Царю Небесный, шестым гласом на английском языке. Чудо, как хорошо.
https://vk.com/audio2000236003_456246071
https://vk.com/audio2000236003_456246071
Бразильский певец Ангенор де Оливейра по прозвищу Картола даже во время работы штукатуром не снимал цилиндр. Отсюда и прозвище: Cartola — "цилиндр" на португальском.
Чудо какой человек. Простой и талантливый. Жил в нищете, трудился рабочим, носил цилиндр... и являлся, пожалуй, одним из самых выдающихся бразильских композиторов. Сочинял, пел, играл.
Бразильская (как и вся латиноамериканская) музыка меня бесконечно вдохновляет и впечатляет. Помню, что в 90-е мама принесла диск Цезарии Эворы и я заслушал его до дыр.
Спустя 10 лет я уже жил в Челябинске и работал журналистом на местном телевидении. И вот — надо же — старушка Эвора приехала в Челябинск. Я очень хотел попасть на ее концерт! Но, во-первых, связями и всякими журналистскими "вездеходами" я тогда еще не обзавелся, а во-вторых, билет стоил каких-то олигархических денег — 4 тысячи рублей. Платили мне в то время тысяч 10, из которых я половину отдавал за жилье. "Ну ничего, — подумал. — Она приедет в следующий раз". Но она не приехала — умерла у себя в Кабо-Верде от сердечных хворей.
Иногда мне кажется, что в их самбе, босса нове и тропикалии, нет-нет, да проскакивает что-то русское, нутряное, грустное.
В 1960-е годы штукатур Иван в шапке из газеты красил стены и напевал под нос "то не ветер ветку клонит". А тем времен, на другом конце света, балансируя на шаткой лестнице, стоял Ангенор де Оливейра в своем цилиндре — тоже красил стены и подпевал Ивану. По своему, по-бразильски. Их песни сливались воедино где-то в стратосфере, горели и обнимали весь мир.
Чудо какой человек. Простой и талантливый. Жил в нищете, трудился рабочим, носил цилиндр... и являлся, пожалуй, одним из самых выдающихся бразильских композиторов. Сочинял, пел, играл.
Бразильская (как и вся латиноамериканская) музыка меня бесконечно вдохновляет и впечатляет. Помню, что в 90-е мама принесла диск Цезарии Эворы и я заслушал его до дыр.
Спустя 10 лет я уже жил в Челябинске и работал журналистом на местном телевидении. И вот — надо же — старушка Эвора приехала в Челябинск. Я очень хотел попасть на ее концерт! Но, во-первых, связями и всякими журналистскими "вездеходами" я тогда еще не обзавелся, а во-вторых, билет стоил каких-то олигархических денег — 4 тысячи рублей. Платили мне в то время тысяч 10, из которых я половину отдавал за жилье. "Ну ничего, — подумал. — Она приедет в следующий раз". Но она не приехала — умерла у себя в Кабо-Верде от сердечных хворей.
Иногда мне кажется, что в их самбе, босса нове и тропикалии, нет-нет, да проскакивает что-то русское, нутряное, грустное.
В 1960-е годы штукатур Иван в шапке из газеты красил стены и напевал под нос "то не ветер ветку клонит". А тем времен, на другом конце света, балансируя на шаткой лестнице, стоял Ангенор де Оливейра в своем цилиндре — тоже красил стены и подпевал Ивану. По своему, по-бразильски. Их песни сливались воедино где-то в стратосфере, горели и обнимали весь мир.
872-х дней блокады Ленинграда иному народу было бы достаточно, чтобы стать великим и навсегда записать себя в историю. Больше ничего не надо — ни побед, ни прорывов, ни Бородино, ни таблицы Менделеева, ни балета, ни космоса, — этих дней бы хватило с лихвой.
Окруженный город научился делать взрывчатку из торфа, противопехотные мины — из пудрениц, леденцы — из земли, хлеб — из бумаги. Детсадовцы дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы, художник Иван Билибин рисовал, умирая от голода в подвале академии художеств, сотрудники Вавиловского института корчились боли в пустых животах, обняв микроскопы. Какие-то зерна рассматривали, что-то записывали, и умирали, умирали, умирали. Более 600 тысяч человек погибло.
В мае 1942 года самолёт доставил в осаждённый город партитуру 7-й симфонии, Шостаковича, а в августе ее исполнил оркестр Ленинградского радиокомитета. Многие музыканты умерли от голода, поэтому в оркестровую яму спустилось лишь 15 обессилевших человек. Концертные костюмы висели на худых плечах, как на жердях.
Симфонический концерт под бомбежками в Ленинграде это одно из самых пронзительных событий в истории человечества.
P.S. А на фото — читатели в публичной библиотеке в Ленинграде, здание не отапливалось, люди сидят в тулупах. К слову, за время блокады сотни людей защитили кандидатские диссертации. Горожане падают замертво на Невском, а кто-то защищает ученую степень.
Сохранились свидетельства, как это было:
”Ввиду очередного налета вражеской авиации ученый совет заседал в подвальном помещении факультетского здания, где единственным источником света была лучина. Члены совета, диссертант и его оппоненты сгрудились вокруг железной печурки, так как на расстоянии двух-трех шагов от нее температура была несколько градусов ниже нуля. Пар клубами выходил из уст оратора, выступавшего в полушубке и валенках. Баллотировочным ящиком служила шапка одного из участников заседания. Все это, однако, не мешало прениям развернуться по всей форме. И не внесло в процедуру присуждения ученой степени ни малейшего изменения”.
Мы никогда не должны забывать ни жертв блокады, ни тех, кто ее устроил, ни тех, кто говорил, мол, следовало пустить немцев в осажденный Ленинград — пили бы "Баварское". "Баварское" со вкусом обойного клея.
Окруженный город научился делать взрывчатку из торфа, противопехотные мины — из пудрениц, леденцы — из земли, хлеб — из бумаги. Детсадовцы дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы, художник Иван Билибин рисовал, умирая от голода в подвале академии художеств, сотрудники Вавиловского института корчились боли в пустых животах, обняв микроскопы. Какие-то зерна рассматривали, что-то записывали, и умирали, умирали, умирали. Более 600 тысяч человек погибло.
В мае 1942 года самолёт доставил в осаждённый город партитуру 7-й симфонии, Шостаковича, а в августе ее исполнил оркестр Ленинградского радиокомитета. Многие музыканты умерли от голода, поэтому в оркестровую яму спустилось лишь 15 обессилевших человек. Концертные костюмы висели на худых плечах, как на жердях.
Симфонический концерт под бомбежками в Ленинграде это одно из самых пронзительных событий в истории человечества.
P.S. А на фото — читатели в публичной библиотеке в Ленинграде, здание не отапливалось, люди сидят в тулупах. К слову, за время блокады сотни людей защитили кандидатские диссертации. Горожане падают замертво на Невском, а кто-то защищает ученую степень.
