есть серьезный конкурент — наша потребность отождествлять себя с какой-то социальной группой: ради ощущения принадлежности к этой группе единомышленников мы часто готовы искажать свое восприятие реальности и отказываться от точности в угоду социально приемлемому мнению, то есть быть конформными. Эта особенность во многом объясняет, как устроены общества в авторитарных режимах: люди не только бояться наказания, но и не хотят потерять поощрение в виде единомыслия со своей группой.

Психолог Сесилия Траберг провела эксперимент, в котором консерваторам и либералам показали набор как правдивых, так и заведомо ложных заголовков статей, а в качестве их источников случайным образом указали консервативные (Fox News) и либеральные медиа (Washington Post). Затем участников попросили оценить правдивость каждого заголовка. Оказалось, что если консерваторам показывают ложь, но с заголовком консервативного медиа, они с большей вероятностью отметят ее как правду, и наоборот — либералы чаще считали ложь правдивой, если она исходила от либерального СМИ.

Также оказалось, что если в аналогичном эксперименте предложить политически мотивированным людям денежное вознаграждение за правильные ответы, то они будут чаще различать ложь. Другими словами, денежное вознаграждение, или другая аналогичная по силе мотивация, могут заставить человека отодвинуть идеологию и групповую идентичность на задний план и перестать отрицать реальность.

По-моему самая выгодная стратегия заключается в том, чтобы, с одной стороны, культивировать в себе мотивацию к точности, а с другой — отождествлять себя с группой людей, разделяющих это стремление к точности: с единомышленниками проще преодолевать когнитивный диссонанс и приводить свое мировоззрение к реальности.

Такая стратегия позволяет сносить авторитарные режимы, создавать четкие бизнесы и строить научные сообщества — а что нам кроме этого еще надо?

​На днях Трамп объявил, что в случае победы на выборах его вице-президентом станет 39-летний сенатор от штата Огайо Джеймс Дэвид (Джей Ди) Вэнс.

Кто-то считает этот выбор вызывающим, так как Вэнс, в отличие от других кандидатов, не уравновешивает Трампа, как это было с его предыдущим вице-президентом Майком Пенсом, — а только усиливает его радикальные и поляризующие взгляды. Другие считают, что ставка на Вэнса, которого знает меньше половины американцев, — это попытка создать «наследника» Трампа и превратить трампизм в серьезное политическое движение, а не временное явление, которое исчезнет вместе с его стареющим хедлайнером.

Вэнс — непоследовательный политик, неоднократно публично менявший позиции на 180 градусов. Яркий пример его политической гибкости — отношение к абортам: сначала он настаивал, что аборт — это убийство, а потом стал топить за право женщин на аборт и за его повсеместную доступность. В 2016 году Вэнс писал, что не может определиться, как правильно воспринимать Трампа: как «циничного засранца» вроде Никсона, который может оказаться полезным, или как «американского Гитлера».

К 2023 году, когда Вэнс выиграл на выборах кресло в Сенате, он превратился в ярого трамписта и заявлял, что поддержал бы Трампа в протесте против результатов выборов в 2020. Если рассматривать трампизм как движение, в котором сам Трамп представляет центристскую позицию, то Вэнс будет представлять правое крыло — еще больше изоляционизма, еще меньше терпимости к левым течениям. Он неоднократно заявлял, что судьба Украины ему безразлична и что войну нужно скорее заканчивать, при этом критиковал Путина и получил запрет на въезд в Россию.

Вэнс — выходец из бедной семьи, “сделавший себя сам”. Сначала он отслужил в армии, потом закончил престижный Yale Law School, а в 2016 году написал автобиографию “Hillbilly Elegy”, ставшую бестселлером. Но решающим событием в его биографии стало знакомство и дружба с техноолигархом Питером Тиллем: именно в венчурном фонде Тилля Mithril Capital Вэнс начал карьеру в Кремниевой долине. Тилль же помог ему основать собственный фонд Narya Capital, а в 2022 году стал главным спонсором успешной борьбы Вэнса за пост сенатора.

Питер Тилль — со-основатель компании PayPal и Palantir, а также один из ключевых техно-инвесторов 21 века. За почти 30-летнюю карьеру он стал ментором Марка Цукерберга и Сэма Альтмана, меценатом Виталика Бутерина и Палмера Лаки и многих других техно-бизнесменов — и все это время Тилль был самым хардкорным консерватором и либертарианцем Кремниевой долины. В 2016 году он ворвался в большую политику, успешно поддержав Трампа на выборах, и впоследствии стал влиятельной фигурой в команде президента.

На эти выборы Тилль влияет еще сильнее: вместе с Маском и группой других политически активных техномиллиардеров он основал фонд для спонсирования кампании Трампа «America PAC», куда Маск обещает донатить по $45 млн в месяц. Выбор Джей Ди Вэнса, молодого и гибкого политика, на пост вице-президента показывает, что Трамп делает ставку на поддержку техно-элит, которые через Ванса будут иметь расширенный доступ в Белый дом.

Я давно пишу о том, что американские техноолигархи успешно захватывают власть в США, но никогда это не было настолько очевидно, как сейчас. Дональд Трамп — это шоумен, шумный и часто неприятный таран, которым новая элита выбивает старые элиты с их насиженных мест.

Новая элита, техноолигархи вроде Тилля и Маска, свято верят в технологический прогресс и силу капитализма — ценности, которые, по их мнению, старые элиты давно предали. Эти люди реально возмущены тем, как сейчас устроен мир — поэтому хотят его разрушить и не брезгуют никакими инструментами.

