Робин Кинросс, во время разговора с Герритом Ноордзеем, во второй раз (и потом ещё и ещё раз) задаёт почти один и тот же вопрос:
— Как вы придумали эти свои идеи, как вы к ним пришли?
На что Ноордзей отвечает (внимание на плотность речи — кто сейчас сможет так говорить? — вопрос…):
— Я не знаю. Я не знаю. Я помню, что Альберта Эйнштейна так спрашивали о его теории относительности, и ответ был таким же. Однажды я изобрёл ответ для Альберта Эйнштейна: «Я прошу прощения, я не знаю, потому что когда идея пришла, я спал». Это смесь Эйнштейна и Ньютона. Вроде бы я где-то писал об изобретении теорий. Может в Letterletter? В детских книгах рассказывают, что идея пришла Ньютону, когда яблоко упало ему на нос. Но яблоко могло упасть таким образом, только если он лежал на спине и смотрел на небо.
Долгое время, и, возможно, это до сих пор так, эпистемология пыталась не допустить метафизику в науку. Но я убеждён, что единственная основа для науки — это метафизическая основа. Лучшая вещь, которую вы можете привнести в науку — это гипотеза, и это что-то, что появляется из очень рыхлого* и неточного размышления. Ко многим моим изобретениям меня подтолкнуло то, что показывали мне студенты. Они реагировали на что-то, что я делал, и тогда я спасался бегством от последствий своих же слов, изобретая что-то ещё. Есть кое-что для примера в той последней книжице (Het primaat van de pen, [Gerrit Noordzij. Den Haag: KABK 2001]). Девушка смотрит с отчаянием на меня и говорит: «Я не могу», и тогда я отвечаю ей: «Это правда, но вы не должны в это верить». Весьма мудрый ответ, но я бы не был им доволен, если бы меня не вынудило на него отчаяние. Отчаяние студентов — это очень хорошо.
____
* мне нравится понимать этот внезапный термин Ноордзея loose thinking как рыхлое мышление, вслед за изобретённым Надеждой Плунгян понятием. Когда-то она показала портрет работы Малевича, отнюдь совсем не супрематический: «как будто бы из ранних, не вглядевшись можно подумать, что написан начинающим художником. Но он написал его уже в конце, после, и это его сила, он — рыхлый!», — принявшись после этого радостно показывать на странные объекты, окружавшие и умозрительные, как будто бы не до конца собравшиеся, но от того и интересные, и как заклинание повторять — «рыхлый!» — «рыхлый!»
На иллюстрации выше — фальшивые марки Геррита Ноордзея: «день спекулянтов», c головой Беатрикс (только взошедшей в то время на королевский трон Нидерландов) и другие, которые он успешно использовал для отправки своих писем. [источник — De handen van de zeven zusters. Amsterdam: van Oorschot 2000]
— Как вы придумали эти свои идеи, как вы к ним пришли?
На что Ноордзей отвечает (внимание на плотность речи — кто сейчас сможет так говорить? — вопрос…):
— Я не знаю. Я не знаю. Я помню, что Альберта Эйнштейна так спрашивали о его теории относительности, и ответ был таким же. Однажды я изобрёл ответ для Альберта Эйнштейна: «Я прошу прощения, я не знаю, потому что когда идея пришла, я спал». Это смесь Эйнштейна и Ньютона. Вроде бы я где-то писал об изобретении теорий. Может в Letterletter? В детских книгах рассказывают, что идея пришла Ньютону, когда яблоко упало ему на нос. Но яблоко могло упасть таким образом, только если он лежал на спине и смотрел на небо.