Сохранились свидетельства, как это было:
”Ввиду очередного налета вражеской авиации ученый совет заседал в подвальном помещении факультетского здания, где единственным источником света была лучина. Члены совета, диссертант и его оппоненты сгрудились вокруг железной печурки, так как на расстоянии двух-трех шагов от нее температура была несколько градусов ниже нуля. Пар клубами выходил из уст оратора, выступавшего в полушубке и валенках. Баллотировочным ящиком служила шапка одного из участников заседания. Все это, однако, не мешало прениям развернуться по всей форме. И не внесло в процедуру присуждения ученой степени ни малейшего изменения”.
Мы никогда не должны забывать ни жертв блокады, ни тех, кто ее устроил, ни тех, кто говорил, мол, следовало пустить немцев в осажденный Ленинград — пили бы "Баварское". "Баварское" со вкусом обойного клея.
Еще несколько слов о блокаде.
У некоторых предметов существует несколько судеб. Есть судьба предопределенная инструкцией по эксплуатации и здравым смыслом: это стул — на нем сидят, это стол — на нем едят. Однако у вещей может быть и какая-то параллельная, неожиданная судьба-ипостась , которая раскрывается в период бед и вьюг.
Например, старый уличный фонарь годами освещает темную аллею, к нему прислонялись пьяные, на него клеили объявления о скупке волос и о продаже чулок, под ним, щуря глаза, люди беспокойно смотрели на часы. Но вдруг в город вошли враги, уличное освещение отключили и на фонарях начали, один за другим, вешать горожан, а потом на них же перевешали врагов и тех кто с ними сотрудничал.
Когда Ленинград был в блокаде неожиданную функцию приобрели специальные столбики-тумбы, установленные у подворотен.
Их начали монтировать еще с XVIII века, чтобы тяжелые сани, груженые дровами, углем или льдом для ледников не сшибали углы домов, когда, поворачивая, въезжали во двор. Повозки и сани часто заносило.
Что может быть более несущественным, чем такие каменные штуковины? Это вам не роскошные атланты и кариатиды, подпирающие тяжелые портики и балконы. На них в Питере все обращают внимание. Это какая-то чепуха, неразличимая текстура города, серый фон. Кому они нужны? Тем более, если лошади во двор больше не заезжают — нечего возить, да и не к кому, и лошадей нет.
Но эти столбики внезапно проявили себя во время 872-х дней блокады. На них, как на гранитных пеньках сидели ленинградцы, которые куда-то шли. Например, за водой на Неву.
Ослабленный голодом человек с трудом проходил 100-200 метров, нужно было обязательно присесть, восстановить силы и уж потом снова идти.
Так и он и брел, от пенька к пеньку, от пенька к пеньку.
Присаживаясь, ленинградец всегда рисковал. Он мог, встать а мог и не не встать. И тогда столбик превращался в каменную плаху, особенно зимой. В блокадных мемуарах есть множество свидетельств, как с этих пеньков снимали окоченевшие тела людей, которые не сумели подняться.
Впрочем, для большинства ленинградцев тумбы у арок были спасительными — горожане переводили на них дух и потихоньку брели дальше.
Вот такая небольшая история о том, что маленькое и второстепенное иногда куда важнее чем кажется. Просто его время, может быть, еще не пришло.
У некоторых предметов существует несколько судеб. Есть судьба предопределенная инструкцией по эксплуатации и здравым смыслом: это стул — на нем сидят, это стол — на нем едят. Однако у вещей может быть и какая-то параллельная, неожиданная судьба-ипостась , которая раскрывается в период бед и вьюг.
Например, старый уличный фонарь годами освещает темную аллею, к нему прислонялись пьяные, на него клеили объявления о скупке волос и о продаже чулок, под ним, щуря глаза, люди беспокойно смотрели на часы. Но вдруг в город вошли враги, уличное освещение отключили и на фонарях начали, один за другим, вешать горожан, а потом на них же перевешали врагов и тех кто с ними сотрудничал.
Когда Ленинград был в блокаде неожиданную функцию приобрели специальные столбики-тумбы, установленные у подворотен.
Их начали монтировать еще с XVIII века, чтобы тяжелые сани, груженые дровами, углем или льдом для ледников не сшибали углы домов, когда, поворачивая, въезжали во двор. Повозки и сани часто заносило.
Что может быть более несущественным, чем такие каменные штуковины? Это вам не роскошные атланты и кариатиды, подпирающие тяжелые портики и балконы. На них в Питере все обращают внимание. Это какая-то чепуха, неразличимая текстура города, серый фон. Кому они нужны? Тем более, если лошади во двор больше не заезжают — нечего возить, да и не к кому, и лошадей нет.
Но эти столбики внезапно проявили себя во время 872-х дней блокады. На них, как на гранитных пеньках сидели ленинградцы, которые куда-то шли. Например, за водой на Неву.
Ослабленный голодом человек с трудом проходил 100-200 метров, нужно было обязательно присесть, восстановить силы и уж потом снова идти.
Так и он и брел, от пенька к пеньку, от пенька к пеньку.
Присаживаясь, ленинградец всегда рисковал. Он мог, встать а мог и не не встать. И тогда столбик превращался в каменную плаху, особенно зимой. В блокадных мемуарах есть множество свидетельств, как с этих пеньков снимали окоченевшие тела людей, которые не сумели подняться.
Впрочем, для большинства ленинградцев тумбы у арок были спасительными — горожане переводили на них дух и потихоньку брели дальше.
Вот такая небольшая история о том, что маленькое и второстепенное иногда куда важнее чем кажется. Просто его время, может быть, еще не пришло.
Спустя три недели родители этих ребят👆👆👆 узнали, что ВСУ полностью разгромлены под Дебальцево.
Были подписаны "Вторые Минские соглашения", давшие Украине семь лет передышки, за которые они оживили свою армию при помощи черной магии, западных денежных траншей и реваншизма (ровным счетом это же происходило с Вермахтом) и встретили Россию в 2022 году уже в виде нечувствительного к боли кадавра.
Были подписаны "Вторые Минские соглашения", давшие Украине семь лет передышки, за которые они оживили свою армию при помощи черной магии, западных денежных траншей и реваншизма (ровным счетом это же происходило с Вермахтом) и встретили Россию в 2022 году уже в виде нечувствительного к боли кадавра.
Последнее про блокаду на сегодня
Во время блокады в Ленинграде остро встал вопрос, связанный с риском распространения цинги (недостаток витамина С), из-за которой выпадают зубы, разрушаются мышечные волокна, а тело покрывается язвами. Нужно было срочно придумать, как обеспечить огромный город необходимым количеством аскорбиновой кислоты. И в этом ленинградцам помогла хвоя — вечнозеленая подруга русского человека.
В Витаминном институте, который работал на протяжении всей блокады, приступили к разработке рецепта хвойного настоя. Ученым было известно, что елка позволяла солдатам сохранить зубы еще во время Русско-Шведской войны, в XVIII веке. Знания пригодились спустя 200 лет: уже зимой 1941 года началась грандиозная заготовка сырья для создания хвойной микстуры.
