Notice: file_put_contents(): Write of 1381 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 12288 of 13669 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Bunin & Co | Telegram Webview: BuninCo/4004 -
Восприятие лагерной темы в российском обществе во многом связывается с впечатлением от книг Солженицына и Шаламова, которые, при всем их различии, больше объединяет, чем разъединяет. Но немалое влияние оказывает и альтернативный «советский» подход, наиболее ярко проявившийся в книге Бориса Дьякова «Повесть о пережитом».
Дьяков, бывший в заключении в 1949-1954 годах, позиционировал себя как советский патриот, а заключенных делил на хороших (таких же патриотов) и плохих (реальных врагов). После публикации первых глав своей повести он получил поддержку, источник которой не скрывал – общался «с теми чекистами-дзержинцами, которые умели видеть и чувствовать — где враг, а где жертва, и порой, рискуя собственной судьбой, отдавали нам, как могли, свою человеческую теплоту». Еще одним поддержавшим был писатель-сталинист Кочетов, опубликовавший в 1964 году расширенный вариант «Повести о пережитом» в журнале «Октябрь». Дьяковский проект был прямо направлен против солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича».
В дьяковской повести есть интересные моменты – как и в любом человеческом свидетельстве. Неожиданны немногочисленные сведения о молодом священнике Иоанне Крестьянкине – правда, автор не просто не был с ним близок, но даже путает его фамилию. Есть уникальные данные о генералах Тодорском и Гельвихе. Запоминается история про двух генералов-дневальных (должность привилегированная) в лагерной больнице – белом Войцеховском и украинском Грекове – и когда по этапу прибывает третий генерал (советский комкор Тодорский), то врач добивается замены 75-летнего Грекова на 56-летнего Тодорского, к чему автор относится однозначно положительно. Тяжело больной Войцеховский вскоре умер, Греков и Тодорский выжили.
Сам же Дьяков видит свою задачу в том, чтобы читатели узнали «о настоящих советских людях, о коммунистах, которые в тяжелых условиях не теряли человеческого достоинства, были верны партийным идеалам, преданы Родине, мучительно переживали нарушения законности, но сохранили силу духа, веру в торжество ленинской правды». Коммунисты и комсомольцы в лагере отмечают Новый год, поднимая тост: «Товарищи!.. За партию верных Ленину коммунистов!.. За Родину нашу!.. За дорогих нам людей!».
Один из героев повести рассуждает: «Весь драматизм ситуации, дорогой мой, в том, что здесь, среди нас, сидят злейшие враги Советской власти. А там, в МГБ, среди карьеристов и беззаконников — коммунисты-дзержинцы! Мы бессильны, скажем, предотвратить лагерные вылазки бандеровцев, полицаев, а дзержинцы в таком меньшинстве, что не могут пресечь преступление, видимо, большого масштаба».
Примечательна классификация зэков на три категории: «Первая: безусловные враги, их тут, как видишь, хватает. Вторая: люди «без царя в голове» и с душой на костылях. Под влиянием этих врагов, под тяжестью собственного горя они стали в лагере враждебно настроенными. Болезнь, конечно, проходящая, если ее не запустить… А третья категория: большевики, партийные и беспартийные, которых ничто и никогда не сломит!». Впрочем, в другом месте дается понять, что «правильных» зэков все же больше – когда шла подписка на заем, то «не подписывались только бандеровцы, власовцы и полицаи. Да им и не предлагали».
Дьяковская книга оказалась невостребованной на официальном уровне – через несколько месяцев после публикации повести к власти пришел Брежнев, при котором лагерная тема была табуирована в любом варианте. В перестройку пожилой Дьяков (успевший получить государственное признание – орден «Знак Почета» в 1972 году) попытался напомнить о себе – но его одернули сами же отставные спецслужбисты, обнародовав материалы, доказывающие, что он был секретным сотрудником органов, да еще представил в книге одного коллаборациониста как советского патриота. Но дьяковский подход – что не надо всю лагерную тему «мазать черной краской» - благополучно пережил его и активно воспроизводится в настоящее время.