Долгое время, и, возможно, это до сих пор так, эпистемология пыталась не допустить метафизику в науку. Но я убеждён, что единственная основа для науки — это метафизическая основа. Лучшая вещь, которую вы можете привнести в науку — это гипотеза, и это что-то, что появляется из очень рыхлого* и неточного размышления. Ко многим моим изобретениям меня подтолкнуло то, что показывали мне студенты. Они реагировали на что-то, что я делал, и тогда я спасался бегством от последствий своих же слов, изобретая что-то ещё. Есть кое-что для примера в той последней книжице (Het primaat van de pen, [Gerrit Noordzij. Den Haag: KABK 2001]). Девушка смотрит с отчаянием на меня и говорит: «Я не могу», и тогда я отвечаю ей: «Это правда, но вы не должны в это верить». Весьма мудрый ответ, но я бы не был им доволен, если бы меня не вынудило на него отчаяние. Отчаяние студентов — это очень хорошо.
____
* мне нравится понимать этот внезапный термин Ноордзея loose thinking как рыхлое мышление, вслед за изобретённым Надеждой Плунгян понятием. Когда-то она показала портрет работы Малевича, отнюдь совсем не супрематический: «как будто бы из ранних, не вглядевшись можно подумать, что написан начинающим художником. Но он написал его уже в конце, после, и это его сила, он — рыхлый!», — принявшись после этого радостно показывать на странные объекты, окружавшие и умозрительные, как будто бы не до конца собравшиеся, но от того и интересные, и как заклинание повторять — «рыхлый!» — «рыхлый!»
На иллюстрации выше — фальшивые марки Геррита Ноордзея: «день спекулянтов», c головой Беатрикс (только взошедшей в то время на королевский трон Нидерландов) и другие, которые он успешно использовал для отправки своих писем. [источник — De handen van de zeven zusters. Amsterdam: van Oorschot 2000]
Forwarded from PlayFaces Typefoundry
На злобу дня.
Оруэлл, руками французского типографа и графического дизайнера Pierre Faucheux (1924–1999)
Оруэлл, руками французского типографа и графического дизайнера Pierre Faucheux (1924–1999)
Пользуясь случаем, напомню о лекции Евгения Григорьева Пьер Фошо: книга дизайнера, прочитанной на прошедшем в прошлом году фестивале «Франкотипографика».
До сих пор остается удивительным тот факт, что в русскоязычном пространстве почти отсутствует информация о Пьере Фошо — выдающемся дизайнере и одной из ключевых фигур французского искусства книги ХХ века. Данная лекция стала, по сути, первой серьезной попыткой вглядеться в него и в его работы. Всё, что попадалось мне до этого — лишь небольшие заметки в журналах и пара абзацев в интернете.
Безусловно, лекция не охватывает все аспекты феномена Фошо (оставляя пространство для дальнейшего изучения). Но это хорошая историческая справка и анализ его работ от одного из лучших русских типографов.
Всем смотреть!
До сих пор остается удивительным тот факт, что в русскоязычном пространстве почти отсутствует информация о Пьере Фошо — выдающемся дизайнере и одной из ключевых фигур французского искусства книги ХХ века. Данная лекция стала, по сути, первой серьезной попыткой вглядеться в него и в его работы. Всё, что попадалось мне до этого — лишь небольшие заметки в журналах и пара абзацев в интернете.
Безусловно, лекция не охватывает все аспекты феномена Фошо (оставляя пространство для дальнейшего изучения). Но это хорошая историческая справка и анализ его работ от одного из лучших русских типографов.
Всем смотреть!
Forwarded from type.today
Совсем скоро основатели издательства и журнала «Шрифт» запустят студию Schrift Foundry, а в нашей коллекции появятся три новых шрифта: трафаретный Bering, промышленный гротеск Struve и ленточная антиква Retros!
Forwarded from Schrift Channel
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Скоро всё расскажем, подписывайтесь на рассылку, пожалуйста:
☛ https://www.schriftfoundry.com/
☛ https://www.schriftfoundry.com/
Forwarded from A Letter to Robin Kinross
Forwarded from A Letter to Robin Kinross
На днях были в кабинете книги художника в Эрмитаже, увидел Poésie de mots inconnus Ильязда вживую – оказалось совсем небольшая, особенно на фоне огромных футляров, которые нам показали до этого.
