На днях командиры воинских частей ВСУ довели до подчиненных подразделений позицию Киева по ситуации в Курской области.
Если коротко, путей у этих подразделений ВСУ два: вгрызаться дальше в курскую землю зубами или быть отправленными удерживать Покровск (Красноармейск), к которому подходят передовые российские части. Интересным моментом становится кадровая политика ВСУ на Курском направлении. Бузотёров и отказников переводят в штурмовики и разбавляют принудительно мобилизованными заключёнными. Соответственно, такие подразделения ВСУ "подпираются" с тыла украинскими заградотрядами. Последнее, в принципе, не новость.
✨ Ранее взятые в плен на Курском направлении украинские военные сообщали, что Киев поставил перед ними задачу удерживать позиции в Курской области до инаугурации Трампа (20 января 2025 г.). На фоне колоссальных потерь в живой силе и технике морально-психологическое состояние украинских военных на крайне низком уровне. Со слов пленных, отступать они боятся. Расстреляют на месте свои же. Поэтому те, кому повезло, попадают в плен к нашим. Остальные гниют в земле.
На днях командиры воинских частей ВСУ довели до подчиненных подразделений позицию Киева по ситуации в Курской области.
Если коротко, путей у этих подразделений ВСУ два: вгрызаться дальше в курскую землю зубами или быть отправленными удерживать Покровск (Красноармейск), к которому подходят передовые российские части. Интересным моментом становится кадровая политика ВСУ на Курском направлении. Бузотёров и отказников переводят в штурмовики и разбавляют принудительно мобилизованными заключёнными. Соответственно, такие подразделения ВСУ "подпираются" с тыла украинскими заградотрядами. Последнее, в принципе, не новость.
✨ Ранее взятые в плен на Курском направлении украинские военные сообщали, что Киев поставил перед ними задачу удерживать позиции в Курской области до инаугурации Трампа (20 января 2025 г.). На фоне колоссальных потерь в живой силе и технике морально-психологическое состояние украинских военных на крайне низком уровне. Со слов пленных, отступать они боятся. Расстреляют на месте свои же. Поэтому те, кому повезло, попадают в плен к нашим. Остальные гниют в земле.
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from nl