Справедливость — одно из тех понятий, которые я понимаю через его противоположность. То есть я изначально не думаю о том, что такое справедливость, зато остро понимаю, что такое несправедливость. И через опровержение несправедливости выхожу на справедливость.

Я считаю, что справедливость у каждого своя. Когда человек судит о том, что справедливо, а что — нет, он исходит из своего культурного и социального контекста, из своих ценностей, интересов и приоритетов, опирается на свои эмоции и жизненный опыт.

Конечно, можно черпать понимание справедливости из священных книг и сводов законов — тогда оно будет более или менее универсальным, но такая уравниловка, без учета контекста человека и ситуации, будет неизбежно приводить к ошибкам и новым несправедливостям.

В вопросах справедливости я не доверяю судебным системам в том виде, в котором они существуют сегодня. В автократиях и тираниях справедливость определяет тиран: что ему хорошо, то и справедливо. В демократиях справедливость часто определяют деньги: кто богаче, тот и прав:
— корпорации богаче индивидуума, а государство богаче корпораций.

Чувство справедливости — не самое удобное ощущение, особенно если у вас, как и у меня, оно определяется через обостренное чувство несправедливости. Мир наполнен несправедливостями — это его обычное состояние, а справедливость — редкое нарушение такого состояния, что возможно только за счет больших усилий людей и по праву может считаться одним из лучших наших проявлений.

Противоположно этому чувство справедливости космической. Оно исходит из понимания, что все происходящее — справедливо, потому что происходит по глобальной закономерности, которую невозможно изменить. В таком случае стоит бороться за свое понимание справедливости, потому что оно — не лучше и не хуже, чем все остальные. А если получается навязать окружающим свое понимание, значит это и есть справедливо. От такого подхода тянет фатализмом и цинизмом — как, правда, и от всей Вселенной.

В восьмом эпизоде подкаста bojemoi.идеи мы с Травкиной рассказываем о том, откуда в наших жизнях взялась идея справедливости, и обсуждаем несправедливость, протестантскую этику, криптодемократию, «золотое правило» и «конец истории».

​Теории заговора существуют тысячелетиями, но развитие интернета и социальных сетей вывело конспирологию на качественно новый уровень. Она стала одним из главных инструментов политики и манипуляции общественным мнением. И попала под пристальное внимание ученых и исследователей.

Вот одна из классификаций, в которой психологи Стефан Левандовски и Джон Кук выделили семь основных характеристик конспирологического образа мыслей:

1) Конспирологическое мышление связывает между собой случайные события и наполняет эту связь особым смыслом. Человеческий ум склонен искать и находить во всем паттерны: от человеческих лиц, которые мы “видим” на Луне, до болезней, которые доктор диагностирует, опираясь на симптомы пациента. Эта склонность ума, с одной стороны, подарила нам науку, но также сделала нас уязвимыми для манипуляций и ошибок мышления. Немецкий психиатр Клаус Конрад назвал «немотивированное видение связей, сопровождающееся специфическим чувством неадекватной важности» апофенией. Крайние формы апофении Конрад считал психическим расстройством.

2) Теории заговора почти всегда содержат множество внутренних противоречий — но это чаще всего не смущает конспиролога. Чем сильнее человек эмоционально и репутационно вкладывается в теорию заговора (спорит и вступает в конфликты, защищая теорию), тем менее он склонен обращать внимание на ее противоречия и тем более мотивирован продолжать защищать ее любой ценой.

3) Конспирологи обладают сильным иммунитетом к доказательствам, противоречащим их теории. Попытки опровергнуть их теорию доказательствами часто вызывают подозрения к тому, кто это делает, а иногда даже заставляет конспиролога еще сильнее углубится в свою теорию и занять более радикальную позицию. Отсутствие весомых доказательств в пользу их теории часто только доказывает им, что заговорщики постарались и тщательно замели все следы.

4) С другой стороны, конспирологи нередко готовы отказаться от отдельных частей их теории, потому что в центре всего лежит неопровержимый аргумент — их интуиция и ощущение что «что-то не так». Нестыковки в частностях, касающихся теории заговора, могут объясняться еще большим заговором, который конспиролог как бы ощущает, но еще не вполне осознает. Исследования показывают, что люди, верящие в одну теорию заговора, с большой вероятностью поверят и в другую — ведь если «что-то не так» в одном месте, то почему бы ему быть «так» в другом?

5) Конспирология исходит из тотального недоверия к властям и официальному нарративу. В конспирологическом образе мыслей официальная версия событий — это всегда только прикрытие для правды, а официальная власть — часто просто марионетки для скрытой, “реальной” власти. Учитывая бесчисленные примеры вранья политиков, недоверие конспирологов — часто вполне рационально, но крайняя степень этого недоверия делает их уязвимыми для манипуляторов, использующих конспирологию как инструмент влияния.

6) Заговорщики, которых разоблачают конспирологи, всегда злонамеренны. Вы никогда не услышите от конспиролога о “добрых” заговорах — все они направлены на разрушение существующего порядка вещей, на ограничение прав и свобод, а в крайних случаях — на уничтожение людей и даже всего человечества. Злонамеренность заговоров делает их разоблачение особо важным для конспирологов, так как от этого зависит их выживание и благополучие — невозможно просто расслабиться и отпустить, если против вас замышляют недоброе.