Технологический цикл был элементарен: лапку ели брали неподалеку от города, сортировали, мыли, отделяли иглы, потом снова мыли, разминали, а затем извлекали из нее ценнейший витамин С. Для этого хвою обрабатывали 0,5% раствором уксусной или лимонной кислоты. На выходе получался настой, который фильтровали и расфасовывали в бутылки, стеклянные баллоны или бочки. Каждый взрослый житель Ленинграда должен был в день выпивать примерно по 200 граммов этой жидкости. И ведь помогало, во всяком случае, эпидемии цинги в блокадном Ленинграде не зафиксировали.
Всем хороша славная елочка. Не любить ее невозможно.
P.S. А плакат, выпущенный в Ленинграде в 1943 году, распечатайте или запомните рецепт, не дай Бог, пригодится.
Во время блокады в Ленинграде остро встал вопрос, связанный с риском распространения цинги (недостаток витамина С), из-за которой выпадают зубы, разрушаются мышечные волокна, а тело покрывается язвами. Нужно было срочно придумать, как обеспечить огромный город необходимым количеством аскорбиновой кислоты. И в этом ленинградцам помогла хвоя — вечнозеленая подруга русского человека.
В Витаминном институте, который работал на протяжении всей блокады, приступили к разработке рецепта хвойного настоя. Ученым было известно, что елка позволяла солдатам сохранить зубы еще во время Русско-Шведской войны, в XVIII веке. Знания пригодились спустя 200 лет: уже зимой 1941 года началась грандиозная заготовка сырья для создания хвойной микстуры.
Технологический цикл был элементарен: лапку ели брали неподалеку от города, сортировали, мыли, отделяли иглы, потом снова мыли, разминали, а затем извлекали из нее ценнейший витамин С. Для этого хвою обрабатывали 0,5% раствором уксусной или лимонной кислоты. На выходе получался настой, который фильтровали и расфасовывали в бутылки, стеклянные баллоны или бочки. Каждый взрослый житель Ленинграда должен был в день выпивать примерно по 200 граммов этой жидкости. И ведь помогало, во всяком случае, эпидемии цинги в блокадном Ленинграде не зафиксировали.
Всем хороша славная елочка. Не любить ее невозможно.
P.S. А плакат, выпущенный в Ленинграде в 1943 году, распечатайте или запомните рецепт, не дай Бог, пригодится.
Современное общество пронизано имитацией. Это яркий, интуитивно понятный интерфейс, за которым ничего нет. Ярлыки не ведут никуда, иконки не нажимаются, курсор мыши застыл и не двигается. Например, имитацией доброжелательности является знаменитая «американская» улыбка – холодная и пустая, обнажающая ровные белые зубы – не то улыбка, не то оскал. Кстати, ровные белые зубы тоже можно успешно имитировать, установив специальные насадки – виниры. Так сейчас модно и даже относительно недорого. Они заретушируют кариес и подарят возможность беззастенчиво скалиться по всякому удобному поводу, ведь важно всегда быть как бы «на позитиве»: веселым, неунывающим живчиком, успешным человеком – тем самым «сыном маминой подруги».
Еще один характерный признак имитации, который особенно выпукло представлен в осенне-зимний период – семейные фотографии на фоне псеводокаминов. Это совершеннейшая пошлость, которая только на первый взгляд кажется просто нелепицей и дурновкусием. Ситуация значительно хуже.
В «Инстаграме» – прилизанный снимок: симпатичная мама, кот на ее коленях, папа с брюшком, милые дети, все в вязаных носках, одинаковых свитерах с оленями, на фоне лестницы и пресловутого псевдокамина в псевдодоме. Никто всерьез не выдает эти снимки за подлинные – все понимают, что их испекли в студии, но какая, в сущности, разница, если на зависть другим нужно транслировать картину теплого семейного быта?
Таким образом имитация становится бесстыдной, насмешливой, она не прячется и даже не пытается делать вид, будто в этих каминах горит огонь, а, сфотографировавшись, родители поднимутся по лестнице в свою спальню, сонные дети отправятся в просторную детскую. Как бы не так. Большинство людей поедут в хрущевку, или в одну из бесчисленных панелек 97-й серии, или в брежневку, или куда-то еще, а на поклон к псевдокамину придут новые семьи, чтобы создавать фотографии для имитации счастливой, благополучной жизни.
Однако со временем псевдокамин комнатной температуры станет обжигающе холодным, в нем поселится злой сверчок. Сначала вместо кота на колени маме посадят чучело.
– Вы не переживайте, смотрите какой он забавный, как живой! Мы зовем его Барсик, – скажет обходительный хозяин студии, заметив, что женщина как-то брезгливо кладет чучело на колени.
– Мама, почему он так странно смотрит? – с легким испугом в голосе прошепчет девочка в свитере с оленями.
– Он не может смотреть, милая, – ответит мама, стараясь за ложной улыбкой спрятать накатывающее чувство тревоги, – Он же не настоящий. У него стеклянные глаза.
Вскоре компанию Барсику составят такие же ненастоящие дети: с застывшими хрусталиками глаз, восковыми лбами, в теплых кофточках и носочках. Это будут манекены со склада, расположенного по ту сторону псевдокамина, как в сказке про Буратино. У Алексея Толстого за нарисованным очагом скрывалась дверь, ведущая в кукольный театр, а в фотостудии для имитаций за таким же несуществующим очагом притаился музей восковых фигур.
Их будут выносить равнодушные ассистенты и аккуратно расставлять рядом с бездетной парой. «Ха-ха, вы не представляете, как тяжело фотографировать живых детей, они постоянно вертятся, – криво пошутит хозяин. – Тут уж наши манекены вне конкуренции, стоят ровненько, как часовые». Пара дежурно улыбнется. Женщина едва заметно вздохнет и поправит волосы, ее спутник отрывисто посмотрит на часы.
В какой-то момент к псевдокамину станут украдкой приобщаться и одинокие люди. Начнут приходить в псевдодом, оглядываясь по дороге, словно собрались в бордель или абортарий. Им подберут семейство. Какое угодно: пышная жена, фокстерьер и двойняшки, спортивный муж, кот-сфинкс, мальчик постарше, девочка помладше. Однотипные фотографии основательной, медоточивой жизни с восковыми фигурами наполнят страницы социальных сетей, под снимками – комментарии: «Какая прелесть», «Такие классные фото», «Вы милахи». Никто не заметит, как в «инстаграме» начнут появляться фото семейств манекенов. Восковые родители в свитерах, восковые дети, кошки и собаки, набитые опилками, холодный псевдокамин и лестницы, не ведущие никуда.
Рано или поздно тотальная имитация победит
Еще один характерный признак имитации, который особенно выпукло представлен в осенне-зимний период – семейные фотографии на фоне псеводокаминов. Это совершеннейшая пошлость, которая только на первый взгляд кажется просто нелепицей и дурновкусием. Ситуация значительно хуже.
