Согласно актуальному исследованию, среди 100 компаний с самой высокой рыночной стоимостью впервые нет ни одной немецкой. Этот факт стал своего рода логичным завершением давней тенденции — потери веса немецкими компаниями на мировых биржах. В конце 2007 года среди 100 самых ценных компаний все еще было семь немецких, к концу 2021 их осталось две. А уже в первой половине 2022 года в этом рейтинге не представлена ни одна немецкая компания.
Таков результат исследования аудиторско-консалтинговой компании EY. Компания с самым высоким рейтингом, базирующаяся в Германии, — это поставщик программного обеспечения SAP с рыночной стоимостью акций 106 миллиардов долларов, чего достаточно только для 113-го места. Deutsche Telekom, в свою очередь, заняла 120-е место с состоянием в $98 млрд.
Но деградация коснулась не только Германии. Самой дорогой европейской компанией по итогам первого полугодия был швейцарский продовольственный концерн Nestlé, занявший 20-е место. Примечательно, что до финансового кризиса 2007 года, по данным аудиторов EY, 46 из 100 самых дорогих компаний были из Европы. Сейчас их осталось всего 16.
Согласно актуальному исследованию, среди 100 компаний с самой высокой рыночной стоимостью впервые нет ни одной немецкой. Этот факт стал своего рода логичным завершением давней тенденции — потери веса немецкими компаниями на мировых биржах. В конце 2007 года среди 100 самых ценных компаний все еще было семь немецких, к концу 2021 их осталось две. А уже в первой половине 2022 года в этом рейтинге не представлена ни одна немецкая компания.
Таков результат исследования аудиторско-консалтинговой компании EY. Компания с самым высоким рейтингом, базирующаяся в Германии, — это поставщик программного обеспечения SAP с рыночной стоимостью акций 106 миллиардов долларов, чего достаточно только для 113-го места. Deutsche Telekom, в свою очередь, заняла 120-е место с состоянием в $98 млрд.
Но деградация коснулась не только Германии. Самой дорогой европейской компанией по итогам первого полугодия был швейцарский продовольственный концерн Nestlé, занявший 20-е место. Примечательно, что до финансового кризиса 2007 года, по данным аудиторов EY, 46 из 100 самых дорогих компаний были из Европы. Сейчас их осталось всего 16.
Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns
from nl