7) Никакая теория заговора невозможна без жертв, которых заговорщики преследуют. Чаще всего конспиролог — и есть та самая маргинализированная жертва или представитель виктимной группы, которую заговор поставил в ужасное положение и которой угрожает наибольшая опасность. Ощущение себя жертвой и вытекающие из этого ощущения тревоги, угрозы и опасности — основа основ конспирологического мышления.

​Кремниевая долина правеет, часть 1

Средний портрет топового представителя технологической элиты США выглядит примерно так: амбициозный человек с высоким IQ и незаконченным высшим образованием, бросил учебу ради основания стартапа, который благодаря его фанатичным усилиям превратился в крупный технологический бизнес и сделал своего основателя миллиардером. В статусе техномиллиардера этот человек успокаивается и уже не хочет заниматься операционной текучкой своей корпорации, предпочитая раздавать деньги и советы подчиненным и начинающим бизнесам.

Нюансы этого портрета могут разниться: кто-то все же закончил колледж, пара человек не основывали технокорпорации, но разбогатели, управляя ими. Среди основателей есть те, кто довольно рано продал свое детище и ушел в венчурные инвестиции, кто-то продал первую компанию, чтобы основать следующую, а кто-то уже больше 20 лет управляет своим первым детищем, хоть и не занимается текучкой. Но почти все техномиллиардеры до недавнего времени были либералами.

На развитие компьютерной науки, появление персональных компьютеров и интернета сильно повлияла субкультура хиппи, выступавших за мир во всем мире, толерантность и любовь. Когда в 1990-х началась коммерциализация интернета, либеральная культура заиграла новыми красками: начиная с дружелюбности к талантливым мигрантам, стекавшимся в Кремниевую долину со всего мира и занимавших ключевые места в техностартапах, заканчивая ориентацией на международные рынки и цепочки производства.

Падение Берлинской стены, развал СССР, превращение Китая в «мировую фабрику» и «Конец истории» — все ключевые события 1990-х можно считать триумфом либеральной идеологии, которая тогда сильно повлияла на сегодняшних техномиллиардеров от состоявшихся к 1990-м Стива Джобса и Билла Гейтса до начинавших тогда Джеффа Безоса, Сергея Брина и Ларри Пейджа. Большинство техномиллиардеров, начиная с 1990-х и до сегодня, официально поддерживали и донатили демократам — основным носителям леволиберальной идеологии.

Самыми яркими исключениями были два техномиллиардера: Питер Тилль и Дэвид Сакс, которые вместе учились в Гарварде в 1990-х. Гарвард в то время был одним из центров либеральной идеологии, но студенты Тилль и Сакс, наоборот, пытались противостоять ей и продвигать консерватизм и либертарианство. Венцом этих усилий стала их совместная книга «Миф о разнообразии: мультикультурализм и политическая нетерпимость в кампусе», написанная в 1998 году и критиковавшая политическую корректность.

В том же 1998 году Тилль основал финтех компанию Confinity, куда вскоре пришел работать и Сакс. В 2000 году Confinity провела слияние с другим финтех стартапом X.com, основанным Илоном Маском, и получилась компания PayPal. На деньги от продажи PayPal в 2002 году Тилль и Сакс основали серию очень успешных стартапов и венчурных фондов, что сделало их одними из ключевых фигур в Кремниевой долине на протяжении следующих 20 лет. Но культурно они оставались белыми воронами — консерваторами в стане либералов.

В 2004 году Тилль стал ментором Марка Цукерберга и первым инвестором Facebook, а в 2005 году вошел в совет директоров компании, где оставался следующие 17 лет. На президентских выборах 2016 года Тилль вступил в конфликт с Кремниевой долиной из-за того, что открыто поддержал консервативного кандидата, а Facebook сыграл ключевую роль в победе Трампа на выборах в 2016 году.

Как я писал в посте про Джей Ди Вэнса, сегодня Тилль и Сакс играют ключевую роль в новой попытке Трампа занять президентское кресло. Хотя более 20 лет в техносреде они были в политическом меньшинстве, сегодня у них получилось склонить на свою консервативно-либертарианскую сторону многих техномиллиардеров, десятилетиями поддерживавших либеральных демократов.

Как так вышло, что последовательные либералы теперь готовы голосовать за консервативного Трампа, поговорим дальше.

У значения понятия «ответственность» есть миллион оттенков, но меня в последнее время больше всего беспокоит ответственность перед самим собой.

Ответственность — во многом социальное явление. Когда ты отвечаешь за что-то перед другими людьми, они помогут тебе не забыть о твоем долге и призовут к ответу, даже если ты не захочешь. Если только мы не говорим о произведениях Кафки, то в отношениях с другими людьми и обществом в целом довольно просто понять, за что ты отвечаешь: за соблюдение правил, за свое поведение, за какие-то вещи и т.д. Можно не соглашаться с ответственностью перед другими, можно от нее отказываться или не признавать, но, по крайней мере, понятно как, за что и перед кем ты отвечаешь.

Когда речь идет об ответственности перед самим собой, главная загвоздка в том, что неясно, перед кем именно ты отвечаешь. Ответственность перед собой подразумевает, что человек делит себя минимум на две инстанции, а то и больше: одна часть берет ответственность перед другой, третья часть следит за соблюдением этой ответственности, четвертая корит и наказывает за несоблюдение — и так далее.

Как только взятая перед самим собой ответственность сталкивается с реальными испытаниями, на человека накатывает соблазн забыть обо всех данных себе обещаниях и поставленных целях — ведь все равно никто не увидит и не призовет к ответу за их нарушение. В каком-то смысле каждый из нас наиболее беззащитен именно перед самим собой: как бы безответственно мы ни вели себя по отношению к себе, за нас никто не вступится, никакой закон не поможет соблюсти наши права.

