Он пришел ко мне от страха. Он понял, что боится. Ему было трудно поверить в свой страх, этому 45-летнему мужчине, который ходил на медведя, прыгал с вышки, участвовал в разборках, а недавно поставил на кон все свое состояние. И выиграл. А теперь он боялся. Так сильно, что даже вычитал в интернете термин «паническая атака».
— Саша, я болен? — спросил он. — Наверняка, — на всякий случай подтвердил я. — Чем?! — Чем? — ответил я эхом. Он долго молчал. — Я боюсь темноты, — медленно начал он. — Боюсь тишины. Боюсь водителя, который мне «подрезает». Боюсь, что мой сын упадет с горки. Боюсь, что меня разлюбит жена. Или что я ее разлюблю… — А вот это уже интереснее. Про жену, я имею в виду. — Почему? Ты думаешь, меня нельзя любить?! — ... такого? — в тон ему отозвался я. — Да. Такого. — Думаю, нельзя. — Почему ты так думаешь?! — А за что тебя любить? Я бросал гайки наугад. Сказать по правде, мне было не совсем понятно, ни чего он боится, ни за чем он пришел. — Я боюсь... — он съежился на стуле, — ... что не за что. — Ага, — я кивнул. — Что «ага»? Ну что «ага»?! Что ты мне вторишь, как попугай?! Ты сам как думаешь? — Я не думаю, — сказал я меланхолично, — мне нечем.
Он сжал кулаки. Я почувствовал себя медведем. — Короче, ты можешь сказать, чем я болен? Поставить мне диагноз? — Не могу, — честно сказал я. — Тогда чего ты можешь, черт возьми?!
Я задумался. Я часто об этом задумываюсь: чего я могу. О том, чего не могу — точно знаю, а вот наоборот… — Знаешь, — сказал я, — на самом деле я могу много. Но мне нужен заказ. Или запрос по-нашему. Это самая важная штука, если хочешь знать. Есть запрос — я могу практически все. А без запроса… я как выключенный двигатель. — Так включись! — Так вставь ключ в зажигание!
Помолчали. Теперь выключенным двигателем выглядел он. — Я хочу перестать бояться, — он опять говорил медленно. — Не вопрос, — сказал я, — перестань. — Издеваешься?… — Если честно, да, я просто бросаю гайки. Пока нет запроса — это все, что мне остается. — Какие гайки? — спросил он, и я напомнил ему про сталкера в Зоне. — Ага… спасибо, это то, что мне нужно. Я действительно чувствую себя в Зоне: я боюсь ужасно, но чего — понять не могу. Помоги мне. — А вот и запрос, — сказал я, — что ж, такая задача мне по силам: помочь тебе понять. За результат отвечать не могу, но работать на это — да. Давай проверим. Меня ты боишься? — Тебя? — он казался совершенно ошарашенным. — Ну да, меня, вот я сижу перед тобой, не очень умный, но зато такой красивый)) Ты меня боишься?
Он сжал руки, костяшки побелели, нога задвигалась. Ого! — Не морочь мне голову, — быстро и суетливо. Ого! Ого! — Ты меня боишься? — Вот черт, да чего мне тебя-то бояться? — Ты меня боишься? — Хватит!! — Как скажешь, — я откинулся в кресле. — Подождем.
Конечно, он меня боялся. Еще как! Я был для него не убитым медведем, бассейном без воды и проигранным состоянием. Так он решил. Таким меня увидел. Я представил себе все ужасы, которые с ним не случились, от которых он убегал, видно, долго, всю жизнь. А потом искал новые. Все новые и новые, все ужаснее и ужаснее. Пока не встретил меня. Ему повезло. Я на редкость милый Фредди Крюгер :)
— Усиливай, — сказал я ему. — Усиливай свой страх. Смотри на меня и бойся.
У него было много страхов, у этого мужчины, он копил их 45 лет. А вот что заставляло его искать все новые и новые «страшилки» — именно это оказалось его настоящим запросом. Мне было интересно с ним работать. Возможно, потому что я и сам не прочь сходить разок… на медведя…
Он пришел ко мне от страха. Он понял, что боится. Ему было трудно поверить в свой страх, этому 45-летнему мужчине, который ходил на медведя, прыгал с вышки, участвовал в разборках, а недавно поставил на кон все свое состояние. И выиграл. А теперь он боялся. Так сильно, что даже вычитал в интернете термин «паническая атака».
