Современные исследования этничности, как и любая другая социология здорового человека на сегодняшний день – это исследования, находящиеся в контексте т.н. лингвистического поворота, который, если просто, гласит, что общество происходит в текстах и посредством текстов. Это значит, что значительная часть нашей методологии состоит во внимательном чтении текстов в самом широком (но одновременно и вполне узком, человеческом) смысле и «вычитывании» из них реального смысла слов/происходящего. Итак, что происходит в этом тексте? Попробуем реконструировать частью базовые этнические категоризации участников разговора, частью – происходящее с категориями в этом конкретном разговоре. Для арендодателя, который конечно знает названия национальностей, актуальное множество потенциальных арендаторов, тем не менее, делится на «русских» и «азиатов», и вторым он квартиру не сдает. Почему – из текста напрямую не следует, но мы, в общем, знаем, что вкладывается в категорию «азиаты» – «привозят с собой весь аул», «разводят антисанитарию» и проч. Другим атрибутом категории «азиат» является происхождение из республик. Эта сеть смыслов, в которую «попала» арендатор, в совокупности оказывается основанием отказать ей в аренде. Арендатор же частью разбивает эту схему, частью – наоборот вписывается в нее иным образом: она говорит, что Коми – это республика, но северная (а не азиатская, как подумал арендодатель), НО «коми» – это «русские», то есть (без деталей, в контексте этого разговора) не «привозят с собой весь аул», не «разводят антисанитарию» и проч. Вполне вероятно, у арендатора есть много всего рассказать, чем коми отличаются от русских, но здесь он готов договориться с арендодателем на таком простом смысле категории «русские» и вписать себя в нее. Я даже думаю (и через некоторое время попробую показать это на весьма необычных данных), что мастерключом к пониманию значительной части семантики категории «русский», как она используется в Москве, является слово «нормальный». Но здесь я забегаю чуть вперед, а собирался проанонсировать совсем скорый (сегодня-завтра) выход отчета по результатам нашего исследования, который так и называется «В Москве на самом деле проживает две национальности – славяне и южане? Отчет по результатам исследования вернакулярных категоризаций с применением элицитационных методов». Оно – как раз о том, что, зная названия национальностей, «договариваются» люди в Москве на основании других категорий или тех же категорий, но с другим значением. Stay tuned.
Современные исследования этничности, как и любая другая социология здорового человека на сегодняшний день – это исследования, находящиеся в контексте т.н. лингвистического поворота, который, если просто, гласит, что общество происходит в текстах и посредством текстов. Это значит, что значительная часть нашей методологии состоит во внимательном чтении текстов в самом широком (но одновременно и вполне узком, человеческом) смысле и «вычитывании» из них реального смысла слов/происходящего. Итак, что происходит в этом тексте? Попробуем реконструировать частью базовые этнические категоризации участников разговора, частью – происходящее с категориями в этом конкретном разговоре. Для арендодателя, который конечно знает названия национальностей, актуальное множество потенциальных арендаторов, тем не менее, делится на «русских» и «азиатов», и вторым он квартиру не сдает. Почему – из текста напрямую не следует, но мы, в общем, знаем, что вкладывается в категорию «азиаты» – «привозят с собой весь аул», «разводят антисанитарию» и проч. Другим атрибутом категории «азиат» является происхождение из республик. Эта сеть смыслов, в которую «попала» арендатор, в совокупности оказывается основанием отказать ей в аренде. Арендатор же частью разбивает эту схему, частью – наоборот вписывается в нее иным образом: она говорит, что Коми – это республика, но северная (а не азиатская, как подумал арендодатель), НО «коми» – это «русские», то есть (без деталей, в контексте этого разговора) не «привозят с собой весь аул», не «разводят антисанитарию» и проч. Вполне вероятно, у арендатора есть много всего рассказать, чем коми отличаются от русских, но здесь он готов договориться с арендодателем на таком простом смысле категории «русские» и вписать себя в нее. Я даже думаю (и через некоторое время попробую показать это на весьма необычных данных), что мастерключом к пониманию значительной части семантики категории «русский», как она используется в Москве, является слово «нормальный». Но здесь я забегаю чуть вперед, а собирался проанонсировать совсем скорый (сегодня-завтра) выход отчета по результатам нашего исследования, который так и называется «В Москве на самом деле проживает две национальности – славяне и южане? Отчет по результатам исследования вернакулярных категоризаций с применением элицитационных методов». Оно – как раз о том, что, зная названия национальностей, «договариваются» люди в Москве на основании других категорий или тех же категорий, но с другим значением. Stay tuned.
"The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report.
from nl