В «Инстаграме» – прилизанный снимок: симпатичная мама, кот на ее коленях, папа с брюшком, милые дети, все в вязаных носках, одинаковых свитерах с оленями, на фоне лестницы и пресловутого псевдокамина в псевдодоме. Никто всерьез не выдает эти снимки за подлинные – все понимают, что их испекли в студии, но какая, в сущности, разница, если на зависть другим нужно транслировать картину теплого семейного быта?
Таким образом имитация становится бесстыдной, насмешливой, она не прячется и даже не пытается делать вид, будто в этих каминах горит огонь, а, сфотографировавшись, родители поднимутся по лестнице в свою спальню, сонные дети отправятся в просторную детскую. Как бы не так. Большинство людей поедут в хрущевку, или в одну из бесчисленных панелек 97-й серии, или в брежневку, или куда-то еще, а на поклон к псевдокамину придут новые семьи, чтобы создавать фотографии для имитации счастливой, благополучной жизни.
Однако со временем псевдокамин комнатной температуры станет обжигающе холодным, в нем поселится злой сверчок. Сначала вместо кота на колени маме посадят чучело.
– Вы не переживайте, смотрите какой он забавный, как живой! Мы зовем его Барсик, – скажет обходительный хозяин студии, заметив, что женщина как-то брезгливо кладет чучело на колени.
– Мама, почему он так странно смотрит? – с легким испугом в голосе прошепчет девочка в свитере с оленями.
– Он не может смотреть, милая, – ответит мама, стараясь за ложной улыбкой спрятать накатывающее чувство тревоги, – Он же не настоящий. У него стеклянные глаза.
Вскоре компанию Барсику составят такие же ненастоящие дети: с застывшими хрусталиками глаз, восковыми лбами, в теплых кофточках и носочках. Это будут манекены со склада, расположенного по ту сторону псевдокамина, как в сказке про Буратино. У Алексея Толстого за нарисованным очагом скрывалась дверь, ведущая в кукольный театр, а в фотостудии для имитаций за таким же несуществующим очагом притаился музей восковых фигур.
Их будут выносить равнодушные ассистенты и аккуратно расставлять рядом с бездетной парой. «Ха-ха, вы не представляете, как тяжело фотографировать живых детей, они постоянно вертятся, – криво пошутит хозяин. – Тут уж наши манекены вне конкуренции, стоят ровненько, как часовые». Пара дежурно улыбнется. Женщина едва заметно вздохнет и поправит волосы, ее спутник отрывисто посмотрит на часы.
В какой-то момент к псевдокамину станут украдкой приобщаться и одинокие люди. Начнут приходить в псевдодом, оглядываясь по дороге, словно собрались в бордель или абортарий. Им подберут семейство. Какое угодно: пышная жена, фокстерьер и двойняшки, спортивный муж, кот-сфинкс, мальчик постарше, девочка помладше. Однотипные фотографии основательной, медоточивой жизни с восковыми фигурами наполнят страницы социальных сетей, под снимками – комментарии: «Какая прелесть», «Такие классные фото», «Вы милахи». Никто не заметит, как в «инстаграме» начнут появляться фото семейств манекенов. Восковые родители в свитерах, восковые дети, кошки и собаки, набитые опилками, холодный псевдокамин и лестницы, не ведущие никуда.
Рано или поздно тотальная имитация победит
из системы вычленят слабое звено – человека из плоти и крови, который со своими кишками, коликами и плохим настроением не впишется в открыточный образ имбирного благополучия.
С виду ничего не изменится – фотографии по-прежнему будут набирать сотни лайков, репостов и комментариев. Но кто же их станет выкладывать? Хозяин студии? Те самые манекены? Злой сверчок, живущий в псевдокамине.
P.S.
В какой-то степени фотографии с псевдокаминами представляют собой современную интерпретацию "постмортема". Это обычай (популярный в XIX веке) фотографировать недавно умерших людей, как живых. Дядюшки и тетушки сидели за столами и делали вид, будто пили полуденный чай, поди пойми кто из них мертвый.
Что-то подобное ежедневно выкладывается в сотни тысяч страниц в социальных сетях по всему миру: вроде живые люди и даже сидят как живые и носочки, опять же, но что-то не то во взгляде, в наклоне головы, в положении тел. Мертвые ли, манекены ли, всё еще живы, но спят? Не фотографируйтесь с псевдокаминами, дорогие сестрицы и братцы, лучше жгите костры, лампады и свечи.
С виду ничего не изменится – фотографии по-прежнему будут набирать сотни лайков, репостов и комментариев. Но кто же их станет выкладывать? Хозяин студии? Те самые манекены? Злой сверчок, живущий в псевдокамине.
P.S.
В какой-то степени фотографии с псевдокаминами представляют собой современную интерпретацию "постмортема". Это обычай (популярный в XIX веке) фотографировать недавно умерших людей, как живых. Дядюшки и тетушки сидели за столами и делали вид, будто пили полуденный чай, поди пойми кто из них мертвый.
Что-то подобное ежедневно выкладывается в сотни тысяч страниц в социальных сетях по всему миру: вроде живые люди и даже сидят как живые и носочки, опять же, но что-то не то во взгляде, в наклоне головы, в положении тел. Мертвые ли, манекены ли, всё еще живы, но спят? Не фотографируйтесь с псевдокаминами, дорогие сестрицы и братцы, лучше жгите костры, лампады и свечи.
В своей проповеди на Благовещение Николай Кавасила говорит: «Воплощение было делом не только Отца, Его Силы и Его Духа, но также делом воли и веры Девы. Без согласия Непорочной, без содействия веры Домостроительство это было столь же неосуществимым, как и без действия трех Божественных Ипостасей. Только научив и убедив Ее, Бог берет Ее Себе в Матерь и воспринимает от Нее плоть, которую Она соглашается дать Ему. Он желал, чтобы Матерь Его родила Его столь же свободно, как и Он воплотился добровольно»
Как это удивительно — Бог дарует человеку спасение, а человек Богу дарует маму. Это самое высшее и прекрасное, что человек способен был дать Творцу.
Как это удивительно — Бог дарует человеку спасение, а человек Богу дарует маму. Это самое высшее и прекрасное, что человек способен был дать Творцу.
Юг России, 1918 года из мемуаров Вертинского.
"...Высокие, худые, как жерди, великосветские дамы и девицы, бывшие фрейлины двора, графини, княжны и баронессы с длинными, породистыми, лошадиными лицами, некрасивые и надменные, продавали на чёрном рынке по утрам свои фрейлинские бриллиантовые шифры и фамильные драгоценности, обиженно шевеля дрожащими губами. Слезы не высыхали у них на глазах. Спекулянты платили им «колокольчиками» — крупными корниловскими тысячерублевками, которые уже никто не хотел брать.
Днём они толклись в посольствах и консульствах иностранных держав, в коридорах в какой‑то тайной надежде на что‑то, в учреждениях, бюро и комитетах, где вовсю торговали пропусками, где за приличные деньги можно было купить паспорт любой иностранной державы.
