Зачем нужно левое либертарианство, когда есть социал-демократия? Этот вопрос мне задают довольно часто в контексте школы Штайнера-Валлентайна, так что не лишним было бы дать какое-то краткое пояснение для совсем смешариков. Вопрос этот, как ни странно, одинаково часто задают как левые, так и правые. Так что непонимание левого либертарианства — это одна из немногих вещей, которая объединяет людей с разных концов политического спектра.
Во-первых, левое либертарианство и социал-демократия — это просто несоизмеримые вещи. Социал-демократия — это набор институтов, политик и реформ, а также политическое движение, которое стремится к их реализации. Левое либертарианство — это направление в нормативной политической философии. Иными словами, левое либертарианство относится к политической теории, а социал-демократия — к политической практике. Разделять их имеет смысл по меньшей мере по тем же причинам, по которым мы можем разделять марксизм (теорию) и социализм (практику).
Во-вторых, даже если предположить, что все левые либертарианцы поддерживают тот набор политик и институтов, которые мы назвали социал-демократией, из этого не следует, что мы могли бы элиминировать левое либертарианство. Ведь левое либертарианство — не единственный способ обосновать этот набор политик и институтов. Более традиционный либеральный эгалитаризм, такой как теории Джона Ролза и Рональда Дворкина, тоже может быть использован для решения этой задачи. А кто-то может поддерживать социал-демократию, исходя из утилитарных соображений. Иными словами, даже если все левые либертарианцы — это политические социал-демократы, то это очень специфичные социал-демократы, которые основывают свои взгляды на принципе самопринадлежности и эгалитаризме в отношении природных ресурсов. Зачем такой подход к обоснованию социал-демократии вообще нужен? Сами левые либертарианцы просто считают, что самопринадлежность является очень важной и привлекательной идеей, а также что она лучше и эффективнее обосновывает необходимую политику. Штайнер, например, считает, что формулировка базовых прав Ролза и других эгалитаристов допускает противоречивые следствия, а вот его жёстко пропертарианская версия эгалитаризма — нет. Куонг считает, что либеральным эгалитаристам надо принять самопринадлежность из-за её антипатерналистских и антиморалистичных следствий, которые лучше выражают дух либерального нейтралитета в отношении разумных концепций блага.
В-третьих, даже если принять, что все левые либертарианцы поддерживают социал-демократию, это очень специфичная форма социал-демократии. Для начала левые либертарианцы очень прорыночные, доходя до поддержки полного laissez-faire за пределами перераспределения с целью уравнивания прав на природные ресурсы. Большинство из них не принимают большинство налогов, которые поддерживают другие социал-демократы. Многие отрицают различные формы регулирования экономики. Например, Валлентайн выступает против трудового законодательства, считая, что забота о положении рабочего класса исчерпывается предоставлением им справедливой доли выгод от природных ресурсов. Конечно, есть и Ван Парайс, чьи взгляды на экономику более интервенционистские, но все (включая самого Филиппа) признают, что Ван Парайс — нетипичный и более левый левый либертарианец.
В-четвёртых, как подмечают Аксель Госсери и Барбара Фрид, есть некоторая теоретическая польза в разработке более левых версий либертарианства, потому что успех леволибертарианских аргументов показывает, что либертарианские аргументы против интервенционистов и социал-демократов не работают. Ведь аналогичные социал-демократии (или просто более близкие) политические выводы можно обосновать, даже используя исходные положения либертарианцев. Поэтому правым либертарианцам дополнительно приходится аргументировать не только в пользу того, что либертарианство лучше традиционного либерального эгалитаризма, но и в пользу того, что либертарианство не влечёт перераспределительных выводов.
Зачем нужно левое либертарианство, когда есть социал-демократия? Этот вопрос мне задают довольно часто в контексте школы Штайнера-Валлентайна, так что не лишним было бы дать какое-то краткое пояснение для совсем смешариков. Вопрос этот, как ни странно, одинаково часто задают как левые, так и правые. Так что непонимание левого либертарианства — это одна из немногих вещей, которая объединяет людей с разных концов политического спектра.
Во-первых, левое либертарианство и социал-демократия — это просто несоизмеримые вещи. Социал-демократия — это набор институтов, политик и реформ, а также политическое движение, которое стремится к их реализации. Левое либертарианство — это направление в нормативной политической философии. Иными словами, левое либертарианство относится к политической теории, а социал-демократия — к политической практике. Разделять их имеет смысл по меньшей мере по тем же причинам, по которым мы можем разделять марксизм (теорию) и социализм (практику).
Во-вторых, даже если предположить, что все левые либертарианцы поддерживают тот набор политик и институтов, которые мы назвали социал-демократией, из этого не следует, что мы могли бы элиминировать левое либертарианство. Ведь левое либертарианство — не единственный способ обосновать этот набор политик и институтов. Более традиционный либеральный эгалитаризм, такой как теории Джона Ролза и Рональда Дворкина, тоже может быть использован для решения этой задачи. А кто-то может поддерживать социал-демократию, исходя из утилитарных соображений. Иными словами, даже если все левые либертарианцы — это политические социал-демократы, то это очень специфичные социал-демократы, которые основывают свои взгляды на принципе самопринадлежности и эгалитаризме в отношении природных ресурсов. Зачем такой подход к обоснованию социал-демократии вообще нужен? Сами левые либертарианцы просто считают, что самопринадлежность является очень важной и привлекательной идеей, а также что она лучше и эффективнее обосновывает необходимую политику. Штайнер, например, считает, что формулировка базовых прав Ролза и других эгалитаристов допускает противоречивые следствия, а вот его жёстко пропертарианская версия эгалитаризма — нет. Куонг считает, что либеральным эгалитаристам надо принять самопринадлежность из-за её антипатерналистских и антиморалистичных следствий, которые лучше выражают дух либерального нейтралитета в отношении разумных концепций блага.
В-третьих, даже если принять, что все левые либертарианцы поддерживают социал-демократию, это очень специфичная форма социал-демократии. Для начала левые либертарианцы очень прорыночные, доходя до поддержки полного laissez-faire за пределами перераспределения с целью уравнивания прав на природные ресурсы. Большинство из них не принимают большинство налогов, которые поддерживают другие социал-демократы. Многие отрицают различные формы регулирования экономики. Например, Валлентайн выступает против трудового законодательства, считая, что забота о положении рабочего класса исчерпывается предоставлением им справедливой доли выгод от природных ресурсов. Конечно, есть и Ван Парайс, чьи взгляды на экономику более интервенционистские, но все (включая самого Филиппа) признают, что Ван Парайс — нетипичный и более левый левый либертарианец.
В-четвёртых, как подмечают Аксель Госсери и Барбара Фрид, есть некоторая теоретическая польза в разработке более левых версий либертарианства, потому что успех леволибертарианских аргументов показывает, что либертарианские аргументы против интервенционистов и социал-демократов не работают. Ведь аналогичные социал-демократии (или просто более близкие) политические выводы можно обосновать, даже используя исходные положения либертарианцев. Поэтому правым либертарианцам дополнительно приходится аргументировать не только в пользу того, что либертарианство лучше традиционного либерального эгалитаризма, но и в пользу того, что либертарианство не влечёт перераспределительных выводов.
BY Моральная крыса
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from nl