В идеале ответственность перед собой отличается от социальной ответственности тем, что мы берем на себя только те обязательства, которые сами считаем необходимыми. Однако на деле безответственность перед собой во многом вызвана как раз тем, что, даже оставшись наедине с собой, мы пытаемся навязать себе чужие, социально наведенные ценности, которые у нас нет мотивации соблюдать. Попытка разобраться, за что же мы отвечаем перед самим собой — одна из лучших инвестиций времени и сил на пути к осознанности и к миру с собой.

Ответственность перед собой — это умение выполнять данные себе обещания, соблюдать собственные принципы и не нарушать свои табу. Без ответственности перед собой мы не можем быть по-настоящему свободными.

В девятом эпизоде подкаста bojemoi.идеи мы с Травкиной обсуждаем идею ответственности с точки зрения буддизма и стоицизма, эволюционной биологи и психологии, и, традиционно, рассказываем об эволюции этой идеи в нашей жизни с детства до зрелого возраста.

​Кремниевая долина правеет, часть 2

Кремниевая долина создавалась как союз военных с учеными в 1950-х, но к началу интернет-бума 1990-х между инженерами и силовиками уже лежала культурная пропасть. Хиппи-инженеры из поколения бумеров протестовали против войны во Вьетнаме, не хотели помогать «дяде» создавать орудия убийства («make love, not war») и считали компьютер инструментом для освобождения человечества. Ученики хиппи-бумеров в Долине переняли их ценности и считали интернет, созревший к 1990-м, еще более совершенной технологией свободы.

Интернет мог стать великим уравнителем: дать людям доступ ко всем знаниям на Земле вне зависимости от их достатка, а главное — соединить людей во всем мире. В начале 1990-х инженерам из Долины казалось, что компьютеры и интернет способны установить мир во всем мире — ведь если люди смогут общаться друг с другом, они не захотят воевать. Капитализм, а не война, казался панацеей и самым правильным способом взаимодействия людей друг с другом — особенно в свете интернет-бума, ставшего технологическим драйвером глобализации экономики.

Теракты 11 сентября 2001 года стали неожиданностью для всех, в том числе и для Кремниевой долины, которая не сразу поняла, чем врезающиеся в небоскребы самолеты обернутся для технологической индустрии. Через месяц после теракта президент Буш подписал «Патриотический акт», который под эгидой борьбы с терроризмом позволил спецслужбам следить за всеми. С этого момента всем крупным интернет-компаниям пришлось сотрудничать со спецслужбами, хотели они того или нет.

Девизом Google в начале 2000-х была фраза «Не будь злым», которая выражала прогрессивные ценности компании, в том числе ее нежелание становиться инструментом слежки для силовиков. Хотя сотрудничать все же приходилось, Google сопротивлялась, как могла, чем постоянно вызывала недовольство спецслужб. В 2013 году стало известно, что силовикам и не нужно было согласие Google на тотальную слежку, потому что они следили за самим Google, тайно копируя всю информацию, которая курсировала между внутренними серверами компании.

Однако не вся Долина не хотела сотрудничать с силовиками: в 2003 году, через пару месяцев после начала войны США против Ирака, Питер Тилль основал компанию Palantir, чьими основными клиентами стали именно силовики и военные, которых сторонились другие технокорпорации. Palantir помогал спецслужбам разыскивать террористов, военным — находить мины и технику противников, полицейским — раскрывать и даже предсказывать преступления, иммиграционной полиции — ловить нелегальных мигрантов. С точки зрения прогрессивной этики Долины, Palantir был воплощением зла.

В 2016 году аутсайдер Долины Питер Тилль помог политическому аутсайдеру Дональду Трампу стать президентом и занял прочное, хотя и не официальное, место в его администрации. В качестве советника по технологиям он организовал встречу Трампа с CEO основных технокорпораций: Apple, Google, Microsoft, Amazon и других — и стал посредником в их дальнейших отношениях. Одним из следствий этих отношений стала попытка привлечь технокорпорации к сотрудничеству с оборонным сектором.

В 2018-19 годах руководство Google, Microsoft и Amazon хотело заключать контракты с военными и силовиками, однако раз за разом сталкивались с одним и тем же: либеральные инженеры и программисты устраивали протесты и отказывались работать на проектах, связанных с убийствами, арестами и т.д. Прогрессивная культура все еще доминировала в Кремниевой долине и правительство не могло давлением заставить технокорпорации работать на свои нужды.

К концу своей каденции Трамп начал технологически-торговую войну против Китая, обвинив Поднебесную в промышленном шпионаже, да и просто решив срезать основного экономического конкурента США. Эпоха ускоренной экономической глобализации, которую запустил интернет, резко подошла к концу — весь мир заговорил о кибер-суверенитете и новой холодной войне.

Окончание этой эпохи коренным образом повлияло и на этику Долину, а пандемия и война в Украине нанесли этой культуре окончательный удар.

Продолжение следует.

6 градусов манипуляции ч.1

В эпоху социальных сетей манипуляция мнением людей стала отдельным видом спорта, в котором упражняются политики и спецслужбы, рекламные агентства и поп-звезды, да и просто любой пользователь интернета. Информационные манипуляции особо актуальны сегодня не потому, что выросла потребность обманывать людей и склонять их к определенным действиям и мнениям — такая потребность всегда стабильно высокая. Просто дело в том, что дезинформация и манипуляция мнением за счет соцсетей стали тотальным явлением, от которого почти никто больше не может спрятаться.