Год назад упоминал ее на лекции. И эта нежная вещь — результат одного из леттристских скандальчиков! Зданевич собрал авангардистов своего поколения, чтобы показать молодежи, что все уже было. Обида? Не похоже на него. Как бы то ни было, леттристы его чем-то задели.
Я долгое время сторонился ильяздовской фигуры. Он казался слишком рациональным в тех обстоятельствах, где оказался, его будто кто-то вел, он легко адаптировался в языке, в быту, в эмиграции. Наверное и в типографических композициях один из редких метранпажей авангарда — это такой антифаворский, хоть и были ласточки на политипаже, но без затягивающих пустот вокруг. Жил твердо, говоря словами Бориса Родомана. Как и печатал.
Ему повезло с мемориализацией, тоже свидетельство характера. Классно с ним работают в Rab-Rab — главред издательства Сезгин Бойник говорит о важности Ильязда для культуры Косово, а мою любимую какашечку приложил выше. Как издают у нас в Grundrisse, если что, мне не нравится (ах Myriad, ах Myriad), но в целом пойдет.
Снова проверил, не выложили ли фильм Станислава Дорошенкова (трейлер тут), но в доступных местах его нет. В недоступных тоже. Зато можно посмотреть его же короткометражки, «Звездные строения» (2015), явно основана на тех же съемочных материалах. На экране появляются планы, начертанные рукой Ильязда в экспедициях к храмам Грузии, Турции, Испании. Г. заметила, что обводки напоминают буквы, и правда схема делится как бы на две половины, закрашенная часть — асемический глиф. На кадрах эмигрантская география — мастерская литографа, просвет в кирпичной стене, рынок. Некий увлеченный процесс, наблюдаемый со спины, впечатывающийся в память.
Год назад упоминал ее на лекции. И эта нежная вещь — результат одного из леттристских скандальчиков! Зданевич собрал авангардистов своего поколения, чтобы показать молодежи, что все уже было. Обида? Не похоже на него. Как бы то ни было, леттристы его чем-то задели.
Я долгое время сторонился ильяздовской фигуры. Он казался слишком рациональным в тех обстоятельствах, где оказался, его будто кто-то вел, он легко адаптировался в языке, в быту, в эмиграции. Наверное и в типографических композициях один из редких метранпажей авангарда — это такой антифаворский, хоть и были ласточки на политипаже, но без затягивающих пустот вокруг. Жил твердо, говоря словами Бориса Родомана. Как и печатал.
Ему повезло с мемориализацией, тоже свидетельство характера. Классно с ним работают в Rab-Rab — главред издательства Сезгин Бойник говорит о важности Ильязда для культуры Косово, а мою любимую какашечку приложил выше. Как издают у нас в Grundrisse, если что, мне не нравится (ах Myriad, ах Myriad), но в целом пойдет.
Снова проверил, не выложили ли фильм Станислава Дорошенкова (трейлер тут), но в доступных местах его нет. В недоступных тоже. Зато можно посмотреть его же короткометражки, «Звездные строения» (2015), явно основана на тех же съемочных материалах. На экране появляются планы, начертанные рукой Ильязда в экспедициях к храмам Грузии, Турции, Испании. Г. заметила, что обводки напоминают буквы, и правда схема делится как бы на две половины, закрашенная часть — асемический глиф. На кадрах эмигрантская география — мастерская литографа, просвет в кирпичной стене, рынок. Некий увлеченный процесс, наблюдаемый со спины, впечатывающийся в память.
The Museum of Modern Art
Poésie de mots inconnus | MoMA
These works are part of an illustrated book.. 26 works online.
Шрифт и письмо — две формы письменности, эта парочка много раз перебрасывала мячик развития друг с другом. Об их связи и общей службе во имя развития системы письма мы с Ириной писали в эссе Письменность и её графический язык.
