Моральная крыса

(первая часть)

Но оба варианта не кажутся мне убийственными аргументами в пользу внутренней ценности демократии. Например, либертарианцы могут возразить, что право распоряжаться своей жизнью требует скорее надёжных прав собственности, что необязательно требует демократии и даже совместимо с диктатурой. Эрик Мак, например, в контексте любимого Михаилом Роберта Нозика удачно подмечает: люди склоны представлять минимальное государство как просто современное демократическое государство, если бы оно ведало только полицией, судами и армией. Но вообще-то минимальное государство по Нозику — это просто ЧОП с монополией на насилие. Никакой демократии для граждан (т.е. клиентов) там не предусмотрено, только для акционеров. (Это же, к слову, подмечал на моей предпредзащите Артём Петрович Беседин). В случае с ценностью сообщества возражение будет схожее: право на сообщество можно реализовать в рамках частных ассоциаций, таких как клубы по интересам, а вот демократия для этого совсем не нужна.

Однако лично меня не очень убеждают эти контрвозражения. Во-первых, по тем же основаниям, которые делают противоправными нарушения принципа самопринадлежности, мы могли бы выступать и против нарушений принципа взаимности, а это требует некоторой реляционной концепции равенства, которая, как кажется, субстанциально противоречит либеральной диктатуре. Во-вторых, если мы либеральные перфекционисты (лично я — да), то мы могли бы в духе Милля считать, что участие в демократических процедурах и институтах совершенствует наш моральный характер, наделяя нас практическими навыками и добродетелями, нужными для нашей собственной автономии. Последнее, правда, звучит так, будто ценность демократии всё-таки инструментальна, но важно помнить, что добродетели являются не только условиями, но и компонентами процветания. Так что и демократическое участие может быть формой процветания, хотя и не безальтернативной (в т.ч. поэтому я сомневаюсь насчёт внутренней ценности демократии).

Впрочем, даже если демократия не имеет внутренней ценности, мы бы всё равно могли сказать, что либеральная диктатура скорее невозможна. С одной стороны, у нас просто невообразимое количество свидетельств, что все важные либеральные ценности позитивно коррелируют с демократией. С другой стороны, даже если либеральный диктатор возможен и будет существовать, пока он диктатор, между ним и гражданами сохраняется динамика доминирования. Ситуация похожа на доброжелательного рабовладельца у Петтита: вы можете быть чьим-то рабом так, что ваш хозяин никогда не будет ограничивать вашу свободу делать что-либо. Но вы всё равно несвободны, потому что если ваш хозяин передумает, то никто и ничто не защитит вас от его произвола. С либеральным диктатором ситуация схожая: он может никогда не вмешиваться в свободу своих граждан, но пока в его руках аппарат принуждения, свобода не будет в полной безопасности. Если недоминирование имеет внутреннюю или инструментальную ценность, а демократия — единственный известный нам способ не допустить доминирования в политической сфере, то либерализм и демократия неотделимы.

Затем все эти же соображения можно перенести и на либеральный империализм. Я не думаю, что какое-то из этих оснований доступно Михаилу, поскольку он правый либертарианец, так что критика Макса по-прежнему валидна. Но у более прогрессивных либералов есть интеллектуальные ресурсы для того, чтобы осуждать любой империализм, даже «с человеческим лицом». Впрочем, интересным будет также вопрос: «Даже если либералы не должны поддерживать либеральную диктатуру или империю в идеальной теории, могут и должны ли они поддержать её в ситуации, когда выбор ограничен ею и антилиберальной диктатурой или империей (или ещё каким явным моральным злом)?»

www.group-telegram.com/nl/MoralRat.com/180

947 viewsOct 17, 2023 at 16:37

(первая часть)

Но оба варианта не кажутся мне убийственными аргументами в пользу внутренней ценности демократии. Например, либертарианцы могут возразить, что право распоряжаться своей жизнью требует скорее надёжных прав собственности, что необязательно требует демократии и даже совместимо с диктатурой. Эрик Мак, например, в контексте любимого Михаилом Роберта Нозика удачно подмечает: люди склоны представлять минимальное государство как просто современное демократическое государство, если бы оно ведало только полицией, судами и армией. Но вообще-то минимальное государство по Нозику — это просто ЧОП с монополией на насилие. Никакой демократии для граждан (т.е. клиентов) там не предусмотрено, только для акционеров. (Это же, к слову, подмечал на моей предпредзащите Артём Петрович Беседин). В случае с ценностью сообщества возражение будет схожее: право на сообщество можно реализовать в рамках частных ассоциаций, таких как клубы по интересам, а вот демократия для этого совсем не нужна.

Однако лично меня не очень убеждают эти контрвозражения. Во-первых, по тем же основаниям, которые делают противоправными нарушения принципа самопринадлежности, мы могли бы выступать и против нарушений принципа взаимности, а это требует некоторой реляционной концепции равенства, которая, как кажется, субстанциально противоречит либеральной диктатуре. Во-вторых, если мы либеральные перфекционисты (лично я — да), то мы могли бы в духе Милля считать, что участие в демократических процедурах и институтах совершенствует наш моральный характер, наделяя нас практическими навыками и добродетелями, нужными для нашей собственной автономии. Последнее, правда, звучит так, будто ценность демократии всё-таки инструментальна, но важно помнить, что добродетели являются не только условиями, но и компонентами процветания. Так что и демократическое участие может быть формой процветания, хотя и не безальтернативной (в т.ч. поэтому я сомневаюсь насчёт внутренней ценности демократии).

Впрочем, даже если демократия не имеет внутренней ценности, мы бы всё равно могли сказать, что либеральная диктатура скорее невозможна. С одной стороны, у нас просто невообразимое количество свидетельств, что все важные либеральные ценности позитивно коррелируют с демократией. С другой стороны, даже если либеральный диктатор возможен и будет существовать, пока он диктатор, между ним и гражданами сохраняется динамика доминирования. Ситуация похожа на доброжелательного рабовладельца у Петтита: вы можете быть чьим-то рабом так, что ваш хозяин никогда не будет ограничивать вашу свободу делать что-либо. Но вы всё равно несвободны, потому что если ваш хозяин передумает, то никто и ничто не защитит вас от его произвола. С либеральным диктатором ситуация схожая: он может никогда не вмешиваться в свободу своих граждан, но пока в его руках аппарат принуждения, свобода не будет в полной безопасности. Если недоминирование имеет внутреннюю или инструментальную ценность, а демократия — единственный известный нам способ не допустить доминирования в политической сфере, то либерализм и демократия неотделимы.

Затем все эти же соображения можно перенести и на либеральный империализм. Я не думаю, что какое-то из этих оснований доступно Михаилу, поскольку он правый либертарианец, так что критика Макса по-прежнему валидна. Но у более прогрессивных либералов есть интеллектуальные ресурсы для того, чтобы осуждать любой империализм, даже «с человеческим лицом». Впрочем, интересным будет также вопрос: «Даже если либералы не должны поддерживать либеральную диктатуру или империю в идеальной теории, могут и должны ли они поддержать её в ситуации, когда выбор ограничен ею и антилиберальной диктатурой или империей (или ещё каким явным моральным злом)?»

BY Моральная крыса