13 ноября 1975 года в Санкт-Петербурге ушла из жизни Ольга Берггольц — поэт, писатель, журналист, автор патриотических стихов, звучавших в блокадном Ленинграде (за что поэтесса получила прозвище «блокадная Мадонна»), и дневника удивительной судьбы.
Берггольц завела дневник в 1923 году и делала записи в нем почти до конца жизни. Этот дневник удивительным образом сохранился после ее ареста в 1938 году и довольно скорого освобождения; пережил войну; уцелел в процессе постоянных перепряток (чтобы тетради не нашли, Ольга Федоровна, якобы, прибивала их к нижней части своего рабочего кресла).
После ее смерти с дневниками начали происходить странные события: пришли люди из комиссии по литературному наследию, забрали их из архива. Потом без описи отдали в Архив литературы и искусства Ленинграда. Из Москвы приехала единственная наследница Берггольц — ее сестра Мария. Начался судебный процесс: Мария Федоровна потребовала вернуть документы и признать ее наследственное право. И тоже почти беспрецедентный случай в Советском Союзе: она выиграла дело у государства.
Однако позже дневники снова закрыли с формулировкой «содержат криминальные вещи».
Архивы начали открывать в 1991 году, но только в 2008 году вдова племянника Ольги Берггольц Михаила Лебединского, Галина Анатольевна, разрешила «Российскому государственному архиву литературы и искусства» начать публикацию. Записи были оцифрованы и расшифрованы.
Публикую небольшой отрывок из дневника Ольги Федоровны от 13 мая 1942 года.
«…я выслушала сегодня столько признаний, благодарностей и трогательнейших слов — от знакомых и незнакомых людей. Какая-то страшная пожилая женщина говорила мне: „Знаете, когда заедает обывательщина, когда чувствуешь, что теряешь человеческое достоинство, на помощь приходят ваши стихи. Они были для меня как-то всегда вовремя. В декабре, когда у меня умирал муж, и, знаете, спичек, спичек не было, а коптилка все время гасла, и надо было подталкивать фитиль, а он падал в баночку и гас, и я кормила мужа, а ложку-то куда-то в нос ему сую — это ужас, — и вдруг мы слышим ваши стихи. И знаете — легче нам стало. Спокойней как-то. Величественнее… И вот вчера — я лежу, ослабшая, дряблая, кровать моя от артстрельбы трясется, —я лежу под тряпками, а снаряды где-то рядом, и кровать трясется, так ужасно, темно, и вдруг опять — слышу ваше выступление и стихи… И чувствую, что есть жизнь“...
А это ведь и в самом деле грандиозно: ленинградцы, масса ленинградцев лежит в темных, промозглых углах, их кровати трясутся, они лежат в темноте ослабшие, вялые, (господи, как я по себе знаю это, когда лежала без воли, без желания, в прострации) и единственная связь с миром — радио, и вот доходит в этот черный, отрезанный от мира угол — стих, мой стих, и людям на мгновение в этих углах становится легче, голодным, отчаявшимся людям. Если мгновение отрады доставила я им — пусть мимолетной, пусть иллюзорной, — ведь это неважно, — значит, существование мое оправдано».
13 ноября 1975 года в Санкт-Петербурге ушла из жизни Ольга Берггольц — поэт, писатель, журналист, автор патриотических стихов, звучавших в блокадном Ленинграде (за что поэтесса получила прозвище «блокадная Мадонна»), и дневника удивительной судьбы.
Берггольц завела дневник в 1923 году и делала записи в нем почти до конца жизни. Этот дневник удивительным образом сохранился после ее ареста в 1938 году и довольно скорого освобождения; пережил войну; уцелел в процессе постоянных перепряток (чтобы тетради не нашли, Ольга Федоровна, якобы, прибивала их к нижней части своего рабочего кресла).
После ее смерти с дневниками начали происходить странные события: пришли люди из комиссии по литературному наследию, забрали их из архива. Потом без описи отдали в Архив литературы и искусства Ленинграда. Из Москвы приехала единственная наследница Берггольц — ее сестра Мария. Начался судебный процесс: Мария Федоровна потребовала вернуть документы и признать ее наследственное право. И тоже почти беспрецедентный случай в Советском Союзе: она выиграла дело у государства.
Однако позже дневники снова закрыли с формулировкой «содержат криминальные вещи».
Архивы начали открывать в 1991 году, но только в 2008 году вдова племянника Ольги Берггольц Михаила Лебединского, Галина Анатольевна, разрешила «Российскому государственному архиву литературы и искусства» начать публикацию. Записи были оцифрованы и расшифрованы.
Публикую небольшой отрывок из дневника Ольги Федоровны от 13 мая 1942 года.
«…я выслушала сегодня столько признаний, благодарностей и трогательнейших слов — от знакомых и незнакомых людей. Какая-то страшная пожилая женщина говорила мне: „Знаете, когда заедает обывательщина, когда чувствуешь, что теряешь человеческое достоинство, на помощь приходят ваши стихи. Они были для меня как-то всегда вовремя. В декабре, когда у меня умирал муж, и, знаете, спичек, спичек не было, а коптилка все время гасла, и надо было подталкивать фитиль, а он падал в баночку и гас, и я кормила мужа, а ложку-то куда-то в нос ему сую — это ужас, — и вдруг мы слышим ваши стихи. И знаете — легче нам стало. Спокойней как-то. Величественнее… И вот вчера — я лежу, ослабшая, дряблая, кровать моя от артстрельбы трясется, —я лежу под тряпками, а снаряды где-то рядом, и кровать трясется, так ужасно, темно, и вдруг опять — слышу ваше выступление и стихи… И чувствую, что есть жизнь“...
А это ведь и в самом деле грандиозно: ленинградцы, масса ленинградцев лежит в темных, промозглых углах, их кровати трясутся, они лежат в темноте ослабшие, вялые, (господи, как я по себе знаю это, когда лежала без воли, без желания, в прострации) и единственная связь с миром — радио, и вот доходит в этот черный, отрезанный от мира угол — стих, мой стих, и людям на мгновение в этих углах становится легче, голодным, отчаявшимся людям. Если мгновение отрады доставила я им — пусть мимолетной, пусть иллюзорной, — ведь это неважно, — значит, существование мое оправдано».
The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender.
from nl