Их было видно отовсюду. Котиковый сак. Тюрбан на голове. Заплаканные глаза и мольба: «Визу на Варну!», «в Чехию, в Сербию, в Турцию!» Куда угодно! Только бежать!.. Они не мылись неделями, спали не раздеваясь. От них шёл одуряющий запах пронзительного «лоригана Коти», перемешанный с запахом едкого пота. Никто из них ничего не понимал. Точно их контузило, оглушило каким‑то внезапным обвалом.
В небольшом театрике «Ренессанс», где ещё играла чья‑то халтурная труппа, по ручкам бархатных кресел ползали вши. Ведро холодной воды для умывания стоило сто тысяч. Все исчислялось в миллионах, или «лимонах», как их называли.
Поэт Николай Агнивцев, худой и долговязый, с длинными немытыми волосами, шагал по городу с крымским двурогим посохом, усеянным серебряными монограммами — сувенирами друзей, и читал свои последние душераздирающие стихи о России:
Церкви — на стойла,
Иконы — на щепки!
Пробил последний, двенадцатый час!
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый бессмертный,
Помилуй нас."
–————————————
От себя уже отмечу, что автор этих пронзительных строк — поэт Николай Агнивцев — эмигрировал из России, но заскучал на чужбине, затосковал и в середине 20-х годов вернулся в СССР, где вскорости умер от туберкулеза.
"...Высокие, худые, как жерди, великосветские дамы и девицы, бывшие фрейлины двора, графини, княжны и баронессы с длинными, породистыми, лошадиными лицами, некрасивые и надменные, продавали на чёрном рынке по утрам свои фрейлинские бриллиантовые шифры и фамильные драгоценности, обиженно шевеля дрожащими губами. Слезы не высыхали у них на глазах. Спекулянты платили им «колокольчиками» — крупными корниловскими тысячерублевками, которые уже никто не хотел брать.
Днём они толклись в посольствах и консульствах иностранных держав, в коридорах в какой‑то тайной надежде на что‑то, в учреждениях, бюро и комитетах, где вовсю торговали пропусками, где за приличные деньги можно было купить паспорт любой иностранной державы.
Их было видно отовсюду. Котиковый сак. Тюрбан на голове. Заплаканные глаза и мольба: «Визу на Варну!», «в Чехию, в Сербию, в Турцию!» Куда угодно! Только бежать!.. Они не мылись неделями, спали не раздеваясь. От них шёл одуряющий запах пронзительного «лоригана Коти», перемешанный с запахом едкого пота. Никто из них ничего не понимал. Точно их контузило, оглушило каким‑то внезапным обвалом.
В небольшом театрике «Ренессанс», где ещё играла чья‑то халтурная труппа, по ручкам бархатных кресел ползали вши. Ведро холодной воды для умывания стоило сто тысяч. Все исчислялось в миллионах, или «лимонах», как их называли.
Поэт Николай Агнивцев, худой и долговязый, с длинными немытыми волосами, шагал по городу с крымским двурогим посохом, усеянным серебряными монограммами — сувенирами друзей, и читал свои последние душераздирающие стихи о России:
Церкви — на стойла,
Иконы — на щепки!
Пробил последний, двенадцатый час!
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый бессмертный,
Помилуй нас."
–————————————
От себя уже отмечу, что автор этих пронзительных строк — поэт Николай Агнивцев — эмигрировал из России, но заскучал на чужбине, затосковал и в середине 20-х годов вернулся в СССР, где вскорости умер от туберкулеза.
Какая дивная история случилась в Карабаше (кто не в курсе — это небольшой моногород в Челябинской области)
Итак, в местной школе работал педагог-организатор с лицом Мальчиша-Плохиша Павел Таланкин. Он организовывал патриотические мероприятия, был на хорошем счету в управлении образования и сам когда-то учился в этой же школе.
Почему-то я уверен, что Дни флага, фестивали военно-патриотической песни и разговоры о важном педагог проводил с таким нарочитым пафосом, что детей от всего этого тошнило, и они спешили поскорее измазаться каким-нибудь террористическим и экстремистским Моргенштерном, лишь бы забыть Таланкина с его кокошниками.
Однако сам учитель Родину не любил, каким-то образом снюхался с американским режиссером Дэвидом Боренштейном и задумал снять документальный фильм-агитку, разоблачающие "ужасы этой страны".
Учитель снимал школьников на видео якобы для своей основной работы — взращивать в детях патриотизм, сеять доброе разумное вечное, культивировать семейные традиционные ценности и все такое.
В реальности педагог набирал материал для фильма с интригующим названием Mr. Nobody Against Putin , который уже показали в Америке на фестивале "Сандэнс". Там нет ничего необычного — набор унылых клише. Черная беспросветная тоска и грусть Карабаша, где средняя продолжительность жизни составляет всего 38 лет (вранье, конечно же) люди разваливаются на части, но все боятся говорить правду, потому что их тогда заберут в КГБ, а потом сожгут в доменной печи завода.
По фильму детей заставляют маршировать (он же, к слову, наверняка, и заставлял), говорить хором, ходить строем, они не могут высказывать свое мнение, их облучают "путинской пропагандой" и постоянно твердят, что "убивать украинцев это правильно". В конце фильма Таланкин торжественно валит российский флаг.
Бочкой варенья и корзиной печенья для уже бывшего учителя стала возможность переехать в Америку. Как-то его туда вывезли и всё подготовили. То есть, он переехал, фильм показали, и теперь диссидент, разумеется, попросит политического убежища, как человек, которого преследуют на родине за "правду".
По похожей схеме один челябинский журналист государственного СМИ пару лет назад махнул в США. Сначала к удивлению для всех дал какое-то глупое, нелепое интервью для радио "Свобода", а потом уехал в Америку.
Портрет "правдоруба" Таланкина был бы смазанным, если бы ни одна деталь. Его мама работала в этой же школе библиотекарем. Стоит ли говорить, что сынок ее дико подставил: во-первых, ей пришлось уволиться, во-вторых, она теперь мать врага народа и жить в десятитысячном городке ей, мягко говоря, несладко.
Поделом или не поделом — это уже вопрос дискуссионный, кто-то же его воспитывал (видимо, без отца, потому что упоминаний о папе я нигде не нашел).
Эта история меня задела не только потому что тут раскрывается практически литературный случай, а потому что я вижу, как целая бездна педагогов, общественников, политиков и журналистов, которые из конъектурных соображений надевают кокошники и косоворотки и выплясывают под Шамана, в реальности все это ненавидят, держат в карманах пудовые фиги, никому и ни во что не верят. Если, не дай Бог, подует ветер перемен, они обмотают головы радужными "арафатками" и начнут террор против своих вчерашних коллег. Особенно против тех, кто был искренним.
Павел Таланкин въедет в Карабаш на "Брэдли" и скажет:
"МНЕ НЕ НУЖНО БУДЕТ МНОГО СЛОВ, ЧТО БЫ УЗНАТЬ ВРАГА. Я УЗНАЮ ЕГО ПО ЧУЖДОМУ БЛЕСКУ ГЛАЗ..." и даст очередь из 25-мм пулемета по своей бывшей школе.