Профессор социальной психологии из Кембриджского университета Сандер ван дер Линден выделяет 6 основных техник манипуляции мнением и информацией, которые чаще всего используются для влияния на наше восприятие и картину мира.

1) Дискредитация источника информации. В 2016 году СМИ обвиняли победившего на выборах президента США Дональда Трампа в том, что он «развязал войну против правды», на что Трамп отвечал обвинениями в адрес СМИ, называя их «fake news»: спор противников переместился с обсуждения самих фактов на обсуждение легитимности ее источников.

Интернет забрал монополию на правду у политиков, ученых и институций и распределил ее между всеми пользователями сети. В сознании рядового обитателя интернета уживаются две мысли: с одной стороны, любой официальный авторитет может врать, а с другой — любой анонимный комментатор может говорить правду. Манипуляторы пользуются этой амбивалентностью: вместо того, чтобы спорить с аргументами и фактами, им достаточно напасть на их источник, чтобы заставить людей сомневаться.

2) Имитация авторитетного источника информации. Готовность поверить первому встречному в интернете — обратная сторона недоверия к известным источникам. А если этот встречный еще и обладает какими-то атрибутами экспертности, его слова можно смело считать чистой правдой. Чтобы увести внимание курильщиков от того, что сигареты вызывают рак, табачные компании использовали в своей рекламе врачей: люди в белых халатах нахваливали какой-то бренд сигарет и так успокаивали курильщиков. Сегодня “белым халатом” может стать количество подписчиков или галочка рядом с именем пользователя, чужая фотография в профиле или просто заявление о собственной экспертизе, которую не придется доказывать. А в последнее время с помощью ИИ можно имитировать целые медиа и создавать дипфейки знаменитостей в промышленных масштабах — что значительно упрощает работу манипуляторам.

3) Поляризация мнений. Принцип «разделяй и властвуй» применялся властями со времен Древней Греции и до сегодняшнего дня: чем больше раздора в группе людей, тем проще ей манипулировать, и наоборот, единство людей делает управление ими сложнее. Социальные сети позволили поляризовать политические взгляды людей до такой степени, что из политики практически исчезло понятие центра: есть правые и левые, либералы и консерваторы, богатые и бедные, и между этими группами идет постоянная борьба и с каждым витком этой борьбы становится все меньше шансов прийти к единой картине реальности. Манипуляторы обожают разделять людей: например, российские боты в США одновременно называли вакцины “отравой”, а также писали, что “глупость не лечится, пускай они умрут”, говоря о тех, кто против прививок.

6 градусов манипуляции ч.2

4) Использование эмоций. Исследования показывают, что использование эмоциональной речи увеличивает реакцию на посты в соцсетях на 10-20%, а апеллирующие к морали и эмоционально заряженные слова вроде «зло», «ненависть» и «наказывать» сильнее других привлекают наше внимание. Апелляция к эмоциям позволяет не только привлечь внимание к информации и увеличить вероятность, что она покажется убедительной, но и оставляет меньше когнитивных ресурсов для рационального мышления. Эксперименты компании Facebook показали, что настроение людей меняется в зависимости от того, какой контент они видят в своих соцсетях: чем меньше позитива в ленте, тем больше негатива у пользователя, и наоборот — чем меньше негативных новостей, тем больше позитива в настроении человека. Хотя манипуляторы используют весь спектр эмоций для влияния на пользователей, основной акцент они делают на негативе.

5) Троллинг — один из самых эффективных способов манипуляции людьми в соцсетях. Основные техники троллинга включают в себя постинг разжигающего вражду контента и сообщений, уводящих от основной линии разговора; личные атаки и оскорбления на участников онлайн-дискуссий; распространение возмутительного и фейкового контента, который конфузит других пользователей; использование циничного сарказма и иронии для унижения и обесценивания своих собеседников. Троллями могут быть как проплаченные специалисты, которые ведут одновременно множество акаунтов и в спорах отстаивают нужную заказчику точку зрения, так и поляризованные энтузиасты, не заинтересованные в конструктивной дискуссии и готовые травить людей ради смеха, лайков и одобрения их социально-политической группы. Наряду с ботами, тролли — самые активные агенты влияния в соцсетях.

6) Теории заговора — это излюбленное оружие манипуляторов и один из самых виральных видов контента в соцсетях. Конспирология включает в себя большинство других техник манипуляции. Люди готовы верить теориям заговора, потому что официальные источники информации часто кажутся им дискредитированными. В популяризации теорий заговора часто участвуют фейковые эксперты. Теории заговора всегда апеллируют к эмоциям и максимально поляризуют людей, а потому являются излюбленным оружием троллей. Я посвятил отдельный пост психологическим потребностям, которые покрываются теориями заговора, а также особенностям мышления, эксплуатация которых делает эти теории такими популярными.

Престиж и конформизм

Теория двойной наследственности (или биокультурной эволюции) считает человеческое поведение результатом взаимодействия двух эволюционных процессов: генетического и культурного. Изменения в генах человека влияют на культуру, а культура влияет на изменения генов — и так до бесконечности. Культур здесь — социально выученное поведение: полезные для адаптации к среде паттерны поведения распространяются и становятся нормой, а бесполезные — со временем исчезают.