— Саша, я болен? — спросил он. — Наверняка, — на всякий случай подтвердил я. — Чем?! — Чем? — ответил я эхом. Он долго молчал. — Я боюсь темноты, — медленно начал он. — Боюсь тишины. Боюсь водителя, который мне «подрезает». Боюсь, что мой сын упадет с горки. Боюсь, что меня разлюбит жена. Или что я ее разлюблю… — А вот это уже интереснее. Про жену, я имею в виду. — Почему? Ты думаешь, меня нельзя любить?! — ... такого? — в тон ему отозвался я. — Да. Такого. — Думаю, нельзя. — Почему ты так думаешь?! — А за что тебя любить? Я бросал гайки наугад. Сказать по правде, мне было не совсем понятно, ни чего он боится, ни за чем он пришел. — Я боюсь... — он съежился на стуле, — ... что не за что. — Ага, — я кивнул. — Что «ага»? Ну что «ага»?! Что ты мне вторишь, как попугай?! Ты сам как думаешь? — Я не думаю, — сказал я меланхолично, — мне нечем.
Он сжал кулаки. Я почувствовал себя медведем. — Короче, ты можешь сказать, чем я болен? Поставить мне диагноз? — Не могу, — честно сказал я. — Тогда чего ты можешь, черт возьми?!
Я задумался. Я часто об этом задумываюсь: чего я могу. О том, чего не могу — точно знаю, а вот наоборот… — Знаешь, — сказал я, — на самом деле я могу много. Но мне нужен заказ. Или запрос по-нашему. Это самая важная штука, если хочешь знать. Есть запрос — я могу практически все. А без запроса… я как выключенный двигатель. — Так включись! — Так вставь ключ в зажигание!
Помолчали. Теперь выключенным двигателем выглядел он. — Я хочу перестать бояться, — он опять говорил медленно. — Не вопрос, — сказал я, — перестань. — Издеваешься?… — Если честно, да, я просто бросаю гайки. Пока нет запроса — это все, что мне остается. — Какие гайки? — спросил он, и я напомнил ему про сталкера в Зоне. — Ага… спасибо, это то, что мне нужно. Я действительно чувствую себя в Зоне: я боюсь ужасно, но чего — понять не могу. Помоги мне. — А вот и запрос, — сказал я, — что ж, такая задача мне по силам: помочь тебе понять. За результат отвечать не могу, но работать на это — да. Давай проверим. Меня ты боишься? — Тебя? — он казался совершенно ошарашенным. — Ну да, меня, вот я сижу перед тобой, не очень умный, но зато такой красивый)) Ты меня боишься?
Он сжал руки, костяшки побелели, нога задвигалась. Ого! — Не морочь мне голову, — быстро и суетливо. Ого! Ого! — Ты меня боишься? — Вот черт, да чего мне тебя-то бояться? — Ты меня боишься? — Хватит!! — Как скажешь, — я откинулся в кресле. — Подождем.
Конечно, он меня боялся. Еще как! Я был для него не убитым медведем, бассейном без воды и проигранным состоянием. Так он решил. Таким меня увидел. Я представил себе все ужасы, которые с ним не случились, от которых он убегал, видно, долго, всю жизнь. А потом искал новые. Все новые и новые, все ужаснее и ужаснее. Пока не встретил меня. Ему повезло. Я на редкость милый Фредди Крюгер :)
— Усиливай, — сказал я ему. — Усиливай свой страх. Смотри на меня и бойся.
У него было много страхов, у этого мужчины, он копил их 45 лет. А вот что заставляло его искать все новые и новые «страшилки» — именно это оказалось его настоящим запросом. Мне было интересно с ним работать. Возможно, потому что я и сам не прочь сходить разок… на медведя…
BY Александр Ройтман / Психолог
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. He adds: "Telegram has become my primary news source." The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from nl