Итак, в местной школе работал педагог-организатор с лицом Мальчиша-Плохиша Павел Таланкин. Он организовывал патриотические мероприятия, был на хорошем счету в управлении образования и сам когда-то учился в этой же школе.
Почему-то я уверен, что Дни флага, фестивали военно-патриотической песни и разговоры о важном педагог проводил с таким нарочитым пафосом, что детей от всего этого тошнило, и они спешили поскорее измазаться каким-нибудь террористическим и экстремистским Моргенштерном, лишь бы забыть Таланкина с его кокошниками.
Однако сам учитель Родину не любил, каким-то образом снюхался с американским режиссером Дэвидом Боренштейном и задумал снять документальный фильм-агитку, разоблачающие "ужасы этой страны".
Учитель снимал школьников на видео якобы для своей основной работы — взращивать в детях патриотизм, сеять доброе разумное вечное, культивировать семейные традиционные ценности и все такое.
В реальности педагог набирал материал для фильма с интригующим названием Mr. Nobody Against Putin , который уже показали в Америке на фестивале "Сандэнс". Там нет ничего необычного — набор унылых клише. Черная беспросветная тоска и грусть Карабаша, где средняя продолжительность жизни составляет всего 38 лет (вранье, конечно же) люди разваливаются на части, но все боятся говорить правду, потому что их тогда заберут в КГБ, а потом сожгут в доменной печи завода.
По фильму детей заставляют маршировать (он же, к слову, наверняка, и заставлял), говорить хором, ходить строем, они не могут высказывать свое мнение, их облучают "путинской пропагандой" и постоянно твердят, что "убивать украинцев это правильно". В конце фильма Таланкин торжественно валит российский флаг.
Бочкой варенья и корзиной печенья для уже бывшего учителя стала возможность переехать в Америку. Как-то его туда вывезли и всё подготовили. То есть, он переехал, фильм показали, и теперь диссидент, разумеется, попросит политического убежища, как человек, которого преследуют на родине за "правду".
По похожей схеме один челябинский журналист государственного СМИ пару лет назад махнул в США. Сначала к удивлению для всех дал какое-то глупое, нелепое интервью для радио "Свобода", а потом уехал в Америку.
Портрет "правдоруба" Таланкина был бы смазанным, если бы ни одна деталь. Его мама работала в этой же школе библиотекарем. Стоит ли говорить, что сынок ее дико подставил: во-первых, ей пришлось уволиться, во-вторых, она теперь мать врага народа и жить в десятитысячном городке ей, мягко говоря, несладко.
Поделом или не поделом — это уже вопрос дискуссионный, кто-то же его воспитывал (видимо, без отца, потому что упоминаний о папе я нигде не нашел).
Эта история меня задела не только потому что тут раскрывается практически литературный случай, а потому что я вижу, как целая бездна педагогов, общественников, политиков и журналистов, которые из конъектурных соображений надевают кокошники и косоворотки и выплясывают под Шамана, в реальности все это ненавидят, держат в карманах пудовые фиги, никому и ни во что не верят. Если, не дай Бог, подует ветер перемен, они обмотают головы радужными "арафатками" и начнут террор против своих вчерашних коллег. Особенно против тех, кто был искренним.
Павел Таланкин въедет в Карабаш на "Брэдли" и скажет:
"МНЕ НЕ НУЖНО БУДЕТ МНОГО СЛОВ, ЧТО БЫ УЗНАТЬ ВРАГА. Я УЗНАЮ ЕГО ПО ЧУЖДОМУ БЛЕСКУ ГЛАЗ..." и даст очередь из 25-мм пулемета по своей бывшей школе.
Посмотрел допрос украинского карателя, который с подельниками убивал , насиловал и пытал мирных жителей Русского Поречного.
Этому нелюдю, конечно же , дадут "пыжа", он будет хорошо кушать, смотреть телек и ждать, когда какой-нибудь Таланкин из предыдущего поста приедет на Абрамсе и его освободит. Или надеется, что в России сменится власть, и всех садистов, маньяков и кровопийц выпустят на свободу. Тем более , такое уже бывало.
Не понимаю , зачем этих гадов держать под стражей, если во всех нормальных обществах (подчеркну, в особенности религиозных) их бы без лишних разговоров о гуманизме и членстве в Совете Европы (очень нужная сейчас организация) поставили бы к стенке. Вот уже , действительно, какое-то членство...
К слову, пули на это чудище было бы жалко. Вспоминаю старый нацбольский лозунг: Пуля?Веревка? Кол!
Этому нелюдю, конечно же , дадут "пыжа", он будет хорошо кушать, смотреть телек и ждать, когда какой-нибудь Таланкин из предыдущего поста приедет на Абрамсе и его освободит. Или надеется, что в России сменится власть, и всех садистов, маньяков и кровопийц выпустят на свободу. Тем более , такое уже бывало.
Не понимаю , зачем этих гадов держать под стражей, если во всех нормальных обществах (подчеркну, в особенности религиозных) их бы без лишних разговоров о гуманизме и членстве в Совете Европы (очень нужная сейчас организация) поставили бы к стенке. Вот уже , действительно, какое-то членство...
К слову, пули на это чудище было бы жалко. Вспоминаю старый нацбольский лозунг: Пуля?Веревка? Кол!
Повёз детей в аквацентр под Челябинском. Там бассейны, бани, горячие источники и так далее. Среди гостей — относительно пожилая пара. Он — крепкий, накаченный дед , похожий на культуриста, осанка прямая, грудь колесом, Апполон на заслуженной пенсии. Возраст выдаёт только лицо в глубоких морщинах. А рядом с ним жена — круглая, напоминающая бочку, с со всеми очевидными атрибутами старости. Он за ней трогательно ухаживает, подает руку, накидывает халат на дряблые плечи, называет ее "моя рыба"... Очень трагарельная картина , она напомнила мне фильм "Любовь" Михаэля Ханнике.
Именно в этом возрасте любовь мужчины к женщине теряет свое гормонально-плотское жало и переплавляется в чистый дух.
Я много видел таких престарелых атлетов в спортивных залах. Мужчина при желании и до 70 лет может быть очень крепок, красив и всех отношениях мужественным, а ещё мудрым и финансово состоятельным. Конечно, многое зависит от тестостерона, а он — от образа жизни, наследственности и даже внутренней воли. Слава Богу, у русских проблемы с этим не столь фатальны. Возможно, поэтому сейчас воюет так много мужчин за 50: дети выросли, даже если погибнешь, они уже взрослые и независимы, сил много.
С женщиной все иначе. Чаще всего она лишена таких "криогенных возможностей" по заморозке молодости. Роды, дети, тревоги, выпивают ее всю и к седым волосам она в большинстве случаев утрачивает даже подобие физической, сугубо плотской, привлекательности.