Ученые выделяют несколько стратегий поведения, которые передавались через тысячи поколений и стали частью нашего культурного кода, но вместе с тем сделали нас нерациональными и уязвимыми для манипуляций. Их называют предвзятостями (bias). Создатели соцсетей, вроде основателя Facebook Марка Цукерберга и основателя Twitter Джека Дорси, положили некоторые из этих предвзятостей в основу механики работы соцсетей: в первую очередь, склонность к конформизму и предвзятость престижа.

Суть предвзятости конформизма передается пословицами «не ходи в чужой монастырь со своим уставом» или «находясь в Риме, поступай как римляне». Быть “как все” и повторять поведение окружающих — одна из самых безопасных и эффективных стратегий в разных средах и условиях, которым люди следуют тысячелетиями. Хотя конформность помогает нам выживать, она же делает нас уязвимыми для ошибок. Яркий пример такой уязвимости — эксперименты Аша, в которых человек под давлением мнения группы соглашается с заведомо неправильными ответами о длине линий, хотя правильные ответы ему очевидны.

От феномена политических эхо-камер до популярности вирусных танцев в TikTok, от фотографий еды и отдыха до челленджей с выкладыванием определенных фотографий — соцсети и заинтересованные лица беспощадно эксплуатируют нашу склонность к конформизму.

Культурная эволюция в таких условиях стала хорошо измеряемым и четко направляемым процессом, напоминающим биологическую селекцию и генетическую модификацию овощей и фруктов, которые мы научились стандартизировать для удобства продажи и потребления.

Другая важная стратегия, дополняющая конформизм, — копирование поведения, которое считается в обществе престижным. У животных положение в социальной иерархии определяется доминантностью, которая чаще всего сводится к возможности совершать насилие над другими. В человеческом обществе иерархия опирается на понятие престижа, который люди признают за другими, если те добиваются выдающихся успехов в важных для социума сферах.

Предвзятость престижа — это копирование поведения наиболее уважаемых людей, вызывающих восхищение в определенных группах. Мы стремимся приблизиться к престижным людям, чтобы как можно лучше им подражать и чтобы получить часть престижа по ассоциации с ними. А люди, обладающие престижем, остро нуждаются в последователях: чем их больше, тем выше статус и престиж.

Соцсети цифровизовали этот психологический механизм: под каждым постом можно увидеть количественное выражение престижа в виде лайков, шеров и комментариев, а престиж каждого аккаунта измеряется количеством подписчиков, которые на английском буквально называются “последователями”. Цифровизация престижа в соцсетях сделала их владельцев самыми влиятельными людьми в современной культуре: без соцсетевого выражения престижа никакая карьера политика, музыканта или писателя невозможна.

Психологические механизмы престижа и конформизма, да и сами соцсети, нельзя назвать хорошими или плохими — они помогали и помогают нам адаптироваться и выживать, развиваться и процветать.

Но очень важно понимать, что эти механизмы дают возможность политикам, технокорпорациям и другим заинтересованным сторонам манипулировать нашим поведением, взламывать наши системы вознаграждения и навязывать нам нужную им картину мира.

Личная осознанность и осмысленный диалог с другими — вот два инструмента, с помощью которых соцсети можно превратить из машин манипуляции в инструменты роста.

В 21 веке, веке информации и интернета, невозможно быть «вне политики» — мы все в ней участвуем, просто кто-то делает это сознательно, а кто-то – нет. Практически любое наше действие в сети — это политический акт. И даже воздержание от действия — это тоже акт и тоже политический.

Я понимаю «политику» максимально широко и свободно: это общественные дела и участие в них. Интернет сделал практически все дела общественными и дал нам возможность так или иначе влиять на них.

Сегодня любому пользователю интернета доступно такое количество данных, к которому еще несколько десятилетий назад имели доступ разве что верхушки правительств и спецслужб — и то, чаще всего в меньших объемах. Нам доступны такие вычислительные мощности для обработки этих данных, о которых сто лет назад никто даже не мечтал. Короче, можно разобраться в любой проблеме и оценить любую ситуацию — было бы желание.

Мы можем взаимодействовать с миллионами людей в любом уголке мира — опять привилегия, которую еще 50 лет назад могли себе позволить считанные единицы, чья власть во многом и держалась на возможности такой коммуникации. Соцсети, к которым есть доступ практически у каждого, уже второе десятилетие являются главным инструментом политики и в демократиях, и в автократиях. Несмотря на блокировки, цензуру и запреты, объединение людей цифровыми средствами позволяет свергать правительства, сопротивляться тиранам и организовывать новые партии и сообщества.

Интернет дает нам беспрецедентные возможности знать, коммуницировать и объединять усилия. Однако, хотя сами по себе эти возможности — революционны, мы пока так и не увидели никакой настоящей революции в политике, в основном потому, что по-настоящему этими средствами научились пользоваться те, кто и до них находился у власти.

Современная политика невозможна без онлайн-пропаганды и цифровой слежки, без манипуляций мнениями миллионов и дезинформационных кампаний, без троллей, ботов и дипфейков, нацеленных на каждого пользователя сети индивидуально. Власти борются за каждый лайк, просмотр и комментарий каждого пользователя — влияние на нас продается на развес, и у властей на него большой спрос.

Мне нравится фраза писателя Уильяма Гибсона «будущее уже здесь — просто оно распределено неравномерно». Настоящие перемены в политике начнутся тогда, когда достаточное количество людей осознает свою вовлеченность в политические процессы и поймет, что у нас в руках уже есть инструменты для строительства нового мира. А пока этими инструментами будущего пользуются только те, кто и так у власти — человечество будет ускоренно скатываться в сторону цифрового тоталитаризма.