Странно, что на открытии выставки центра каллиграфии «от Аза до Ижицы» в круглом зале РНБ почти не было шрифтовиков (хотя, может быть я кого-то не узнал?). Настоятельно рекомендую сходить! Школа выставила очень много работ, как пробующих письмо на вкус и совсем юных учеников школы, так и зрелых «аспирантов» и уважаемых преподавателей, развивающих исторические модели по собственному произволу. Пожалуй, это самое полное и живое отражение кириллического письма на данный момент.
А ещё рекомендую не пропустить аукцион, где вы сможете заполучить заветный оригинал, побывавший в экспозиции и помочь школе с ремонтом помещения.
На фото фрагменты работ:
1. Марии Скопиной
2. Антониды Косолаповой
3. Екатерины Рытовой
4. Полины Ермоловой
5. Татьяны Петренко
Странно, что на открытии выставки центра каллиграфии «от Аза до Ижицы» в круглом зале РНБ почти не было шрифтовиков (хотя, может быть я кого-то не узнал?). Настоятельно рекомендую сходить! Школа выставила очень много работ, как пробующих письмо на вкус и совсем юных учеников школы, так и зрелых «аспирантов» и уважаемых преподавателей, развивающих исторические модели по собственному произволу. Пожалуй, это самое полное и живое отражение кириллического письма на данный момент.
А ещё рекомендую не пропустить аукцион, где вы сможете заполучить заветный оригинал, побывавший в экспозиции и помочь школе с ремонтом помещения.
На фото фрагменты работ:
1. Марии Скопиной
2. Антониды Косолаповой
3. Екатерины Рытовой
4. Полины Ермоловой
5. Татьяны Петренко
Готовлюсь к завтрашней, уже ставшей традиционной, лекции об истории и практике цифровой технологии шри́фта в ВШЭ, в процессе нахожу всё новые артефакты. Не все из них влезают в уже и без того плотное повествование, так что оставлю это здесь:
«Без разницы, в главном или в деталях, разработка компьютерных программ не должна оставаться уделом лишь технарей. Все те, кто с гордостью называет себя типографами, обязаны посвятить себя этим важным проблемам» ⸺ Герман Цапф в «Компьютер и типографика», Communication et langages, n°4, 1969
Подпись к иллюстрации: движущийся световой луч прорисовывает контуры буквы
┉┉┉
Толщина ног не комментируется. Может быть, это «технический» рисунок, оставленный для иллюстрации необходимости присутствия «тех, кто называет себя типографами» в технэ — в том, что позволяет вещам происходить
Технэ письменности в равной степени присутствует и в штрихе каллиграфа, разделяющем форму пространства строки, и в алгоритме сглаживания, благодаря которому буквы, которые вы сейчас читаете не испорчены уродливыми ступеньками пикселей
┉┉┉
Заканчивает Цапф прозрением о переходе шрифтовой технологии на лазерные лучи и экраны: «я не вижу ничего чёрного для искусства, которое мы называем „чёрным”, но которое станет искусством света»
Подпись к иллюстрации: движущийся световой луч прорисовывает контуры буквы
┉┉┉
Толщина ног не комментируется. Может быть, это «технический» рисунок, оставленный для иллюстрации необходимости присутствия «тех, кто называет себя типографами» в технэ — в том, что позволяет вещам происходить
Технэ письменности в равной степени присутствует и в штрихе каллиграфа, разделяющем форму пространства строки, и в алгоритме сглаживания, благодаря которому буквы, которые вы сейчас читаете не испорчены уродливыми ступеньками пикселей
┉┉┉
Заканчивает Цапф прозрением о переходе шрифтовой технологии на лазерные лучи и экраны: «я не вижу ничего чёрного для искусства, которое мы называем „чёрным”, но которое станет искусством света»