И ладно бы они оба были, как высохшие мумии. Но бывает, как здесь, к аквацентре, почтенная бабушка и рядом ее муж , прошедший с ней жизнь, он Апполон , а она — увы, не Афродита.
И вот тут-то и проявляются подлинные чувства и подноготная человека. Он ей — моя рыба , а она принимает протянутую руку , чтобы спуститься с высокого порога. И видно , что речь идёт не о биохимии, инстинктах, надпочечниках и прочих "причинах", которыми объясняют любовь модные научпоперы из Ютуба, вроде Дробышевского и этой надменной девицы , вылетела ее фамилия. которая читает лекции , сравнивая людей со свиньями и макаками. Речь о чем-то ином, или даже, инаковом.
А ведь иной раз мужья бросают своих опостылевших , надоевших , утративших лоск, располневших после родов жен, уже к сорока, а то и к 30 годам.
Дай Бог всем сохранить любовь.
Именно в этом возрасте любовь мужчины к женщине теряет свое гормонально-плотское жало и переплавляется в чистый дух.
Я много видел таких престарелых атлетов в спортивных залах. Мужчина при желании и до 70 лет может быть очень крепок, красив и всех отношениях мужественным, а ещё мудрым и финансово состоятельным. Конечно, многое зависит от тестостерона, а он — от образа жизни, наследственности и даже внутренней воли. Слава Богу, у русских проблемы с этим не столь фатальны. Возможно, поэтому сейчас воюет так много мужчин за 50: дети выросли, даже если погибнешь, они уже взрослые и независимы, сил много.
С женщиной все иначе. Чаще всего она лишена таких "криогенных возможностей" по заморозке молодости. Роды, дети, тревоги, выпивают ее всю и к седым волосам она в большинстве случаев утрачивает даже подобие физической, сугубо плотской, привлекательности.
И ладно бы они оба были, как высохшие мумии. Но бывает, как здесь, к аквацентре, почтенная бабушка и рядом ее муж , прошедший с ней жизнь, он Апполон , а она — увы, не Афродита.
И вот тут-то и проявляются подлинные чувства и подноготная человека. Он ей — моя рыба , а она принимает протянутую руку , чтобы спуститься с высокого порога. И видно , что речь идёт не о биохимии, инстинктах, надпочечниках и прочих "причинах", которыми объясняют любовь модные научпоперы из Ютуба, вроде Дробышевского и этой надменной девицы , вылетела ее фамилия. которая читает лекции , сравнивая людей со свиньями и макаками. Речь о чем-то ином, или даже, инаковом.
А ведь иной раз мужья бросают своих опостылевших , надоевших , утративших лоск, располневших после родов жен, уже к сорока, а то и к 30 годам.
Дай Бог всем сохранить любовь.
Совершенно случайно наткнулся на, пожалуй, идеальную фотографию для "аватарки" в социальных сетях. Можно сказать, эталон.
Идею подбросил городской сумасшедший из Воронежа (отмечу, что это не обидное определение, а наоборот) Аркадий Давидович — тот, который "втирал какую-то дичь" ныне покойному панку Константину Ступину. Давидович, впрочем, тоже умер четыре года назад в 90 лет.
В фотографии есть что-то совершенно удивительное. Так и вижу — сидит Аркадий Филлипович в своей каморке на первом этаже и смотрит на мир сквозь занавеску из носков. Это же очень славно! Мир кажется другим, если на него посмотреть сквозь носки: он фрагментируется, оставляет место домысливанию, превращается в сказку.
Давидович, когда сделали этот снимок, был уже весьма пожилым человеком, мог ли он завидовать клокочущему, развратному миру? Особенно, если смотрит на него через фильтр из пары десятков носков? Ну, конечно, нет, чему там завидовать?
Давидович глядит в мир, а мир глядит на Давидовича и не может его поймать, как того Григория Сковороду.
Мимо его окна, возможно, проносились машины с мигалками и без оных, проходили юноши с модными стрижками, девушки в коротких шортах, слушающие модные реп-ансамбли. Даже если рядом с окном соберется митинг против "Пенсионной реформы" или за "Пенсионную реформу", или за все хорошее против всего плохого, это не расстроит стоическое созерцание Давидовича. С такими-то занавесками!
Люди будут ходить, кричать, дудеть в вувузелы. А ему — всё трын-трава, он спрятался и глядит. Разве что, какая-нибудь барышня зазевается, повернет голову, а там — Давидович, сквозь панно из носков мягко улыбнется и скажет: "Как вам погода, мадам?"
Хорошая занавеска и аватарка в таких интерьерах получилась бы хорошей. Дарю идею. Точнее ее дарит Аркадий Давидович, Царство ему Небесное.
P.S. Мне рассказывали, что в интернете был какой-то еще один Давидович, то ли машины рекламировал, то ли онлайн-казино, то ли колбасу, ну так вот — это был в любом случае лунарный Давидович, а солярный — это Аркадий Филиппович из Воронежа.
Идею подбросил городской сумасшедший из Воронежа (отмечу, что это не обидное определение, а наоборот) Аркадий Давидович — тот, который "втирал какую-то дичь" ныне покойному панку Константину Ступину. Давидович, впрочем, тоже умер четыре года назад в 90 лет.
В фотографии есть что-то совершенно удивительное. Так и вижу — сидит Аркадий Филлипович в своей каморке на первом этаже и смотрит на мир сквозь занавеску из носков. Это же очень славно! Мир кажется другим, если на него посмотреть сквозь носки: он фрагментируется, оставляет место домысливанию, превращается в сказку.
Давидович, когда сделали этот снимок, был уже весьма пожилым человеком, мог ли он завидовать клокочущему, развратному миру? Особенно, если смотрит на него через фильтр из пары десятков носков? Ну, конечно, нет, чему там завидовать?
Давидович глядит в мир, а мир глядит на Давидовича и не может его поймать, как того Григория Сковороду.
Мимо его окна, возможно, проносились машины с мигалками и без оных, проходили юноши с модными стрижками, девушки в коротких шортах, слушающие модные реп-ансамбли. Даже если рядом с окном соберется митинг против "Пенсионной реформы" или за "Пенсионную реформу", или за все хорошее против всего плохого, это не расстроит стоическое созерцание Давидовича. С такими-то занавесками!
Люди будут ходить, кричать, дудеть в вувузелы. А ему — всё трын-трава, он спрятался и глядит. Разве что, какая-нибудь барышня зазевается, повернет голову, а там — Давидович, сквозь панно из носков мягко улыбнется и скажет: "Как вам погода, мадам?"
Хорошая занавеска и аватарка в таких интерьерах получилась бы хорошей. Дарю идею. Точнее ее дарит Аркадий Давидович, Царство ему Небесное.
P.S. Мне рассказывали, что в интернете был какой-то еще один Давидович, то ли машины рекламировал, то ли онлайн-казино, то ли колбасу, ну так вот — это был в любом случае лунарный Давидович, а солярный — это Аркадий Филиппович из Воронежа.