В десятом эпизоде подкаста bojemoi.идеи мы с Травкиной обсуждаем, как идея политики пришла в наши жизни и как развивалось наше политическое сознание. Обсуждаем политическую историю Украины, России и США, а также роль ИИ, соцсетей и психотерапии в современных политических процессах.

​Кремниевая долина правеет, часть 3

В 2007 году консервативный журналист Эндрю Брейтбарт основал онлайн-издание Breitbart, которое впоследствии стало идеологическим центром “альтернативных правых”.

Ничего особо альтернативного в альт-райтах не было: его представители придерживались правых и крайне правых взглядов вроде национализма, сексизма и расизма. Но в отдельное явление альт-райтов можно выделить, потому что развитие их сообщества тесно связано с развитием интернета: с появлением анонимных форумов, соцсетей, видеоблогеров и онлайн-изданий вроде Breitbart, которые собирали на своих страницах самых популярных представителей этого движения.

В 2012 году сам Эндрю Брейтбарт умер. Фактическим руководителем его медиа-компании стал другой консервативный деятель — Стив Бэннон. На тот момент он успел 6 лет отслужить в военно-морских силах США, поработать инвестиционным банкиром, спродюсировать десяток сериалов, художественных и документальных фильмов и со-основать Breitbart.

Когда Бэннон стал руководить изданием, одним из главных спонсоров Breitbart был консервативный миллиардер Роберт Мерсер (вместе с которым Бэннон в 2016 году приведут Дональда Трампа к власти).

В 1960-х годах Роберт Мерсер получил образование физика и математика, стал программистом и в 1970-х устроился на работу в IBM, где его математические модели поспособствовал развитию компьютерного перевода. В начале 1990-х он пошел работать в финансовую компанию Renaissance Technologies, где работали не финансисты, а ученые: там статистические модели Мерсера и сделали его миллиардером. В конце нулевых он занял пост CEO компании, а в начале 2010-х стал активно инвестировать в консервативных политиков и стал спонсором Breitbart.

Мерсер сделал карьеру на прикладной математике: сначала он анализировал языки и находил в них паттерны для корректной работы компьютерного переводчика; затем анализировал финансовые рынки, чтобы найти паттерны там и сделать прибыльные инвестиции; и в конце концов он стал искать паттерны в умах избирателей для того, чтобы склонить их к голосованию за нужного ему кандидата.

В 2013 году Мерсер вместе с Бэнноном создали компанию Cambridge Analytica (CA), которая формально занималась политическими консультациями, а на деле применяла математику в сфере психологической войны.

Основным фокусом СА было:
– составлять максимально точные психологические портреты как можно большего количества избирателей (около 70 млн) на основе их профилей в Facebook;
– создавать персонализированные и максимально убедительные пропагандистские послания, исходя из психотипов этих пользователей.

Работа CA опиралась на теории психолога Михала Косински, доказавшего, что на основе небольшого количества лайков можно составить поразительно точный психологический портрет пользователя, определить его политическую и даже сексуальную ориентацию.

В 2014 году СА успешно участвовала в 44 избирательных кампаниях на стороне республиканских кандидатов, что позволило республиканской партии сохранить контроль над Палатой представителей и выиграть контроль над Сенатом.

Успешность “политических консультаций” Cambridge Analytica опиралась на данные 70 млн пользователей Facebook, которые СА получила полулегальным путем. По словам бывшего сотрудника СА Кристофера Уайли, СА получила данные пользователей Facebook благодаря тому, что Питер Тилль тогда находился в совете директоров компании, а сделать на основе этих данных эффективные психопрофили получилось благодаря специалистам из другой Тиллевской компании – Palantir.

Когда Дональд Трамп запускал президентскую кампанию в 2015 году, за его спиной стояли деньги Мерсера и Тилля, алгоритмы и данные Cambridge Analytica и Palantir, правые медиа, Facebook-сообщества и анонимные форумы, курируемые Бэнноном, который впоследствии возглавил избирательный штаб Трампа.

​Война парадоксальна. Это одновременно самое простое и самое сложное занятие людей. С одной стороны, она заставляет нас регрессировать в первобытное состояние, а с другой — как ничто другое двигает научно-технологический прогресс вперед. Реальные сегодняшние войны и потенциальные будущие определяют развитие двух ключевых технологий современности: искусственного интеллекта и автономных роботов.

Бывший СЕО Google и техноолигарх Эрик Шмидт много лет работает над сближением Кремниевой долины и Пентагона — например, он возглавлял Совет по оборонным инновациям при Министерстве обороны США и Комиссию национальной безопасности по ИИ при Президенте и Конгрессе США. На днях Шмидт вместе с генералом Марком Милли, который с 2019 по 2023 был председателем Объединенного комитета начальников штабов (главный военный в США), выпустили статью под названием «Америка не готова к войнам будущего, а они уже здесь». Делюсь с вами ключевыми тезисами из нее:

– Будущие войны будут все меньше зависеть от того, кто соберет больше людей или выведет на поле боя лучшие самолеты, корабли и танки. Победа будет определяться боевыми роботами и военным ИИ.

– Даже с приходом роботов природа войны останется неизменной: она всегда будет сводиться к тому, что одна сторона через организованное насилие будет пытаться навязать свою политическую волю другой стороне. Война и дальше будет проходить в условиях неполной информированности военных. Отношения военных с правительством, населением и между собой будут и дальше постоянно колебаться. Военные и дальше будут бояться, проливать кровь и умирать.

