Не хочу подводить итоги раньше времени, но, похоже, моя миссия в Москве окончена. Запущена определенная система, о резонансах работы которой я, возможно, даже не узнаю. Мой долг выполнен. Делать здесь больше нечего. Всё остальное я могу наблюдать, будучи и в Питере, в качестве плода, в том числа, и своих скромных усилий.
Конечно, безумно жаль расставаться с Москвой. Я по духу больше москвичка, чем петербурженка, Москва напоминает Киев, но она лучше. Мне как раз по душе, что она быстрая, торговая, простая и древняя. Я себя здесь чувствую, как рыба в воде, а не, как восхищенный турист. Я здесь не любуюсь, а просто живу и дышу.
Но увы. Москва могла стать еще одной флуктуацией - альтернативной веткой моей жизни. Яркой, полнокровной, любовной, свежей. В Питере у меня все упаковано в один гранит: дом, столовая, работа в академии, комната со старым шкафом, скелеты, уже не в шкафу, всё под рукой. Всё родное, удобное и... невыносимое. Фронт спасал от этого трогательного любимого отчаянного однообразия, надёжного и ужасного одновременно.
В Москве всё - пугающее, бодрящее, чувственное, как хороший секс. Москва - Дева, это вечный первый раз, причем, удачный. Москва научила меня не верить слезам, оперативной работе, следить за информпотоком, не опаздывать (здесь десять минут смерти подобны), смотреть боковым зрением, регулировать тремор и много еще чего. Не знаю, пригодятся ли эти навыки в будущем, но я стала очень худой (35-40 кг, XS, XXS) и, как ни странно, выносливой.
Я бы осталась здесь, если бы сама Москва и мои близкие чуть больше пошли навстречу и помогли прыгнуть в открытое плавание. Москва - реальная, Питер - символический. Москва - поэзия, Питер - филология. Москва - без смазки, Питер благоухает кремами.
Но не мне решать за других.
Пока же у меня есть железный повод немного еще остаться: зубной врач, оплаченная до конца месяца комната и слабая надежда довершить то первое дело, ради которого после фронта я здесь упала, в чем была, в камуфле. Как всегда на Руси, мое частное дело оказалось частью чего-то важного и большого, что выше моего эгоизма и чему надо служить.
Только в Москве можно начинать с нуля. Приехать смердом и за месяц добраться до Госдумы, например... Это потом я обросла горой модных тряпок, дареных и купленных, наполовину оставленных по прежним комнатам, где я вполне стала Набоковым, любящим гостиницы.
Кстати, я очень изменилась внешне. Потом, когда будет можно, покажу. И я вела себя образцово, я сделала всё, как велит долг, в этом я уверена.
Не хочу подводить итоги раньше времени, но, похоже, моя миссия в Москве окончена. Запущена определенная система, о резонансах работы которой я, возможно, даже не узнаю. Мой долг выполнен. Делать здесь больше нечего. Всё остальное я могу наблюдать, будучи и в Питере, в качестве плода, в том числа, и своих скромных усилий.
Конечно, безумно жаль расставаться с Москвой. Я по духу больше москвичка, чем петербурженка, Москва напоминает Киев, но она лучше. Мне как раз по душе, что она быстрая, торговая, простая и древняя. Я себя здесь чувствую, как рыба в воде, а не, как восхищенный турист. Я здесь не любуюсь, а просто живу и дышу.
Но увы. Москва могла стать еще одной флуктуацией - альтернативной веткой моей жизни. Яркой, полнокровной, любовной, свежей. В Питере у меня все упаковано в один гранит: дом, столовая, работа в академии, комната со старым шкафом, скелеты, уже не в шкафу, всё под рукой. Всё родное, удобное и... невыносимое. Фронт спасал от этого трогательного любимого отчаянного однообразия, надёжного и ужасного одновременно.
В Москве всё - пугающее, бодрящее, чувственное, как хороший секс. Москва - Дева, это вечный первый раз, причем, удачный. Москва научила меня не верить слезам, оперативной работе, следить за информпотоком, не опаздывать (здесь десять минут смерти подобны), смотреть боковым зрением, регулировать тремор и много еще чего. Не знаю, пригодятся ли эти навыки в будущем, но я стала очень худой (35-40 кг, XS, XXS) и, как ни странно, выносливой.
Я бы осталась здесь, если бы сама Москва и мои близкие чуть больше пошли навстречу и помогли прыгнуть в открытое плавание. Москва - реальная, Питер - символический. Москва - поэзия, Питер - филология. Москва - без смазки, Питер благоухает кремами.
Но не мне решать за других.
Пока же у меня есть железный повод немного еще остаться: зубной врач, оплаченная до конца месяца комната и слабая надежда довершить то первое дело, ради которого после фронта я здесь упала, в чем была, в камуфле. Как всегда на Руси, мое частное дело оказалось частью чего-то важного и большого, что выше моего эгоизма и чему надо служить.
Только в Москве можно начинать с нуля. Приехать смердом и за месяц добраться до Госдумы, например... Это потом я обросла горой модных тряпок, дареных и купленных, наполовину оставленных по прежним комнатам, где я вполне стала Набоковым, любящим гостиницы.
Кстати, я очень изменилась внешне. Потом, когда будет можно, покажу. И я вела себя образцово, я сделала всё, как велит долг, в этом я уверена.
Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from nl