А ведь сегодня годовщина смерти Василия Розанова. 5 февраля 1919 года в Сергиевом Посаде он умирал от голода на руках у своей возлюбленной, но незаконной (что его тяготило всю жизнь) жены — "друга", как он называл ее в своих сочинениях.
Перед смертью Василий Васильевич покаялся в антицерковных выпадах и вольностях (в частности, будучи певцом семьи и пола, он не понимал и не принимал монашества) исповедовался, причастился и умер в присутствии духовника — другого замечательного русского философа отца Павла Флоренского. Преставился автор "православной метафизики пола" то ли сразу после соборования то ли прямо во время соборования. "Как я был глуп, как я не понимал Христа", — сказал он Флоренскому за несколько дней до смерти.
Василий Васильевич удивительный человек — "Послесловие русской литературы" как его называл Пришвин. Он и бесконечно печален и трагичен, но в то же время — это единственный философ, читая которого, я иногда смеюсь в голос.
Вот, например, очень смешной эпизод из "Уединенного".
***
Из всего "духовного" ему нравилась больше всего основательная дубовая, кожаная мебель.
И чин погребения.
Входит в начале лета и говорит:
- Меня приглашают на шхуну, в Ледовитый океан. Два месяца плавания. Вилы. воздух. Гостем, бесплатно.
- Какие же вопросы? Поезжайте!!
-И я так думал и дал согласие.
- Отлично.
- Да. Но я отказался.
- Отказались?!.
- Как же: ведь я могу заболеть в море и умереть.
- Все мы умрем.
- Позвольте. Вы умрете на суше, и вас погребут по полному чину православного погребения. Все пропоют и все прочитают. Но на кораблях совершенно не. так: там просто по доске спускают в воду зашитого в саван человека, прочитывая "напутственную молитву". Да и ее лишь на военном корабле читает священник, а на торговом судне священника нет, и молитву говорит капитан. Это что же за безобразие. Такого я не хочу.
- Но, позвольте: ведь вы уже умрете тогда, - сказал я со страхом.
- Те-те-те... Я так не хочу!!? И отказался. Это безобразие.
Черные кудри его, по обыкновению, тряслись. Штаны хлопались, как паруса, около тоненьких ног. Штиблеты были с французскими каблуками.
Мне почудилось, что через живого человека, т. е. почти живого, "все-таки",-оскалила зубы маска Вольтера.
(наш Мадмазелькин)
________________________________________________
Кстати, меня всегда удивляла история отношений двух писателей Пришвина и Розанова. Отношения были сугубо односторонние. Юного Пришвина — хулигана Розанов выгнал из гимназии в Ельце, работая там учителем географии.
Это так повлияло на подростка, что он всю жизнь прожил как бы в тени Василия Васильевича. Ревниво впитывал все его сочинения, следил за жизнью, старался найти его в каком-нибудь салоне Петербурга и проявить себя. Доказать, мол, я тоже что-то да стою. Дескать, вот вы меня выгнали, Василь Васильевич, жизнь мне испортили, а я — эвона как — теперь тоже писатель. Но не проявил.
Кажется, Розанов даже не догадывался о существовании Пришвина, а тот уже лет через десять после смерти философа приехал в Сергиев Посад и купил у дочери Василия Васильевича стол, за которым работал его бывший учитель географии.
Недавно я читал дневники Пришвина и, надо же, оказывается, в год смерти Розанова. Пришвин устроился на работу учителем географии в ту же самую гимназию Ельца, откуда его за 30 лет до этого выгнал Василий Васильевич.
Какая-то метафизическая раздвоенность. Розанов — послесловие русской литературы, Пришвин — бесплатное приложение.
Перед смертью Василий Васильевич покаялся в антицерковных выпадах и вольностях (в частности, будучи певцом семьи и пола, он не понимал и не принимал монашества) исповедовался, причастился и умер в присутствии духовника — другого замечательного русского философа отца Павла Флоренского. Преставился автор "православной метафизики пола" то ли сразу после соборования то ли прямо во время соборования. "Как я был глуп, как я не понимал Христа", — сказал он Флоренскому за несколько дней до смерти.
Василий Васильевич удивительный человек — "Послесловие русской литературы" как его называл Пришвин. Он и бесконечно печален и трагичен, но в то же время — это единственный философ, читая которого, я иногда смеюсь в голос.
Вот, например, очень смешной эпизод из "Уединенного".
***
Из всего "духовного" ему нравилась больше всего основательная дубовая, кожаная мебель.
И чин погребения.
Входит в начале лета и говорит:
- Меня приглашают на шхуну, в Ледовитый океан. Два месяца плавания. Вилы. воздух. Гостем, бесплатно.
- Какие же вопросы? Поезжайте!!
-И я так думал и дал согласие.
- Отлично.
- Да. Но я отказался.
- Отказались?!.
- Как же: ведь я могу заболеть в море и умереть.
- Все мы умрем.
- Позвольте. Вы умрете на суше, и вас погребут по полному чину православного погребения. Все пропоют и все прочитают. Но на кораблях совершенно не. так: там просто по доске спускают в воду зашитого в саван человека, прочитывая "напутственную молитву". Да и ее лишь на военном корабле читает священник, а на торговом судне священника нет, и молитву говорит капитан. Это что же за безобразие. Такого я не хочу.
- Но, позвольте: ведь вы уже умрете тогда, - сказал я со страхом.
- Те-те-те... Я так не хочу!!? И отказался. Это безобразие.
Черные кудри его, по обыкновению, тряслись. Штаны хлопались, как паруса, около тоненьких ног. Штиблеты были с французскими каблуками.
Мне почудилось, что через живого человека, т. е. почти живого, "все-таки",-оскалила зубы маска Вольтера.
(наш Мадмазелькин)
________________________________________________
Кстати, меня всегда удивляла история отношений двух писателей Пришвина и Розанова. Отношения были сугубо односторонние. Юного Пришвина — хулигана Розанов выгнал из гимназии в Ельце, работая там учителем географии.
Это так повлияло на подростка, что он всю жизнь прожил как бы в тени Василия Васильевича. Ревниво впитывал все его сочинения, следил за жизнью, старался найти его в каком-нибудь салоне Петербурга и проявить себя. Доказать, мол, я тоже что-то да стою. Дескать, вот вы меня выгнали, Василь Васильевич, жизнь мне испортили, а я — эвона как — теперь тоже писатель. Но не проявил.
Кажется, Розанов даже не догадывался о существовании Пришвина, а тот уже лет через десять после смерти философа приехал в Сергиев Посад и купил у дочери Василия Васильевича стол, за которым работал его бывший учитель географии.
Недавно я читал дневники Пришвина и, надо же, оказывается, в год смерти Розанова. Пришвин устроился на работу учителем географии в ту же самую гимназию Ельца, откуда его за 30 лет до этого выгнал Василий Васильевич.
Какая-то метафизическая раздвоенность. Розанов — послесловие русской литературы, Пришвин — бесплатное приложение.