– Однако роботы изменят характер войны. Изменится то, как именно, когда и где армии будут сражаться. Изменятся принципы управления армиями и оружие, которым они будут воевать. На эти изменения будет влиять политика, экономика и демография, но в первую очередь, — технологическое развитие. Одним из ключевых параметров силы конфликтующих сторон станет «инновационная сила» — способность изобретать, адаптировать и применять новые технологии быстрее, чем это делает противник.

– Военные роботы стоят на порядки дешевле обычной военной техники и при этом могут ее уничтожать. Дешевизна и доступность боевых роботов сделает атаку гораздо более выгодной, чем защиту: например, массированная атака Ирана против Израиля дронами и ракетами стоила максимум $100 миллионов, а защита от этой атаки обошлась Израилю и США более чем в $2 миллиарда.

– Войны прошлого в основном проходили на открытых местностях, где жило немного людей. Но из-за общего тренда на урбанизацию войны будущего будут проходить в плотно населенных местностях, что неизбежно приведет к гораздо большему количеству жертв среди мирного населения. Из-за урбанизации войн все больший акцент будет на небольших маневренных роботах: улицы заполонят стаи робо-псов и рои летающих дронов.

– ИИ будет играть все большую роль в планировании и управлении ходом войны. С помощью ИИ-систем военные смогут симулировать десятки разных вариантов развития событий, выбирать и реализовывать самые оптимальные из них. Пока что ответственность за принятие решений лежит на людях — они выбирают, какой из предложенных ИИ вариантов стоит исполнять. Но чем лучше и быстрее будут становиться ИИ-системы, тем меньше места будет оставаться для решений людей.

– При этом военные игры, в которых использовались ИИ-модели от OpenAI, Meta и Anthropic, показали, что ИИ более непредсказуем, чем люди, и склонен быстрее эскалировать конфликтные ситуации до уровня кинетической войны, в том числе с использованием ядерного оружия.

​Кремниевая долина правеет, часть 4

Питер Тилль родился в 1967 году в немецком Франкфурте, а уже через год месте с семьей переехал в США. Он рос в семье эмигрантов, его отец так и не получил американское гражданство. Подростком Тилль был типичным нердом 1980-х: преуспевал в математике и блестяще играл в шахматы, любил настольные ролевые игры, увлекался научной фантастикой и чуть позже — либертарианскими идеями Айн Рэнд. Он больше 10 раз читал «Властелина колец» и впоследствии взял из эпоса Толкиена большинство названий для своих компаний: от Palantir до Mythril Capital.

В 2000-х, когда Тилль уже стал частью элиты Кремниевой долины, он отличался от большинства техномиллиардеров не только своими консервативными взглядами, но и настойчивыми попытками оформить эти взгляды в целую философию. Если основатели Google Сергей Брин и Ларри Пейдж избегали публичности, как огня, а персонажи вроде Стива Джобса использовали медиа как рекламную площадку для своих продуктов, то Тилль предпочитал провоцировать публику рассуждениями о проблемах западной цивилизации.

Технологический прогресс безнадежно замедлился, экономика деградирует, а демократия не работает, слишком левеет и потому постепенно превращается в тоталитарный режим — примерно так звучат ключевые тезисы Тилля. И хотя большинство речей техномиллиардера пропитаны мрачным пессимизмом, он все же предлагает средства против увядания некогда великой цивилизации: радикальный технологический прогресс, бескомпромиссный капитализм и минимизация правительств и их полномочий.

По мнению Тилля, Кремниевая долина — пиковое в данный момент достижение людей в плане технологического прогресса и капитализма, но ее политические предпочтения — преграда на пути к ее дальнейшему развитию. Демократы, которых Долина традиционно поддерживает, становятся все больше похожими на коммунистов и требуют все больше прав и полномочий для государства — а это смерть для любого прогресса. В Тиллевском идеале правительство следовало бы максимально ослабить, если не упразднить целиком, но поскольку это не вышло бы сделать с наскока, для начала в противовес левеющим демократам Тилль решил поддержать правеющих республиканцев.

В середине 2010-х Дональд Трамп стал для Тилля идеальным кандидатом не только для борьбы с левеющими демократами, но и для борьбы с политической системой в целом. Трамп нападал на глубинное государство – политические элиты, которые не менялись вместе со сменой президентов и сохраняли влиятельные позиции десятилетиями. Он нападал на мейнстримные медиа, которые в подавляющем большинстве были демократическими и становились все более левыми и прогрессивными вместе с партией. Наконец, Трамп также апеллировал к “золотому веку” из прошлого, к “величию”, которое он обещал вернуть американцам — это также соответствовало духу самого Тилля.

Тилль с юности выстраивал свою идентичность на противоречии мнению окружающих. Один из его любимых вопросов к людям, которых он принимал на работу, звучал так: «Что ты считаешь правдой, что при этом большинство людей правдой не считает?». Его ставка на президента Трампа сработала вопреки мнению большинства политических экспертов и сопротивлению коллег из Кремниевой долины. Более того, она сработала и вопреки мнению республиканских элит, которые до последнего не хотели номинировать Трампа в президенты. Через поддержку Трампа в 2016 году Тиллю удалось успешно реформировать республиканскую партию, так что к 2024 году он уже не просто поддержал кампанию Трампа, но и протолкнул своего кандидата Джей Ди Вэнса на место вице-президента.