Восприятие лагерной темы в российском обществе во многом связывается с впечатлением от книг Солженицына и Шаламова, которые, при всем их различии, больше объединяет, чем разъединяет. Но немалое влияние оказывает и альтернативный «советский» подход, наиболее ярко проявившийся в книге Бориса Дьякова «Повесть о пережитом».
Дьяков, бывший в заключении в 1949-1954 годах, позиционировал себя как советский патриот, а заключенных делил на хороших (таких же патриотов) и плохих (реальных врагов). После публикации первых глав своей повести он получил поддержку, источник которой не скрывал – общался «с теми чекистами-дзержинцами, которые умели видеть и чувствовать — где враг, а где жертва, и порой, рискуя собственной судьбой, отдавали нам, как могли, свою человеческую теплоту». Еще одним поддержавшим был писатель-сталинист Кочетов, опубликовавший в 1964 году расширенный вариант «Повести о пережитом» в журнале «Октябрь». Дьяковский проект был прямо направлен против солженицынского «Одного дня Ивана Денисовича».
В дьяковской повести есть интересные моменты – как и в любом человеческом свидетельстве. Неожиданны немногочисленные сведения о молодом священнике Иоанне Крестьянкине – правда, автор не просто не был с ним близок, но даже путает его фамилию. Есть уникальные данные о генералах Тодорском и Гельвихе. Запоминается история про двух генералов-дневальных (должность привилегированная) в лагерной больнице – белом Войцеховском и украинском Грекове – и когда по этапу прибывает третий генерал (советский комкор Тодорский), то врач добивается замены 75-летнего Грекова на 56-летнего Тодорского, к чему автор относится однозначно положительно. Тяжело больной Войцеховский вскоре умер, Греков и Тодорский выжили.
Сам же Дьяков видит свою задачу в том, чтобы читатели узнали «о настоящих советских людях, о коммунистах, которые в тяжелых условиях не теряли человеческого достоинства, были верны партийным идеалам, преданы Родине, мучительно переживали нарушения законности, но сохранили силу духа, веру в торжество ленинской правды». Коммунисты и комсомольцы в лагере отмечают Новый год, поднимая тост: «Товарищи!.. За партию верных Ленину коммунистов!.. За Родину нашу!.. За дорогих нам людей!».
Один из героев повести рассуждает: «Весь драматизм ситуации, дорогой мой, в том, что здесь, среди нас, сидят злейшие враги Советской власти. А там, в МГБ, среди карьеристов и беззаконников — коммунисты-дзержинцы! Мы бессильны, скажем, предотвратить лагерные вылазки бандеровцев, полицаев, а дзержинцы в таком меньшинстве, что не могут пресечь преступление, видимо, большого масштаба».
Примечательна классификация зэков на три категории: «Первая: безусловные враги, их тут, как видишь, хватает. Вторая: люди «без царя в голове» и с душой на костылях. Под влиянием этих врагов, под тяжестью собственного горя они стали в лагере враждебно настроенными. Болезнь, конечно, проходящая, если ее не запустить… А третья категория: большевики, партийные и беспартийные, которых ничто и никогда не сломит!». Впрочем, в другом месте дается понять, что «правильных» зэков все же больше – когда шла подписка на заем, то «не подписывались только бандеровцы, власовцы и полицаи. Да им и не предлагали».
Дьяковская книга оказалась невостребованной на официальном уровне – через несколько месяцев после публикации повести к власти пришел Брежнев, при котором лагерная тема была табуирована в любом варианте. В перестройку пожилой Дьяков (успевший получить государственное признание – орден «Знак Почета» в 1972 году) попытался напомнить о себе – но его одернули сами же отставные спецслужбисты, обнародовав материалы, доказывающие, что он был секретным сотрудником органов, да еще представил в книге одного коллаборациониста как советского патриота. Но дьяковский подход – что не надо всю лагерную тему «мазать черной краской» - благополучно пережил его и активно воспроизводится в настоящее время.
Алексей Макаркин
BY Bunin & Co
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp.
from nl
